Второе. «Огонек» ставит под сомнение приведенные в открытом письме данные о численности вооруженных сил США — 3,3 миллиона человек.
В 1989 году в вооруженных силах США состояло 3 миллиона 289 тысяч человек. В это число входят 2 миллиона 130 тысяч человек регулярных сил (сухопутных войск, военно-воздушных и военно-морских сил) и 1 миллион 159 тысяч человек так называемого организованного резерва.
Организованный резерв вооруженных сил США представляет собой главным образом созданные уже в мирное время воинские формирования. Он включает национальную гвардию сухопутных войск (457 тысяч человек, 10 дивизий, 20 отдельных бригад, два отдельных полка), национальную гвардию ВВС (116 тысяч человек, 18 авиационных крыльев) и резервы видов вооруженных сил (586 тысяч человек, три общевойсковые бригады, дивизию морской пехоты, три воздушные армии, части боевого и тылового обеспечения).
Укомплектованность формирований организованного резерва военной техникой составляет 60–80 процентов от штатов военного времени. С учетом обученности личного состава это обеспечивает приведение резервных компонентов в готовность к ведению военных действий: сухопутных войск — через 5–10 суток, ВВС — 3 суток, ВМС — 1–3 суток.
Таковы действительные данные о численности вооруженных сил США.
Третье. Журнал усомнился и в том, что у Соединенных Штатов есть 15 авианосных ударных соединений.
Авианосное ударное соединение представляет собой оперативное формирование сил флота в составе 10–12 боевых кораблей, включая один авианосец.
В настоящее время в боевом составе ВМС США имеются 16 авианосцев, в том числе шесть атомных. Кроме того, Соединенные Штаты имеют в консервации еще четыре авианосца.
Военно-морские силы Великобритании, Франции, Испании и Италии имеют в общей сложности семь авианосцев в составе флотов, а также один французский атомный авианосец сейчас строится..
В отношении журнальной ссылки на сообщение газеты «Вашингтон пост» о том, что в США «до середины 90-х годов останется всего 12 авианосных ударных соединений». Если бы такое сокращение и было произведено, то авианосцы были бы поставлены на консервацию с реальными планами их быстрого ввода в строй (как, в частности, это произошло с четырьмя американскими линкорами постройки времен второй мировой войны, которые были сняты с консервации, перевооружены на крылатые ракеты «Томагавк» и сейчас находятся в боевом составе ВМС США). Но важно то, что, по заявлению самого Р. Чейни в интервью газете «Лос-Анджелес тайме» (27.11.89), «Соединенные Штаты обладают и намерены в дальнейшем обладать превосходящей других военно-морской мощью».
Четвертое. Цитируя положения открытого письма, в котором характеризуется степень оснащенности и боевой готовности вооруженных сил НАТО, а также обращается внимание на то, что «эти вооруженные силы не сокращаются», «Огонек» спрашивает: «Но как же тогда быть с недавним заявлением министра обороны США Р. Чейни, который распорядился подготовить план сокращения военных расходов?..»
Это заслуживает особого рассмотрения.
Во-первых, «Огонек» говорит о будущем, в письме же маршала речь идет о том, что вооруженные силы НАТО не сокращаются. Они действительно не сокращаются в настоящее время.
Во-вторых, министр обороны США Р. Чейни в ноябре 1989 года распорядился подготовить не «план сокращения военных расходов», как утверждает журнал, / а лишь предложения видов вооруженных сил США о возможном снижении ранее намечавшихся ассигнований на предстоящие пять лет, начиная с 1991 года.
Обратите внимание, что не с 1990 года, как это уже сделал Советский Союз. Соединенные Штаты утвердили официальный военный бюджет на 1990 год в размере 305,5 миллиарда долларов, что на 6,7 миллиарда больше, чем в 1989 году.
