Увлеченные идеей, неожиданно пришедшей нам в голову, участники экспедиции разожгли костер. Нагрели на нем камень, извлеченный из того же Улалинского холма, и бросили в холодную как лед реку. Камень расщепился на «лепешки», какие мы выкапывали из траншеи.
Так Улалинский холм раскрыл секреты древнейших мастеров обработки камня. Они, эти первые мастера Алтая и Сибири, оказывается, были не только знакомы с огнем, не только согревались у костра, но и сумели обуздать силу огня, направить ее на изготовление орудий труда. Труд и ум человека — вот та могучая сила, которая торжествовала здесь на заре истории свою победу над слепыми силами природы, над стихией огня.
Печать своеобразия, выдумки и умелого использования возможностей, которые скрывались в диком камне, лежит здесь на всем наборе каменных инструментов. Например, нигде более мы не видели таких загадочных скребел с маленькими, но очень тщательно обработанными выступами и выемками. Нам неизвестны находки подобных орудий в других местах. Мы не знаем, как и для чего они употреблялись. Ясно одно: это собственное изобретение первобытных улалинцев и никого другого.
Когда же трудились безвестные мастера на Улалин-ском высоком холме, какой животный и растительный мир открывался с него в далекие времена?
Судя по примитивности техники обработки камня и по грубости самих орудий, они были изготовлены в подлинно первобытные времена, когда на земле еще жил хорошо известный каждому образованному человеку яванский питекантроп, обезьяночеловек прямоходящий, а также другие, близкие к нему по уровню развития наши предки. Такие, которых принято называть архантропами, В те отдаленнейшие времена на земле не было еще даже неандертальцев, палеантропов.
Естественно, что, когда произвели первые систематические раскопки на Улалинке и встал вопрос о древности столь необычных находок, одних археологических Наблюдений оказалось мало. Нужно было привлечь на помощь геологов. И столь же естественным образом мнения геологов в оценке условий этой находки и ее возраста разошлись.
Одни из них, ссылаясь на относительно небольшую высоту холма, высказали мнение, что стойбищу-каменоломне не более 40 тысяч лет. Другие же, напротив, дали Улалинке возраст в пределах среднего плейстоцена I или даже ранее, то есть около 300–400 тысяч лет и даже старше.
Наконец, специальный консилиум из ведущих геологов-четвертичников Сибирского отделения Академии наук СССР пришел к выводу, что находкам не менее 150–200 тысяч лет. Следовательно, можно было думать, что первобытные улалинцы жили скорее всего где-то в промежутке между двумя большими оледенениями, в межледниковое рисс-вюрмское время.
Историкам Сибири было от чего испытать волнение: самые ранние, известные до сих пор остатки человеческой деятельности в Сибири имели возраст не более 25 тысяч лет. Теперь же сроки обитаемости сибирской земли удлинены в 10 раз!
Сказанного достаточно, чтобы перевернуть старые представления о возрасте перволюдей, настоящих пионеров освоения отдаленнейшими нашими предками территории Северной Азии. Однако и этого мало.
Весной 1976 года в Омске торжественно отмечали столетний юбилей Западно-Сибирского отдела Русского географического общества. После лекции о новых открытиях в области сибирской археологии ко мне подошел уже не молодой, но энергичный человек с истинно джентльменскими манерами и отрекомендовался: профессор Рагозин из Тюменского университета.
Имя Л. Рагозина было мне ранее известно по его многочисленным крупным исследованиям, посвященным геологии Алтая. Профессор Рагозин работает на Алтае много лет и занимается изучением не только четвертичных, но и дочетвертичных отложений. Если взгляд геологов-четвертичников ограничен естественным образом ледниковой эпохой, то Л. Рагозина занимают больше отдаленные времена геологического прошлого Алтая.
Первое, что он сказал, было: «Вашим находкам на Улалинке не сто тысяч лет».
Можно было ожидать, что он скажет: «Много меньше!» В самом деле нелегко привыкнуть к мысли о том, что человек появился в Сибири, на Алтае, даже не сорок, а сто тысяч лет назад!
