Последствия еврейского мятежа при Траяне наложили глубокий отпечаток на всю Римскую империю. Этот мятеж, вместе с восстаниями других побежденных народностей Востока, заставил Траяна начать отступление и отказаться от своих последних завоеваний. Адриан окончательно оставил мысль о завоевательном походе.
Римские войска покинули все оккупированные области. Римская экспансия на Восток была задержана, и Парфянское царство вновь окрепло. Таким образом его границы стали пределом распространения христианства. Находившийся в границах этого царства Вавилон превратился в убежище и оплот для еврейства и его культуры в продолжение последующих веков, когда христианские правители и церковь жестоко угнетали евреев, в особенности Палестины. Только к концу III в. еврейское население Египта несколько оправилось от разгрома, и даже в провинциальных городах вновь появились еврейские общины, выкупавшие из плена своих палестинских собратьев. Позднее у них находят убежище беглецы из Палестины, преследуемые христианскими императорами. Во время завоевания Палестины арабами, в начале VII в., еврейское население Египта вновь было довольно многочисленным, но все же значительно меньшим, чем в римско-эллинистическую эпоху.
Документы III и IV вв. свидетельствуют о том, что египетские евреи все чаще пользовались еврейским языком в повседневной жизни. В противоположность эпохе Птолемеев и начала римского владычества, когда даже к еврейским именам обычно прибавляли греческие окончания, в это время употреблялись еврейские имена в их оригинальной форме. Из-за скудности источников трудно определить, чем было вызвано это явление: возвращением ли после восстания к национальной культуре и к {255} сознательному, преднамеренному отречению от всего эллинистического, включая пользование греческим языком, или же общим процессом ослабления притягательной силы греческой культуры, сопровождавшим победоносное шествие христианства.
Вавилония
В этом древнем центре диаспоры евреи жили с незапамятных времен "бесчисленные десятки тысяч, и невозможно установить их число", - по словам Иосифа Флавия. Там находились большие города, все жители которых, или, по крайней мере, подавляющее большинство их, были евреями, как, например, Негардея, Нисибина, Махуза. Когда в Мишне говорится о "рассеянии" без уточнения этого понятия, имеется в виду Вавилония.
Многие вавилонские евреи вели свою родословную со времен "вавилонского пленения". Однако о периоде, предшествовавшем концу II в. н. э., сохранилось очень мало сведений. Не осталось почти никаких следов литературного творчества вавилонского еврейства той эпохи и его влияния на жизнь нации в целом.
В руководящих кругах вавилонского еврейства не раз предпринимались попытки освободиться от духовной гегемонии Палестины, особенно в годы, когда палестинский центр был парализован в результате тяжелых политических условий. Одна из них была сделана вскоре после восстания Бар-Кохбы. Возможно, что ее инициатором был экзиларх. Однако после восстановления синедриона в Уше вавилонские евреи вновь признали авторитет палестинского руководства, и даже экзиларх подчинялся указаниям синедриона.
Евреи Вавилонии часто отправлялись в Палестину для изучения Торы, а иногда и с целью поселиться в ней. Начиная с III в. многие палестинские законоучители назначались посредниками между обоими центрами. Они принесли с собой в Вавилонию методы палестинского учения, предписания и решения ученых и академий на родине. В Талмуде сохранились десятки посланий, отправленных из Вавилонии в Палестину и из Палестины {256} в Вавилонию, причем вавилонские евреи всегда запрашивают, а палестинские отвечают. В бедственные для палестинского еврейства годы множество беглецов и эмигрантов находило пристанище у своих вавилонских соплеменников. Среди них было немало ученых, вносивших ценный вклад в духовную жизнь вавилонского еврейства.