В-третьих, какие конкретно сокращения военного бюджета США могут быть в случае, если соответствующие решения администрацией Соединенных Штатов будут приняты? По некоторым американским публикациям, ранее предусмотренные ассигнования на предстоящие пять лет (в размере 1 триллион 615 миллиардов долларов) Р. Чейни якобы имел в виду сократить в общей сложности на сумму от 150 до 180 миллиардов. Правда, сам шеф Пентагона в интервью газете «Ди Вельт» (5.12.89) заявил: «Нам поставлена задача спланировать военные расходы до середины 90-х годов. Уменьшение их может начаться с 1991 года. Но сокращение на 180 миллиардов долларов, как об этом пишет пресса, — нереально и сильно завышено».
Разъяснения по этому вопросу дает «Уолл-стрит джорнэл» (30.11.89): «Сокращения, о которых широко говорят, — это не урезание существующего бюджета министерства обороны, а сокращение планов наращивания военного потенциала».
Вице-президент США Д. Куэйл, выступая в редакции газеты «Вашингтон пост» (8.12.89), заявил: «СССР остается противником номер один для Соединенных Штатов. Администрация рассматривает предложения видов вооруженных сил по сокращению вооружений и личного состава, снижению расходов на военные программы для корректировки военных бюджетов в 1991–1995 финансовых годах… Любые решения по будущим программам военного строительства, военным бюджетам, численности вооруженных сил Белый дом намерен принимать только после подписания соглашения о сокращении обычных вооруженных сил и вооружений в Европе».
Таким образом, вопрос о возможных сокращениях в будущем масштабов военных приготовлений США ставится американским руководством в зависимость от достижения соглашении между СССР и США, НАТО и ОВД. Аналогично обстоит дело и с упоминаемым в журнальном комментарии намечаемым в перспективе сокращением бундесвера ФРГ. Речь в данном случае идет о том, что после заключения соглашения, к 1995 году, численность вооруженных сил ФРГ может быть уменьшена с 495 тысяч до 420 тысяч человек. Однако при этом количество дивизий не уменьшится (останется 12), а количество бригад даже увеличится — с 36 до 42. Количество танков в мотопехотных дивизиях увеличится на 40 процентов.
Так в действительности обстоит дело с современным состоянием вооруженных сил и уровнем военных расходов США и НАТО и возможными их изменениями в перспективе.
К сожалению, мир еще далек от того, чтобы полностью ликвидировать военные арсеналы. И коль скоро сохраняется военная мощь у одной стороны, другая обязана иметь достаточный оборонный потенциал.
Уважаемая редакция! Вынуждены обратиться к вам, военной газете, так как с недоумением и даже растерянностью обнаружили, что во времена гласности гласность дается далеко не всем. Оказывается, она может урезаться или искажаться — и не кем-нибудь, а средствами массовой информации, которые вроде бы более всего борются га нее. Мы убедились в этом, направив письмо е «Комсомольскую правду», которая, взявшись защищать интересы моряков-подводников в связи с гибелью атомной подводной лодки «Комсомолец», на самом деле вводит читателей в заблуждение и стремится переложить вину за все, что произошло с нашим кораблем, на экипаж, погибшего командира, флот.
Почти все публикации «Комсомольской правды», а также выступление ее корреспондента В. Юнисова в «Огоньке» грешат не просто некомпетентностью, не только отсутствием попытки досконально разобраться в сути дела, но и грубыми фактическими ошибками, ничем не обоснованными домыслами, ссылками на бывших и действительных офицеров флота, которые имеют представление об этой аварии ив печати, по слухам и предположениям.
Нас особенно озадачила беседа В. Юнисова с капитаном 1 ранга запаса А. Горбачевым, опубликованная «Комсомольской правдой» под заголовком «8 месяцев спустя» 17 декабря 1989 года. В ней тов. Горбачев не только дал волю своим ничем не подтверждаемым вымыслам, но прибегнул к прямой клевете, обвинив, например, суда Севзапрыбы в торге с Северным флотом за спасение подводников.
Не укладывается в сознании то, что мы, оставшиеся в живых подводники, вынуждены защищать себя и наших погибших товарищей— моряков, честно исполнивших свой долг. От кого? От журналистов, которые преподносят эту трагедию через призму своего личного отношения не только к данному факту, но и к Вооруженным Силам страны в целом.