Но Рагозин четко и твердо произнес: «Много больше! Вплоть до миллиона, если не более!»
Миллион, если не больше: от этих слов, если вспомнить, что все прежние датировки палеолита Северной Азии, еще на рубеже пятидесятых-шестидесятых годов не выходили глубже сартанского времени, то есть примерно 20–25 тысяч лет назад, стало, честно говоря, страшно…
Как было условлено в Омске, мы приехали в Горно-Алтайск весной, когда горы уже покрывались зеленой травой и цветами. Сначала нас встретила директор краеведческого музея и сказала, что «ваш геолог» уже облазил все окрестности Горно-Алтайска, не говоря уже о самой Улалинке, и, по его словам, счастлив, что сказал в Омске свои слова не на ветер. Он нашел подтверждение своей датировке этого памятника.
И вот мы снова, на этот раз вместе с Рагозиным стоим на нашем холме у расчищенного стратиграфического разреза. Вверху лежит слой черноземовидной почвы — знаменитый плодородный слой азиатской целины. Под ним столь привычная нам лессовидная толща, а в ней позднепалеолитические находки. Тоже привычные: всего лишь несколько отщепов.
Вместе с отщепами нашелся датирующий элемент: превосходный остроконечник, клинок, изготовленный из широкой и длинной пластины кремнистой породы. Рабочие края его оформлены тщательной ретушью. Такие клинки сериями идут теперь из различных палеолитических поселений Западной и Восточной Сибири и датируются, по геологическим данным, сартанской позднеледниковой эпохой — временем мамонта, диких лошадей и бизонов, северных оленей.
Но самое интересное начинается глубже. Это вязкая плотная глина, совершенно «немая» с археологической точки зрения, лишенная каких-либо культурных остатков. В ней, однако, оказались, по данным палеонтологов, косточки мелких грызунов, замечательные тем, что в строении их зубов есть архаические черты, позволяющие считать, что эти животные жили много раньше, чем весь комплекс зверей, в окружении которых на Алтае обитали люди ранней поры верхнего палеолита.
Под глинистой толщей, в самом ее основании, явно погруженные в желтую золотистую глинистую породу, залегали кварцитовые гальки, в том числе обработанные человеком! Золотисто-желтая глина — вот он, ключ к решению проблемы о возрасте улалинских каменных орудий.
Наши камни и в самом деле были погружены в эту желтую глину. Лежали на верхней ее части под толщей глин, которые относятся к так называемой красно-дубровской свите геологической классификации на Алтае. Так решили местные геологи-поисковики, которым известен каждый квадратный метр этой местности. Геологов собрал на полевой «симпозиум» в нашем карьере-раскопе профессор Рагозин, чтобы опереться на их опыт и знания.
Подводя итог изысканиям на Улалинке, Рагозин сделал, говоря его собственными словами, окончательный вывод из предпринятого «экзамена» Улалинского местонахождения каменных изделий. Новые данные позволяют точно установить верхнюю стратиграфическую границу Улалинской стоянки по перекрывающему слою золотисто-желтых пластичных «кочковских» глин и определить ее возраст древнее 300 тысяч лет. Нижняя возрастная граница остается пока открытой, неопределенной. Без дополнительных исследований трудно решить, к каким именно горизонтам кочковской свиты относятся улалинскне галечные орудия. Тем не менее не исключается вероятность того, что возраст Улалинки близок к «эпизоду Олдувэй».
Возможно, следовательно, отсчитывать перволюдям Сибири, оставившим это уникальное местонахождение своих каменных изделий, этих бесспорных при всей их примитивности «артефактов», даже не 100 тысяч лет, а может быть, полмиллиона и еще более, на уровне гомо габилиса, найденного Л. Лики в Олдувэйском каньоне у озера Виктория в Африке.
