- А что хорошо? - спросил Кирилл, понижая голос. - Революция будет?
- Какой хитрый, - засмеялся Рагозин, - если я скажу - не будет, то ты сейчас в кусты, да?
Кирилл долго не отзывался, пожевывая сорванную веточку неклена. Челюсти выступали острыми углами на запрокинутом его лице. Взгляд его остановился, в желтизне зрачков отражались плавающие зеленые пятна листвы. Сдвинутые брови медленно расправлялись, собирая молодые морщинки на лбу. Он сказал совсем тихо:
- Я выбрал дорогу и не сверну никуда. Все равно, сколько придется идти - девять лет или двадцать девять.
Рагозин приподнялся на локоть. Оттого, что нос и щеки Кирилла были чуть-чуть посыпаны веснушками, он показался Рагозину моложе, чем всегда. Он взял его руку, сжимая ее в своих жестких бугорчатых пальцах.
- Брось, - сказал Кирилл, стараясь высвободить руку.
Рагозин не отпустил.
- Оставь. Я знаю, ты сильнее.
Рагозин продолжал сжимать крепкую, сопротивляющуюся кисть Кирилла, чувствуя, как уменьшается ее стойкость, и улыбаясь.
- Ну, больно. Брось. Что ты хочешь?
Он вырвал руку, потряс ее и размял пальцы.
- Время, - проговорил Рагозин, - время, дорогой мой, большое дело. Когда больно один день - одно. Больно сто дней - другое. Народ терпит. Ему не все равно - девять или двадцать девять.
Он повернулся, не поднимаясь с земли, к костру и сказал громко:
- Ксана, вы бы погуляли.
Ксения Афанасьевна повела своих друзей к роднику, их перекличка и смех долго слышались, когда они скатывались в овраг по оползающей глине.
Наедине Рагозин спросил:
- Принес?
Кирилл вытянул из брючного кармана сверток прокламаций. Его разгладили и соединили с пачкой, которую Рагозин достал из корзины с посудой.
- Отсчитывай по десятку.
Листки тонкой розовой афишной бумаги складывались в четвертку и прятались назад в корзину, под полотенце. Работа шла легко, беззвучно, и скоро последняя тетрадочка в пол-ладони величиной лежала на месте. Рагозин отставил корзину под куст и опять лег.
- Прежние годы на такой маевочке всегда удавалось сходку провести, сказал он. - Нынче живи улиткой - таскай на спине весь свой дом, и кухню, и этажерку. Пей чай, играй на гармошке, а чтобы собраться поговорить - ни-ни: завалишь всю работу.
- Этак, конечно, и двадцать девять лет прождешь, за самоваром да с гармошкой, - сказал Кирилл.
- Ведь тебе мой самовар понравился, как он свистит, - улыбнулся Рагозин и отчетливо повторил свист, которым встретил Кирилла.
Послушали. Никто не отозвался. Шумела, разгуливала волнами пахучая, лоснившаяся на солнце поросль, и ястреб чертил над нею бесконечные кривые, изредка разрезая пространство своим острым зовом, точно проводя алмазом по стеклу.
- Я на днях познакомился с Цветухиным, - сказал Кирилл. - Знаешь?
- Слышал. Вон ты куда махнул.
- Я не махал. Просто - случай.
- А ты не сердись.
- Я не сержусь. С ним еще был Пастухов. Драматург такой. Известный.
- Так, так.
- Интересно, какой у них образ мыслей.
- Ты говорил?
- Немного. Об искусстве. Собственно, о балаганах. Мы на балаганах встретились.
- Ну?
- Ничего особенного. Они слабо отдают себе отчет, на каких научных основаниях построены иллюзии. Ну, там женщина-паук и другие фокусы. Некоторую путаницу я заметил.
- Необразованные? - подсказал Рагозин усмешливо.
- Я думаю, к вопросам физики равнодушны.
- А-а...
- Интересно дать им прокламацию...
Рагозин привскочил и, откинув с лица волосы, прижал их ладонью к голове, чтобы они не мешали получше смотреть на Кирилла.
- Ты дал им прокламацию?
- Нет. Это мне сейчас в голову пришло.
- Может, они порядочные люди, - сказал Рагозин, успокаиваясь, - я не знаю. Но уж тут - семь раз отмерь, один отрежь. Какой может интерес толкать их к нам? Любопытство? Рабочий к революции приходит, как к себе на квартиру, - больше деваться некуда. А они могут подумать.
- У меня именно мысль мелькнула, как они отнеслись бы? - сказал Кирилл.
- Оглядочка нужна. Матери своей ты разве не можешь довериться, - а помалкиваешь и с ней, верно?
Легкий свист послышался неподалеку, и Рагозин кивнул:
- Вот он, мой самовар-то!
Он повторил свист. Минуту спустя на край оврага вышел из чащи высокий худой старик с бородкой клином, в черной праздничной паре и глянул окрест себя.
- Заблудился? - громко кликнул Рагозин.