Вот мы и попытались защититься в письме, отосланном в «Комсомольскую правду» после публикации беседы с А. Горбачевым. 8 февраля с. г. оно было опубликовано. Вернее, краткая, выхолощенная выжимка письма. Редакция заявила нам, что считает своим правом подобным образом, не уведомляя авторов, обращаться с их письмами.
Что же нам в таком случае делать? Погибшие товарищи себя защитить не смогут, нас же, по сути дела, лишают голоса. Своим многомиллионным тиражом «Комсомолка» рядом со «скелетом» нашего письма представила еще одну новую «точку зрения» (теперь уже заместителя главного редактора еженедельника «Собеседник» А. Емельяненкова), буквально подавляющую читателя обширностью очередных предположений, домыслов, мнений.
Чего же добивается «Комсомольская правда»? Под каким флагом она пытается вести борьбу за истину в причинах гибели «Комсомольца»? Какие «подводные течения» приводят в действие ее необычайную активность антифлотского настроя?
Мы все более приходим к выводу, что «Комсомольская правда», не дожидаясь выводов Государственной комиссии, а скорее предваряя их, пытается оказать давление на общественное мнение.
По поручению оставшихся в живых членов экипажа подводной лодки «Комсомолец»
Нельзя не согласиться с заголовком, под которым «Комсомольская правда» 8 февраля 1990 года в очередной раз выступила по трагедии подводной лодки «Комсомолец»: «Подводные течения. Сегодня они мешают установить истинные причины аварий наших подлодок». Действительно, «подводные течения», видимо, есть. И есть необходимость попытаться их исследовать. Хотя дело это непростое, ибо здесь сплетены интересы и проблемы многих мощных министерств и ведомств.
Сам по себе факт гибели атомной подводной лодки «Комсомолец», впервые сразу ставший достоянием гласности, вызвал бурную реакцию средств массовой информации, а с их помощью — общественности. Как и бывает в таких случаях, наряду с полноценной информацией появилось множество ошибочных, ложных, непроверенных сведений. И это объяснимо. Не все газеты, журналы, как и телевидение, радио поначалу имели возможность получить исчерпывающие данные о происшествии. И потому что Военно-Морской Флот, созданная Государственная комиссия не сразу сами ее имели в должном объеме, и потому, что честно сказать, что поставлять волнующие общественность сведения в таких случаях у нас раньше просто не было принято. Первый опыт открытости давался не сразу и с трудом.
В конце концов очень многие вопросы были сняты. Многие, но не все. Остались и поныне продолжают оставаться одними из главных вопросы о причинах, как «глобальных», так и конкретно-частных, приведших к аварии этого атомохода, о существующей аварийности в ВМФ вообще. Государственная комиссия, занимающаяся расследованием аварии на «Комсомольце», призвана ответить на них. Более полного, досконального расследования на данный момент представить никто не сможет. И наверное, самым благоразумным было бы дождаться результатов работы комиссии, чтобы, ознакомившись с ними, попытаться (если возникнут такое стремление и возможность) осмыслить, дополнить или подвергнуть их сомнению.
На заседании Госкомиссии, где докладывались промежуточные результаты работы ее секций и куда были приглашены журналисты, высказывались предложения воздержаться от выступлений в печати до подведения окончательных итогов. Наверное, это только способствовало бы появлению более обстоятельных и объективных публикаций. Но «Комсомольская правда» посчитала необходимым еще раз высказать свою точку зрения, которая сводится в конечном счете к тому, что виноваты в трагедии недостаточно подготовленный экипаж, флот с его системой (цитирую А. Емельяненкова) «подготовки личного состава подплава, начавшей давать сбои, и устоявшийся, но крайне неэффективный порядок межпоходового обслуживания ПЛ, обусловленный слабым техническим вооружением и низким профессиональным уровнем базовых технических служб, и нарастающий ком социальных проблем в местах базирования…».