Еврейский центр в Вавилонии пользовался широкой внутренней автономией. Во главе его стоял экзиларх (рейш галута), ведший свою родословную от царей из Давидовой династии, изгнанных в Вавилонию после разрушения Первого храма. Согласно преданию, экзилархи возглавляли еврейство этой диаспоры со времен вавилонского пленения, и первым из них был царь-изгнанник Иегояхин. Устойчивое положение евреев в Вавилонии, децентрализация управления в парфянском царстве, знатное происхождение экзилархов - все это способствовало сосредоточению целого ряда прерогатив власти в их руках. Экзиларх считался высоким государственным сановником. В заселенных евреями районах ему были предоставлены широкие полномочия как в административной сфере, так и в области гражданского и уголовного судопроизводства. С распространением влияния законоучителей в Вавилонии некоторые функции экзиларха перешли в их руки.
Иногда это разграничение полномочий происходило в результате явной или скрытой борьбы, но и в этой борьбе часть ученых поддерживала экзилархов. Большинство экзилархов было далеко от талмудической учености и часто ограничивало законоучителей в их деятельности, но некоторые - особенно в конце талмудического периода - сотрудничали с ними и сами были сведущи в "устном учении".
Образ правления и двор экзилархов походили на дворы восточных владык и выделялись своей пышностью по сравнению с режимом и обычаями палестинских патриархов, отличавшихся до периода Иегуды га-Наси скромностью и простотой. Самовластие экзилархов повлияло некоторым образом и на распорядок вавилонских духовных академий.
Однако влияние Палестины на организационный облик еврейской общины в Вавилонии было {257} также весьма значительным. Как в Палестине, так и в еврейских городах Вавилонии находился Совет семерых ("семерых лучших мужей города"), заведовавший всеми городскими делами; высшим же муниципальным органом было общее собрание жителей. Эти демократические учреждения ограничивали в некоторой степени власть экзиларха.
С воцарением Сассанидов (226 г.), с ростом влияния магов и огнепоклоннических жрецов и с усилением нового персидского национализма для вавилонского еврейства наступили тяжелые времена. Религиозные гонения нанесли удар еврейской автономии. Но уже при Шапуре I (241- 271 гг.) произошли перемены к лучшему. Он восстановил религиозную терпимость и был даже в близких отношениях с несколькими еврейскими учеными.
Главным занятием евреев Вавилонии было земледелие. Среди них находились и помещики, и арендаторы имений, и издольщики. Евреи занимались всеми отраслями сельского хозяйства - финиковыми плантациями, бывшими одной из основ вавилонского земледелия, зерновыми культурами, рыболовством и птицеводством. Широко распространены были также ремесла.
Большой духовный подъем произошел в Вавилонии во второй половине II в. н. э. В годы правления Иегуды га-Наси много вавилонских евреев, иногда даже целыми семьями, отправлялись в Палестину для изучения Торы. Большая часть из них осталась в Палестине, часть, после более или менее продолжительного пребывания там, вернулась в Вавилонию.
Среди возвратившихся был Абба Ариха, названный "Рав". Его возвращение является переломным моментом в истории изучения Торы, в культурной жизни, в законодательстве и судопроизводстве вавилонского еврейства. В 219 г. он поселился не в одном из старинных научных центров, а в Суре, городе с многочисленным, но культурно отсталым населением, и основал там новую школу. Одновременно и в другом вавилонском городе, Негардее, гордившемся многовековой научной традицией, развилась большая и влиятельная духовная академия; возглавлял ее Шмуэль (Самуил), который {258} также провел некоторое время в Палестине, но не проникся палестинской системой учения в такой мере, как его друг и сподвижник Рав. Рав ввел в своей академии не только изучение Мишны, составление которой было недавно завершено в Палестине, но и методы ее преподавания и изучения и целый ряд палестинских обычаев и традиций. Это различие между обеими академиями сохранилось и в последующие поколения: Негардея вырабатывала особую вавилонскую традицию, а Сура продолжала развивать палестинскую систему.
В академию Рава стекались массы учащихся, и изучение Торы распространилось по всей Вавилонии. Число одних только постоянных слушателей Рава достигало тысячи двухсот. Тогда же установился обычай т. н. "месяцев собрания" (ходшей кала), продержавшийся в Вавилонии в течение столетий. Два месяца в году, в Адаре, весной, и в Элуле, осенью, - в сезоны затишья в вавилонском земледелии - в академиях собирались десятки тысяч для участия в занятиях. Изучение Торы и продолжение научного творчества здесь, как и в Палестине, базировалось главным образом на Мишне.