Почему бы и не так? Ведь и на самом деле до открытий в Олдувэе никто не мог предположить, что человеку, его отдаленным предкам в Африке отмерена для эволюционного развития такая громада тысячелетий и что сам питекантроп с острова Ява, имеющий возраст 800 тысяч лет, всего лишь «ребенок» рядом с гоминидами Олдувэя сравнительно с этими пра-людьми, обладающими поразительно малым мозгом, почти обезьяньим, но уже способными изготовлять каменные орудия труда и названными из-за такого поразительного контраста между малым мозгом и орудиями, человеком умелым. Не разумным, как мы, а именно умелым!
Такая идея, конечно, совершенно неожиданная и требует дальнейшей многосторонней проверки, прежде всего с геологической стороны проблемы. Но ведь не менее неожиданным и породившим ожесточенную многолетнюю дискуссию было открытие неандертальского человека. И наконец, совсем недавно сделал свои открытия в Африке Л. Лики. И кто мог думать в конце XIX века, что в Китае будет найден синантроп вместе с его каменными орудиями?
Столь же неожиданно выдающийся венгерский ученый — геолог и археолог Л. Вертеш обнаружил в 90 километрах от Будапешта в городке Вертешцёллеш своего, венгерского питекантропа, первую такую находку в Венгрии.
Серию интереснейших находок в этом роде начала теперь давать и Ангара. Расщепленные валуны кварцита встретились в устье реки Иды на высоких отметках: чем выше речная терраса, тем она древнее. Оббитые кварцитовые валуны находили и много ранее, еще в пятидесятых годах, на тех же местах, начиная от Бурети далее вниз по Ангаре, к Каменке и устью реки Иды. Теперь наши работы продолжают археологи-иркутяне.
Конечно, есть основания и для скептицизма. Известно, что на Ангаре, где практически не было местного кремня, кроме малопригодного из известняковых отложений, кварцитом пользовались во все эпохи каменного века, в том числе неолитические племена.
Но как давно у мастеров каменного века пошел в дело кварцит, неизвестно, и не исключено, что он привлек внимание людей, оказавшихся в долине Ангары задолго до верхнего палеолита.
Открытие Улалинки дало новый импульс к решению загадки оббитых валунов кварцита на Ангаре. В июне 1977 года мы видели, какую огромную работу для археологов выполняют волны и ветры, временами ураганной силы, на водохранилище Братской ГЭС, в местах, где многие годы велись наши раскопки. В том числе в районе, где некогда было знаменитое палеолитическое поселение Буреть с жилищами, построенными из костей мамонта, черепов носорогов и рогов северного оленя.
И здесь раскрылась впечатляющая картина. Вдоль пляжей водохранилища лежали расколотые и целые кости ископаемых животных, расщепленные и оббитые древним человеком валуны кварцита.
При внимательном изучении наших находок и отложений, с которыми они были связаны, возникло решение, подсказанное работами на Улалинке. Обработанный камень в ряде мест так или иначе связан не с лессовидными толщами поздней ледниковой эпохи. Он был в одних местах перенесен природными силами, возможно, древними реками той же пра-Ангары с более высоких уровней и сложен вместе с необработанными гальками и валунами на более низких уровнях.
Но во всех случаях толщи типичного желтого лесса отложились много позже, в совершенно других климатических условиях, когда количество влаги резко уменьшилось, установился иной, континентальный, сухой и суровый климат.
Едва ли не столь удивительной находкой, как и каменные изделия Улалинки, но только лишь в совершенно ином морфологическом роде, стало типично ашельское ручное рубило (ручной топор), обнаруженное автором этой книги осенью 1977 года на правом берегу Амура, в районе села Богородского (районного центра Ульчского района Хабаровского края). Это изделие взято у подножия великолепного разреза среднеплей-стоценовых отложений. Следовательно, возраст его может быть определен около 300 тысяч лет, если не больше. Рубило из села Богородского, таким образом, продолжает эволюцию культур Северной Азии от галечной техники к ашельской технике ручных рубил.
В этой связи привлекают внимание и новейшие находки нашей экспедиции совместно с археологами Монгольской академии наук на востоке Монголии, в пустыне Гоби.