В поддержку своей точки зрения А. Емельяненков призывает высказывания многочисленных лиц. Здесь и кораблестроители Д. Романов, В. Чувакин, Э. Леонов, бывшие командиры кораблей 10. Зеленский, Е. Селиванов… «Суть их требований, если коротко, сводилась к тому, чтобы продвинуть расследование от полупризнаний к установлению реальной картины развития аварии и действий экипажа в экстремальной обстановке», — резюмирует автор. Тоже коротко, но надо сказать, что все эти лица, с помощью которых создается точка зрения «Комсомольской правды», принадлежат к одной заинтересованной стороне. Д. Романов — заместитель главного конструктора ПЛ «Комсомолец», В. Чувакин — ответственный сдатчик этого проекта, Э. Леонов — сдаточный механик, выходивший на испытания корабля вместе с Чувакиным. Капитан 1 ранга Ю. Зеленский — командир первого экипажа «Комсомольца», принимавший лодку у промышленности, и поэтому также несущий ответственность за качество корабля. Капитан 1 ранга Е. Селиванов — бывший командир атомной подводной лодки, горевшей в 1984 году по его вине, привлеченный за это к строгой ответственности.
В качестве оппонента упоминается один человек — контр-адмирал О. Ерофеев, командующий флотилией. Но его доводы не только не приводятся, но весьма эффективно девальвируются априори.
Можно ли при таком раскладе сил говорить о всесторонности и объективности исследований автора, который, по его словам, пытается разобраться в этой весьма непростой ситуации уже более полугода?
Впрочем, хоть и мимоходом, но вынужден был сказать А. Емельяненков следующее: «Тогда с другого конца стола (речь идет о совещании в ЦК, куда были приглашены и те, кто проектировал первую глубоководную лодку, и кто ее строил, кто на ней плавал, кто участвовал в последнем походе. — Авт.) посыпались упреки в адрес конструкторов и строителей: здесь не учли, там недосмотрели. Получалось — не боевой корабль, а изъян на изъяне… Говорили это командиры атомоходов, и была в их словах своя правда. Конструктивные недостатки, отказы оборудования на подводных лодках все чаще стали давать о себе знать…»
Правда командиров кораблей заслуживает того, чтобы на ней остановиться подробнее. А. Емельяненков мимоходом коснулся этой проблемы, продолжая линию «Комсомольской правды» на обвинение в недостаточной выучке личного состава. Однако справедливость требует приоткрыть завесу и над другой стороной — конструктивных и технических недостатках материальной части, которые обусловили и причину аварии, и ход ее дальнейшего развития.
Не первый год флот получает корабли, которые не отвечают утвердившемуся в нашем представлении имиджу совершенной, безупречной, высшего качества боевой техники.
Здесь, думается, уместно привести слова академика А. П. Александрова, рассказывавшего в моем присутствия о создании нашей первой атомной подводной лодки, получившей впоследствии наименование «Ленинский комсомол»:
— Договорились, что лодку флоту сдаем не просто, а в опытную эксплуатацию. Это была страшная тяжба, чтобы найти такую формулу, по которой флот согласился бы принять первую лодку.
Участвовавший в этой беседе главнокомандующий ВМФ адмирал флота В. Н. Чернавин заметил:
— Анатолий Петрович, вы, видимо, эту формулировку «в опытную эксплуатацию» ввели с легкой руки. До сих пор существует такая передача кораблей. Самые плохие корабли у нас так сдаются. Когда у строителей горит план, все возвращаются к этому термину.
К чему еще один участник той беседы, бывший министр среднего машиностроения Е. П. Славский добавил:
— Первый атомный ледокол у нас Министерство морского флота не принимало, пока наши же товарищи не обкатали все… А вот военные моряки храбро все осваивали.
И продолжают храбро осваивать, испытывая мучения, ибо их трудности промышленность, как правило, не только не облегчает после сдачи кораблей, а еще более усугубляет.
Вот несколько примеров за 1985–1989 годы.
Одна из атомных подводных лодок более половины времени своей службы простояла в ремонте и на доработках. Она была зарекламирована в целом, иск ВМФ Минсудпрому СССР был удовлетворен Госарбитражем СССР. Такая же участь постигла не только эту лодку.