Эти две академии просуществовали до середины десятого века и служили центрами духовной и общественной жизни в Вавилонии, хотя не всегда обе они стояли на том же уровне. По временам, в том или ином поколении, Сурская академия стояла на более высокой ступени, но иногда академия Негардеи - а после разрушения этого города ее преемница, академия Пумбедиты - приобретала преобладающее значение. На протяжении столетий в разных городах основывались духовные академии, существовавшие более или менее продолжительное время, но Сурская и Пумбедитская школы всегда оставались главными культурными центрами вавилонского еврейства.
Основателем академии Пумбедиты был Иегуда бар-Иехезкель, руководивший ею до 299 г. После него во главе этой академии стояли Рабба бар-Нахмани (до 320 г.), Иосеф бар-Хия (до 328 г.) и Аббае.
В середине четвертого века та же академия продолжала свое существование в городе Махуза на берегу Евфрата под руководством {259} Раввы (338-352 гг.). Прения Аббае и Раввы занимают значительное место в вавилонском Талмуде, и традиция считает их апогеем талмудического творчества по глубине анализа обсуждаемых ими проблем. Расцвет Сурской академии продолжался и во времена преемника Рава Гуны (257-297 гг.), но в четвертом веке, вплоть до 371 г., ее влияние почти не ощущается в культурной и общественной жизни вавилонского еврейства.
Веками создавались и формировались надстройки на фундаменте Мишны. Хотя и были сделаны разные короткие литературные записи, большинство разборов талмудических проблем, комментировавших и расширявших текст Мишны, носило характер устного учения, подвергавшегося изменениям в каждой академии и в каждом поколении.
Лишь за долгие годы, когда во главе Сурской академии стоял знаменитый ректор Аши (371-427 гг.), талмудические лекции были собраны и редактированы в сборнике, ставшем известным под названием "вавилонский Талмуд". Аши редактировал материал в ходе преподавания в своей академии. Он подготовил основу кодификации вавилонского Талмуда, но заключение его было осуществлено только в конце V в., в тяжелую для вавилонского еврейства пору. Он был завершен и завещан будущим поколениям в эпоху религиозных гонений, в дни Иоси в Пумбедите и Равины, последнего главы академии в Суре (499 г.).
В Талмуде суммированы не только комментарии и дополнения к Мишне, но и все то, что было продумано и испытано народом в течение столетий. В отличие от Мишны, в которой был собран и зафиксирован, главным образом, правовой материал, - в Талмуде запечатлено также множество явлений, характерных для образа мыслей и жизни народа и для проблем, не включенных в текст Мишны или возникших в той обстановке, в которой жили последующие поколения.
В Талмуде отражаются не только окончательные выводы, но также обсуждения, споры и различные попытки разрешить те или иные сложные идеологические или правовые проблемы и актуальные вопросы. В отличие от Мишны, однородной по стилю и {260} по характеру собранного в ней материала, в Талмуде встречаются главы, поражающие полетом религиозной мысли и смелой концепцией юридических норм, свидетельствующие об остроте и изощренности ума, а наряду с ними примеры необычайно интересного фольклорного творчества: поговорки, толкования снов и т. п.
Деление Талмуда не соответствует полностью трактатам Мишны: в нем разбираются главным образом следующие ее разделы: "Праздники" (суббота, празднества, посты), "Женщины" (семейное право), "Компенсация за убытки" (гражданское и уголовное законодательство).
Вавилонский Талмуд составлен по тому же методу, что иерусалимский. Оба кодекса очень сходны не только вследствие общих им идейных и тематических предпосылок, но и в результате тесной связи между двумя главными центрами еврейства. Высказывания палестинских законоведов-амораев приводятся в вавилонском Талмуде, так же как и вавилонские амораи цитируются в иерусалимском. Однако весьма значительно и различие между ними, особенно в отношении языка.
