Мне стало немного стыдно перед друзьями, и я прекратил разговор на эту тему.
На следующий день ливанец появился снова. Начал он так:
- Сложно, очень сложно. Сначала надо рассортировать жемчуг по размеру, затем по цвету, а уж потом по форме, то есть круглые жемчужины или неправильной формы.
Короче, сложность не только в этом, сказал ливанец, в деле должен принять участие более сведущий специалист и возможный покупатель. Через четыре дня сделка состоялась. Он заплатил тридцать тысяч песо. В последний момент я исключил из продажи одну розовую и две черные жемчужины, решив подарить их жене бельгийского консула. Как хорошие коммерсанты, они не преминули заметить, что эти три жемчужины сами по себе стоят пять тысяч. И тем не менее я их оставил при себе.
С большим трудом удалось уговорить бельгийского консула принять жемчуг. Но он охотно согласился взять на сохранение мои пятнадцать тысяч. Теперь у меня двадцать семь тысяч песо. Встал вопрос об осуществлении третьего дела.
Как к нему подступиться? С какой стороны, чтобы не дать маху? В Колумбии хороший рабочий зарабатывал от восьми до десяти песо в день. Двадцать семь тысяч - это большая сумма. Куй железо, пока горячо. У начальника тюрьмы двадцать три тысячи. Если положить двадцать семь сверху, будет все пятьдесят.
- Начальник, сколько надо вложить в хорошее дело, чтобы жить лучше, чем ты сейчас живешь?
- Хорошее дело - деньги на бочку - тянет от сорока пяти до шестидесяти тысяч.
- А каков барыш? В три раза больше твоего жалованья? В четыре?
- Нет, в пять или шесть раз.
- А почему бы тебе не стать коммерсантом?
- Мне потребуется вдвое больше капитала.
- Послушай, начальник, я могу предложить тебе третье дельце.
- Не разыгрывай меня.
- Нет, я серьезно. Хочешь, я отдам тебе свои двадцать семь тысяч песо. Они твои, только скажи.
- Ты о чем?
- Отпусти меня.
- Послушай, француз. Я знаю, ты мне не доверял. Прежде ты, возможно, был прав. Но сейчас я вылез из нищеты или почти вылез. Теперь я могу купить дом и послать детей в платную школу. И все это благодаря тебе. Теперь я твой друг. Не хочу тебя грабить и не хочу, чтобы тебя убили. Здесь я ничего не могу для тебя сделать, даже за целое состояние. Не могу я помогать тебе в побеге, в котором нет никаких шансов на успех.
- А что, если я докажу обратное?
- Ну, тогда посмотрим. Но ты сначала все хорошенько обмозгуй.
- Начальник, у тебя есть какой-нибудь приятель среди рыбаков?
- Допустим.
- Может, он вывезет меня в море и продаст лодку?
- Не знаю.
- Сколько, грубо говоря, стоит его лодка?
- Две тысячи песо.
- Положим, я дам ему семь и тебе двадцать, идет?
- Француз, с меня хватит и десяти. Оставь себе хоть что-то.
- Значит, устроишь.
- Валишь один?
- Нет.
- Сколько?
- Со мной трое.
- Сначала дай мне поговорить с рыбаком.
Просто удивительно, как этот тип изменил свое отношение ко мне. У него на морде написано, что он живоглот, но вот, поди же, где-то в глубине души зазвучали и человеческие нотки.
Во дворе я имел разговор с Клузио и Матюретом. Они сказали, что мне решать, они готовы бежать со мной. Друзья вручали мне собственную жизнь, отчего я почувствовал огромное удовлетворение. Я не буду злоупотреблять их доверием. Приму все меры предосторожности, поскольку этим решением взваливаю себе на плечи груз неимоверно тяжелой ответственности. Но надо обо всем рассказать и остальным. Мы только что закончили партию в домино. Уже около девяти вечера. Еще успеем заказать по последней чашке кофе. Я крикнул: "Cafetero! Принеси шесть чашек горячего кофе".
- Мне нужно вам кое-что сказать. Я снова готовлю побег и думаю, что он удастся. К сожалению, могут пойти только трое из нас. Естественно, я беру с собой Клузио и Матюрета, поскольку именно с ними я бежал с каторги. Если у кого-либо появятся возражения, говорите прямо, я готов выслушать.
- Нет никаких возражений,- сказал бретонец.- Их и быть не может, с какой стороны ни посмотреть. Начать с того, что вы бежали вместе. А потом, вы же по нашей вине оказались в этой дыре. Это мы захотели высадиться в Колумбии. И все же спасибо, Папийон, что спрашиваешь наше мнение. Конечно, ты имеешь полное право делать то, о чем говоришь. Я искренно надеюсь на Господа, у тебя все получится. Иначе, ты же знаешь,- это верная смерть. И прекрасно представляешь, в каких условиях.
- Нам это хорошо известно,- сказали Клузио и Матюрет.
Начальник вызвал меня на разговор. Его друг дал согласие. Он спросил, что я собираюсь взять с собой в лодку.
- Бочонок на пятьдесят литров воды, двадцать пять килограммов кукурузной муки, шесть литров растительного масла. Это все.
- Carajo! Разве можно с такой малостью идти в море?
- Да.
- Ну ты и храбрец, француз! Ну и храбрец!
Все тип-топ. Начальник решился на третье дело. Он спокойно добавил:
- Веришь ты мне, друг, или нет, но я делаю это в первую очередь ради своих детей и ради тебя во вторую. Ты заслужил это своей храбростью.
Я знал, что он говорит правду, и поблагодарил.
- Как бы устроить так, чтобы я сам не очень-то засветился?
- Тебя и не втягивают в неприятности. Я уйду ночью, когда заступит на дежурство твой заместитель.