- Да, месье, я из Ливана. Я так понимаю, что у вас имеется несколько золотых песо. Для меня это представляет интерес. Предлагаю вам пятьсот песо за монету.
- Нет, шестьсот пятьдесят.
- Вас неправильно информировали, месье: предельная цена - пятьсот пятьдесят.
- Готов уступить, поскольку вы берете всю партию. Шестьсот.
- Нет, пятьсот пятьдесят.
Короче, сговорились на пятистах восьмидесяти. Сделка состоялась.
- Que han docho? (О чем договорились?)
- Сделка совершена, начальник. Пятьсот восемьдесят песо за монету. Продажа состоится сегодня после двенадцати.
Меняла ушел. Начальник тюрьмы встал из-за стола и сказал мне:
- Прекрасно, а что же причитается мне?
- Двести пятьдесят песо с монеты. Ты хотел сто, а получаешь двести да еще полcта.
Он улыбнулся и спросил:
- А другое что за дело?
- Сначала пусть консул заберет деньги. После двенадцати, когда он уйдет, я и скажу тебе о другом деле.
- Что, действительно есть другое?
- Даю слово.
- Прекрасно. Ojala. (Пусть так и будет.)
В два часа прибыли консул и ливанец. Меняла дал мне двадцать тысяч восемьсот восемьдесят песо. Я отсчитал двенадцать тысяч шестьсот консулу, а восемь тысяч двести восемьдесят передал начальнику тюрьмы, после чего подписал документ о получении всех тридцати шести золотых монет. Когда мы снова оказались с начальником наедине, я рассказал ему про случай в монастыре и про матушку-настоятельницу.
- Сколько жемчужин?
- От пяти до шести сотен.
- Она воровка, а не матушка-настоятельница. Ей следовало бы принести их тебе или переслать через кого-то. Или сдать все в полицию. Я ее разоблачу.
- Нет. Ты должен навестить ее и передать от меня письмо. Я напишу по-французски. Но прежде чем говорить о письме, скажи ей, чтобы послала за монахиней-ирландкой.
- Понял. Ирландка, значит, понимает по-французски, и она ей прочитает письмо и переведет. Прекрасно. Я пошел.
- Подожди письмо.
- Ах да! Верно! Хосе! - крикнул он через полуоткрытую дверь.- Приготовь машину и двух человек со мной.
Я сел за стол начальника тюрьмы и на официальном тюремном бланке написал письмо:
"Мадам настоятельнице монастыря,
просьба передать через благочестивую
и милосердную монахиню-ирландку.
Когда, по милости Божией, я пришел в Ваш дом, где, я считал, гонимому должна быть оказана помощь согласно канонам христианской веры, я с доверием вручил Вам на сохранение мой мешочек с жемчугом в знак того, что я не покину тайком Ваш кров. Нашелся бесчестный человек, посчитавший за благочестие выдать меня полиции, которая не заставила себя ждать и арестовала меня в доме Господа. Надеюсь, что низкая душа, виновная в моих бедах, не имеет никакого отношения ни к одной из монахинь Вашего монастыря. Не могу заверить Вас в том, что я простил этого злого человека, будь он мужчина или женщина, иначе я бы покривил душой перед истиной. Напротив, я страстно молю Бога или одного из Его святых нещадно покарать лицо (мужчину или женщину), виновное в ужасном преступлении. Я прошу Вас, матушка-настоятельница, переправить мне мешочек с жемчугом через доверенное лицо, начальника тюрьмы дона Сесарио. Я уверен, что он, как истинный христианин, исполнит свой долг и передаст мне мою собственность. Настоящее письмо является доверенностью.
Искренне Ваш и т. д.".
От Санта-Марты до монастыря восемь километров. Полицейская машина вернулась через полтора часа. Начальник тюрьмы послал за мной.
- Вот, получи. Да сосчитай хорошенько, не пропало ли чего?
Я пересчитал, но не для того, чтобы убедиться в пропаже, поскольку с самого начала не знал, сколько их там, а для того, чтобы узнать, сколько жемчужин осталось после того, как мешочек побывал в руках этот негодяя: пятьсот семьдесят две.
- Правильно?
- Да.
- No falta? (Ни одной не пропало?)
- Нет. Теперь расскажи все по порядку.
- Приехав в монастырь, я застал матушку-настоятельницу во дворе. Подхожу, двое полицейских по бокам, и обращаюсь: "Сеньора, в вашем присутствии я должен буду говорить с ирландкой монахиней об очень серьезном деле, о сути которого вы, несомненно, догадываетесь".
- Что дальше?
- При чтении письма матушке-настоятельнице монахиню пробирала дрожь. Настоятельница промолчала. Она низко опустила голову, открыла ящик стола и сказала мне: "Вот мешочек с жемчугом. В полной сохранности. Да простит Господь того, кто совершил преступление против этого человека. Скажите ему, что мы молимся за него перед Всевышним". Ну как, приятель? - закончил начальник тюрьмы, весь сияя от удовольствия.
- Когда мы продадим жемчуг?
- Manana (завтра). Я не спрашиваю, откуда у тебя жемчуг. Я знаю, что ты опасный матадор (убийца), но я также знаю, что ты человек слова и честный человек. Возьми-ка эту ветчину, вино и французскую булку. Отнеси приятелям да выпейте за такой памятный день.
- Доброй ночи.
Я вернулся в камеру с двухлитровой бутылкой вина, куском копченой ветчины на три килограмма и четырьмя длинными французскими булками. Закатили настоящий банкет. Ветчина, булка и вино таяли на глазах. Пили от души.
- Ты считаешь, адвокат сможет нам в чем-то помочь?
Я прыснул. Бедолаги, даже они позволили себя провести на мякине с этим адвокатом!
- Не знаю. Надо хорошенько все продумать, прежде чем платить.
- Лучше не платить, если не уверен в успехе,- сказал Клузио.