Иерусалимский Талмуд написан в основном на западно-арамейском диалекте, с большой примесью греческих слов; вавилонский же Талмуд пользуется почти исключительно восточно-арамейским наречием, дополненным отчасти персидскими выражениями. Иерусалимский Талмуд более сжат и не изобилует юридическими тонкостями, занимающими много места в вавилонском Талмуде. Поэтому не всегда выводы обоих Талмудов тождественны.
Вавилонский Талмуд стал монументальным культурно-религиозным достоянием еврейского народа. На протяжении веков, вплоть до современности, и во всех странах, куда судьба забрасывала евреев, они усердно изучали Талмуд, воспитывались на нем и развивали свое духовное творчество в виде бесчисленных комментариев к нему. Многим из них объективная действительность и происходившие на их глазах события на Востоке и на Западе казались переходящей случайностью, подлинной же реальностью был для них Талмуд.
X. Г. БЕН-САССОН
Часть четвертая
СРЕДНИЕ ВЕКА
{263}
ВВЕДЕНИЕ
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СРЕДНИХ ВЕКОВ В ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ
Трудно установить точные границы эпохи, которую принято называть средними веками. По этому вопросу существуют значительные расхождения во мнениях между различными историками и историческими школами. В исторической науке не раз было отмечено различие в периодизации, вообще, и в определении термина "средние века", в частности, по отношению к европейским нациям, выросшим на развалинах Западно-римской империи, и к восточногерманским племенам и славянским народам.
Ввиду того, что в эпоху распада Римской империи главные центры еврейского народа находились на Ближнем Востоке и большая часть его была сосредоточена в этом районе, поворотным пунктом в еврейской истории были те огромные сдвиги, которые произошли там после зарождения ислама и водворения установленного им строя, столь существенно отличавшегося от прежних римско-христианских форм правления.
Начиная с 632 г., когда обитатели Аравийского полуострова двинулись в свои завоевательные походы на Среднем Востоке, и вплоть до второй половины семнадцатого века (а некоторые историки утверждают, что даже вплоть до второй половины восемнадцатого века) история евреев была заключена в весьма устойчивые законные рамки, а в их духовном и общественном мире действовали тенденции и силы, придавшие еврейской истории ее своеобразный облик. Основные исторические процессы этого периода были во многом отличны от процессов, характеризовавших предшествующие и последующие эпохи.
Своеобразие еврейской истории в средних веках выражается в том, что она протекала по особому руслу и шла не теми путями, по которым шло развитие {264} важнейших народов, носителей средневековой культуры, формировавших ее облик.
Арабы, германцы, славяне, находясь еще в стадии примитивного племенного строя, проникли в область римско-эллинистической культуры и усвоили ее духовные ценности путем их слияния с основами своей цивилизации. Связующим звеном между наследием древнего мира и культурой новых народов была христианская религия у германцев, кельтов и славян и ислам у арабов и у большинства покоренных ими народов.
Еврейская нация - единственная этническая группа древнего мира, вступившая в средневековый мир, сохранив основные черты характерного для нее облика такими, какими они сформировались в предыдущий период. Ее религия и культура претерпели немало изменений в процессе контакта и борьбы с культурами окружающей среды, но они не образовались в результате слияния противоречивых и чуждых друг другу элементов. Еврейский народ на пороге средних веков не был примитивным обществом, усвоившим древнюю культуру, превосходившую почти во всех отношениях его собственную, а нацией, сформировавшейся две тысячи лет тому назад и продолжавшей и на этом этапе своей истории развивать свое богатое духовное наследие.
Современная историография вполне справедливо признает, что пренебрежение, с которым историки относились к средневековью, является результатом ошибочного подхода к этому периоду. Средние века несомненно внесли важный вклад в сокровищницу культуры и цивилизации почти во всех областях человеческого творчества: в искусство (романский и готический стили), в философскую и научную мысль, в религиозное и социальное мышление, нередко вызывавшее брожения и формировавшее революционные движения того времени.