В 20-х годах Центрально-Азиатская экспедиция Американского музея естественных наук, работавшая под началом Р. Эндрюса, искала в Гоби предполагавшиеся там следы первочеловека. Поиски американцев не дали ожидаемых результатов. Однако нам удалось обнаружить в Гоби, в районе Сайн-Шанда и Мандал-Гоби, ручные рубила, бифасы. Это первые свидетельства, что «струйки» архантропов, носителей культуры аббевилиенских бифасов, проникли сюда в то же время, когда их современники оказались даже не в Монголии, а и на Нижнем Амуре, у нынешнего Богородска. Вот так по-новому раскрывается картина сложного мира палеолитических людей. По-новому мы видим теперь великий процесс освоения нашими подлинно первобытными предками азиатской части планеты Земля.
«Пещерные люди», «троглодиты» — как странно и дико для нашего уха звучат эти слова!
А между тем эти подземные полости, нередко настоящие дворцы со сверкающими при свете факелов снежно-белыми колоннами, свисающими с потолка гирляндами сталактитов и причудливыми наплывами на стенах, похожими на фантастических зверей, тысячелетиями служили убежищем человеку.
И не только жилищами. В пещерах Франции и Испании, в темной глубине преисподней, куда никогда не проникает свет солнца, сохранились до нашего времени потрясающие своей жизненной силой красочные рисунки.
На них изображены мамонты и носороги, а также северные олени, быки и лошади — предки современных домашних лошадей и быков, но еще абсолютно дикие, не подвластные человеку. Эти росписи, выполненные вечными минеральными красками, сделаны палеолитическими художниками, людьми последней ледниковой эпохи.
В Сибири известно много пещер, в том числе есть и пещеры, некогда обитаемые древними людьми. Одна из самых интересных для истории заселения Сибири человеком находится около селения Усть-Кан, на берегу горной речки Кан.
Первые находки в ней сделали профессор С. Руденко и его помощники еще в 50-х годах, когда решили заглянуть в сравнительно небольшую, уютную, видную издали пещеру на высоком известняковом утесе в устье речки Кан, при ее впадении в Чарыш.
Раскопки были произведены, правда, с излишней поспешностью, «некорректно». Но материал их заинтересовал других исследователей и позволил автору этой книги высказать мысль, что здесь есть остатки культуры, весьма древней и явно предшествующей верхнему палеолиту. Иначе говоря, соответствующие по типам и возрасту среднему палеолиту Европы и Средней Азии, то есть эпохи мустье и неандертальского человека. Специальный типологический статистический анализ подтвердил впоследствии такое предположение.
Усть-Канская пещера не поражает своими размерами. В ней нет длинных туннелей и сводчатых подземных залов со сталактитовыми занавесами и колоннами. Точнее говоря, это всего лишь небольшой грот. Но он похож на настоящую комнату или зал со сводчатым потолком, который мог служить надежной защитой от дождя и ветра.
Широкая арка у входа в грот смотрит на юг, навстречу солнечным лучам. Внизу открывается панорама речной долины и окрестных гор. Отсюда пещерный житель мог видеть стада быков и лошадей, группы мамонтов и носорогов, а при случае и опасных пришельцев-чужеплеменников.
Было бы непонятно, если бы древние обитатели Алтая не оценили всех выгод, которые предоставляло им такое удобное естественное убежище, дар самой природы.
И на самом деле, когда сюда в поисках следов деятельности древнего человека пришли археологи, они нашли эти следы: множество острых и тонких каменных отщепов и настоящих пластин, служивших ножами, а также, возможно, наконечниками копки. Тут же лежали массивные каменные скребла и заготовки-нуклеусы, от которых откалывались пластины и острые отщепы, тоже в случае необходимости употреблявшиеся взамен ножей и скребел.
На образ жизни и хозяйство первобытных обитателей пещеры прямо указывали кости диких животных. Здесь жили ловкие и смелые охотники. Зоологов, изучавших костные остатки из пещеры, более всего поразили кости винторогой антилопы, животного, которое исчезло в Сибири, как думают исследователи, ранее мамонта и носорога. Еще интереснее, что это быстроногое животное по образу жизни принадлежит к обитателям сухих и жарких пространств, таких, как африканские саванны, и в настоящее время живет только в Африке.