Действительно, дон Торрибио Квирога был уже совсем близко.
- О, я не ошибаюсь! - воскликнул он с напускной веселостью. - Я имею удовольствие встретиться с моим любезным приятелем доном Фернандо Каррилем.
- Это я самый, любезный друг, и так же, как вы, рад этой случайной встрече, - ответил дон Фернандо, поклонившись.
- Если уж я вас встретил, то не отпущу, мы вместе доедем до президио.
- Я этого желал бы, дон Торрибио, но прежде, если позволите, я скажу вам несколько слов, которые, может быть, воспрепятствуют исполнению вашего желания.
- Говорите, говорите, любезный сеньор. Вы можете сказать лишь то, что мне очень приятно будет выслушать в присутствии приятеля Эстебана.
- Дон Фернандо действительно просил меня остаться, чтобы присутствовать при вашем разговоре, - ответил молодой человек.
- Прекрасно. Говорите же, любезный сеньор.
- Не сойти ли нам с лошадей, сеньоры? - сказал дон Эстебан. - Кажется, разговор предстоит продолжительный.
- Совершенно верно, кабальеро, - ответил дон Фернандо. - Здесь неподалеку грот, где нам будет очень удобно разговаривать.
- Пойдемте туда как можно скорее, - с улыбкой изъявил свою готовность дон Торрибио.
Три всадника сошли с дороги и, повернув вправо, направились к небольшому лесочку. Если бы кто-нибудь увидел их, идущими рядом, улыбающихся и весело беседующих между собой, непременно принял бы их за давних приятелей. Между тем в действительности, как скоро увидит читатель, все было совсем не так.
Вскоре они достигли леса и сразу же увидели грот, о котором говорил дон Фернандо. Грот этот походил на невысокий холм и был довольно узкий. Покрытый зеленью снаружи и внутри, он представлял собой идеальное место отдохновения во время дневного зноя.
Всадники сошли с лошадей, сняли с них узду и вошли в грот, наслаждаясь царившей здесь прохладой, чему способствовала также тонкая струя воды, сбегавшая по стенке грота с меланхоличным журчанием. Они бросили одеяла на землю и, спокойно растянувшись на них, закурили.
Первым заговорил Торрибио:
- Как я вам признателен, дон Фернандо, что вы вспомнили об этом восхитительном убежище. Теперь, если вам угодно объясниться, я выслушаю вас с чрезвычайным удовольствием.
- Сеньор дон Торрибио Квирога, - заговорил дон Фернандо. - Меня, право, смущает ваша любезность, и если бы я не был самым неумолимым вашим врагом, Бог мне свидетель, я был бы самым искренним вашим другом.
- Ах, судьба рассудила иначе! - со вздохом изрек дон Торрибио.
- Знаю, любезный сеньор, и искренне сожалею.
- Не более меня, клянусь вам.
- Наконец, если уж на то пошло, мы оба должны покориться судьбе
- Ах! Я стараюсь, любезный сеньор.
- Я это знаю и потому ради ваших интересов, равно как и моих, я решил положить этому конец.
- Я не вижу, каким образом этого можно достигнуть, если только один из нас не согласится умереть.
- Эта ненависть должна была уже обойтись вам в кругленькую сумму.
- Четыреста пиастров, которые украли у меня плуты, потому что вы до сих пор живы, и, не считая двухсот других, которые я намерен предложить сегодня одному пикаро, поклявшемуся, что непременно убьет вас
- Весьма сожалею. Если так будет продолжаться, вы в конце концов разоритесь.
Дон Торрибио ничего не ответил и только вздохнул Дон Фернандо между тем продолжал, бросая потухшую пахитоску и готовясь закурить другую:
- В свою очередь, любезный сеньор, я вам признаюсь, что несмотря на редкостную неспособность людей, нанимаемых вами, мне начинает надоедать служить им мишенью именно тогда, когда я менее всего об этом думаю.
- Я понимаю. Это действительно очень неприятно.
- Не правда ли? Итак, желая удовлетворить наши общие интересы и покончить с этим раз и навсегда, я, кажется, изыскал способ решить вопрос к взаимному удовольствию.
- А! Интересно, какой же. Я знаю, дон Фернандо, что вы человек изобретательный и наверняка придумали что-нибудь замысловатое.
- Нет, напротив Вы иногда играете в карты?
- Так редко, что правильнее сказать не играю.
- Точно так же, как и я. Вот какое предложение я сделаю вам, учитывая, что убить меня вам не удастся.
- Вы думаете, любезный сеньор? - сказал дон Торрибио, по-прежнему улыбаясь.
- Я уверен в этом, иначе вы давно бы достигли вашей цели.
- Я согласен с этим, следовательно, что же вы предлагаете?
- А вот что. мы возьмем колоду карт Тот, кому попадет пиковый туз, будет считаться выигравшим и станет обладателем жизни своего противника, который будет вынужден тут же прострелить себе голову.
- Да, этот способ действительно замысловат.
- Итак, вы согласны, сеньор Торрибио?
- Почему же не согласиться, любезный сеньор? Это равносильно любой партии, только в данном случае отыграться нельзя. Возьмем же карты.
Оказалось, что у каждого из этих трех благородных кабальеро, которые никогда не играли, в кармане была колода карт. Они выложили их с такой поспешностью, что не могли удержаться от громкого хохота.
Мы уже не раз упоминали в наших прежних сочинениях, что страсть к карточной игре в Мексике граничит с безумством. Поэтому читателя не должна удивлять легкость, с какою дон Торрибио принял предложенные его врагом условия. Для совершенно непредсказуемых мексиканцев все необычное обладает какой-то фантастически притягательной силой.
- Позвольте, сеньоры, - вступил в разговор дон Эстебан, до той поры только слушавший, но не принимавший участия в разговоре. - Может быть, есть какой-то другой способ решения конфликта.
- Какой? - вскричали дон Фернандо и дон Торрибио в один голос, обернувшись к дону Эстебану.
- Неужели ваша ненависть так сильна, что она может удовлетвориться только смертью одного из вас?
- Да! - глухо проговорил дон Торрибио.
Дон Фернандо выразил согласие кивком головы.