Это была эпоха разносторонней духовной деятельности и в еврейской жизни, но в еврейском средневековье консервативные тенденции, так же как и поиски новых путей, коренились в глубине творчества прежних веков, и корни эти питали {265} как форму, так и содержание средневековой еврейской культуры.
В эпоху Второго храма и в последующие ей периоды Галаха получила свое окончательное оформление как система этического и религиозного уклада жизни и правовых норм, выражающая ценность, человеческой личности и применяющая к конкретной действительности принципы, на которых основывается еврейское общество. Галаха базируется на методе толкования Торы иногда путем косвенных выводов, основанных на логических умозаключениях, или на вызванных текстом ассоциациях. Метод этот получил название "друш", и с его помощью законоучители комментировали библейские книги. Эта система толкования сочеталась также с нравоучительной проповедью для широких народных масс.
От талмудического периода средневековое еврейство унаследовало исключительное отношение к процессу учения: само по себе изучение Закона и священных книг считалось одной из величайших ценностей религии, а мудрец-законоучитель был наиболее почетной и обожаемой личностью в обществе. От прежних веков еврейство унаследовало также основные формы общественного руководства и пути духовного влияния, которые в несколько измененном виде дали возможность преследуемому народу сохранить свою самобытность и свой национальный облик.
В ту пору приобрела особую окраску также столь характерная для еврейского народа непримиримая позиция в отстаивании своей монотеистической религии и своего специфического уклада жизни наперекор миру, превосходящему его в материальном, политическом и военном отношениях. С начала четвертого века христианской эры еврейство стоит лицом к лицу не с языческим миром, а с обществом, в котором все большую власть приобретает церковь, вышедшая из того же еврейства.
Христианское религиозное мировоззрение все более отдаляется от основ иудаизма. С победами ислама в VII в. этот процесс завершился. Отныне евреи, как в христианских, так и в мусульманских странах, представляют собой особую {266} группу, подвергающуюся жестоким гонениям со стороны господствующих религий.
На протяжении средних веков во всех странах рассеяния евреев не покидало чувство и сознание того, что они были насильно изгнаны из своей родины. Идеалом еврейского народа было возвращение в страну отцов. Некоторые рассматривали отрыв от родной земли, как часть космической катастрофы. Согласно их мировоззрению, накануне изгнания исказился нормальный ход процессов мироздания: была расторгнута правильная связь между Богом, избранным им народом и Святой землей, т. е. страной Израиля. Это чувство отчуждения, сопровождавшее евреев в диаспоре в течение многих столетий, наложило неизгладимый отпечаток на еврейское мышление и на народное воображение.
Все, что связано с установлением в мире порядка, основанного на принципах справедливости, проблемы зла и его искоренения превратились в религиозно-национальные вопросы первостепенной важности. Народы, под властью которых евреи находились в те времена, делали все возможное для того, чтобы их унизить и усилить в них чувства личной неуверенности и общественной неустойчивости. Таким образом, реальная действительность, так же как изгнанническая идеология, служили источниками, питавшими чувство недовольства порочностью мира сего.
В то время как современная им действительность казалась нарушением гармонии мироздания, страна Израиля, их древняя родина, представлялась символом всего желанного, идеального, местом, где осуществятся все чаяния, ядром царствия божьего на земле и нового, лучшего мира. На протяжении средних веков бывали времена, когда доступ к Палестине был легок, но очень часто страна отцов была почти недоступной. Однако страна Израиля всегда и везде была жива как в коллективной памяти народа, так и в личных чаяниях и устремлениях каждого еврея. Она стала идеалом, желанным берегом, к которому были направлены все усилия; и если человеку не было суждено ступить на ее {267} землю при жизни, он мечтал быть похороненным в ней или добиться хотя бы того, чтобы в могиле глаза его были покрыты горсточкой этой земли. Такое отношение к исторической родине и непрекращающиеся иммиграционные волны евреев в Палестину в средние века были важным фактором, объединявшим еврейскую нацию в странах рассеяния.