- Соня...
- Тарас...
Мальчик был совсем мал, лет четырех-пяти...
Все пошли в дом. У Дины в печи стоял чугун горячей воды, собиралась простирнуть кое-что, теперь вода пригодится для купания детей... Но раньше нужно их накормить. Усадив детей за стол и наливая им теплый борщ, Дина с опаской поглядывала на лохмотья, в которые они были закутаны.
- Все чистое, - угадав ее тревогу, сказала Анна Родионовна, - я их там перекупала и все выстирала, так что не бойся... Эти ребята будут жить здесь. Марийка присмотрит за ними, правда, Марийка?
- Ага, - с аппетитом хлебая борщ и откусывая большие куски хлеба, сказала девочка.
- А Соня и Тарас, они брат и сестра, будут вести себя хорошо и будут слушаться Марийку, она теперь им старшая сестра, поняли?
Те согласно кивнули.
Анна Родионовна сняла платок и сразу помолодела.
- Я налью вам, Анна Родионовна, борща? - предложила Дина. - Вы как ехали, машиной?
- Налей черпушечку... Да нет, мы с "Красного маяка" пеши... Тут недалеко...
- Я знаю, знаю...
Поели. Дина пошла провожать Анну Родионовну.
- Ты вот что, Дина! Отвезем их вместе со своими в город, в детский дом. Не бойся, там им будет хорошо. Эти дети - сироты. Они жили в ужасных условиях. Соня и Тарас одни в полуразвалившейся хате, их кормили люди, но больше побирались, а у Марийки умерла бабушка, вот при мне. Я их и забрала. Дина! В том доме, где я работала, сейчас там моя подруга заведует - Мария Тимофеевна, женщина замечательная и очень добрая... У тебя своих сколько? спросила Анна Родионовна.
- Да у меня одна Олеся осталась, - сказала Дина.
- А остальные? Ты же говорила, что у тебя восемь сирот, - удивилась Анна Родионовна.
- Было восемь, четверых братиков взяла Наталка, тетка их, что приехала из города, Пылыпка - дед Степан, Ганка со мной поедет в город. Оксану берет тетка Ангелина, осталась Олеся...
Анна Родионовна с улыбкой покачала головой.
- Ну и Дина! А ты уверена, что детям будет хорошо у этих людей?
- Конечно, уверена, Анна Родионовна!
- Ну ладно, мы тут присмотрим. Большие дела, девочка, задумали мы в деревне. Родильный дом построим, ясли будут круглогодичные, еще фельдшерский пункт... Добьемся в городе ассигнований. Ведь теперь деревня не то, что раньше, теперь она колхозная, и люди должны почувствовать это!
...Новенькие быстро прижились в яслях. Тарас играл с Олесей, она показала ему, как нужно почесывать за ухом Беляша и как бегать с ним наперегонки. Соня оказалась хорошей помощницей Ганке, а Марийка грустила, бабушку вспоминала. Дина старалась занять ее разными домашними делами.
Каждый день в яслях бывали гости: то ребята, то их родители заходили проведать Дину. Однажды пришли Наталка с Павлом и ребятами.
- Ой, хлопчики, какие вы стали большие! - Дина всех перецеловала.
- И волосы у вас отросли. Скубиться больше не будете? - повернув сияющее лицо к "родителям", спросила она.
- Теперь до самой Красной Армии, - отвечал за них Павло.
Он тоже изменился, вместо городского пиджачка надел льняную косоворотку, подпоясанную ремешком. Павло загорел и, казалось, раздался в плечах. Наталка, в украинской одежде, широкой в сборку юбке и вышитой сорочке, с высоко подобранными и закрученными волосами, - настоящая молодица с картинки. В маленьких ушках покачивались серебряные сережки, с розовых губ не сходила довольная усмешка.
- Какая ты красивая! - сказала Дина. - Ой, что же мы стоим? Идемте в дом.
- А де Беляш? - спросил Юрко.
- Наверное, в огороде, Олеся теперь верхом на нем ездит, - рассмеялась Дина.
- Пошли, они там, - Ганка помчалась в огород, и вся ватага ринулась за ней.
- А мы собрались траву покосить, - сказала Наталка, - вот и зашли. Ясли скоро закрываются?
- Да, скоро, - грустно ответила Дина. - Ну, как хлопчики?
Перебивая друг друга, Павло с Наталкой стали рассказывать, как они устроились, как Юрко следит за братьями, - утром убирают постели, умываются, чистят зубы, вечером моют ноги, за стол не садятся с грязными руками, во время еды не разговаривают...
- Откроют глаза, так сразу: "добрый ранок", - сказала Наталка, вечером: "спокойной ночи". Такие культурные...
- Я тут косу точил, обрезал палец, - засмеялся Павло, - ну с досады и крикнул: "От зараза", Юрко подошел и говорит: "Ты, папка, так не обзывайся, это грубо..."
- Они тебя "папкой" называют?
- А как же! Я ему и говорю: "Не буду больше, сынок".
- Как хорошо, ребята! Просто здорово! - воскликнула Дина.
Тут дверь распахнулась.
- Дина, Беляш всего Юрка облизал, - кричала Ганка.
- Он его как кошка лизал, - смеялась Олеся.
Юрко, сияя, сообщил:
- Он меня признал!
- Дина, братики обратно до нас пришли? - спросила Олеся.
- Нет, Олеся, они только в гости пришли.
В отворенную дверь, солидно похрюкивая, вошел Беляш, он шел, твердо ступая своими маленькими ножками, которые уже с трудом выдерживали его тушу.
- Ой, Беляш!
- Пошел вон! - возмутилась Дина. - Еще чего не хватало! Убирайся!