ру или даже без нее.
Совместная жизнь каждый день безжалостно
устраняет все проекции; приходится признать свою
непохожесть на Другого, который не хочет и не моО
жет соответствовать большинству направленных на
него проекций. Поэтому в среднем возрасте люди
приходят к заключению: «Сейчас ты совершенО
но иной человек, совершенно не похожий на того, на ком я женился (или за кого выходила замуж)».
А по существу он никогда таким и не был. Он всегО
да был кемОто иным — незнакомцем, которого мы
тогда почти не знали, да и сейчас знаем не намноО
го лучше. Поскольку анима или анимус спроециО
82
Глава 3
ровались на этого Другого, человек в буквальном
смысле влюбляется в отсутствующие части своей
личности. Это ощущение близости и возвращения
домой было настолько сильным и вселяло столько
надежд, что утрата всего этого расценивается как
катастрофа*.
Истинная сущность близких отношений заклюО
чается в том, что они никогда не бывают лучше отО
ношения к самому себе. То, как мы относимся к себе, определяет не только наш выбор Другого, но и качесО
тво наших с ним отношений. Фактически любая блиО
зость слегка приоткрывает завесу над тем, кем мы
были в начале сближения. Таким образом, все отноО
шения симптоматически отражают состояния нашей
внутренней жизни, и ни одно из этих отношений не
может быть лучше нашего отношения к своему бесО
сознательному (вертикальные оси на диаграмме)**.
Отношения не были бы для нас столь обремеО
няющими, если бы мы вообще не задумывались
над этим. Но какой вообще в них смысл, если они
не отвечают ожиданиям нашего внутреннего реО
бенка? Как заметил Юнг, смысл жизни проясняетО
ся, когда люди чувствуют, что они живут символиО
ческой жизнью, что они — актеры в божественной
драме. Только это обстоятельство и придает смысл
человеческой жизни; все остальное — банально и
не заслуживает вашего внимания. Карьера, рождеО
ние детей — все это майя (иллюзия) по сравнению
* См. также: Aldo Carotenuto, Eros and Pathos: Shades of Love and Suffering.
** Когда я говорил об этом на публичных выступлениях, многие слушатели соглашались с моей логикой, но при
этом их очень расстраивала мысль, что Доброго ВолшебО
ника в действительности не существует. Одна женщина
подошла ко мне после лекции, погрозила мне пальцем и
сказала: «А я все равно верю в любовь». По ее гневному
тону можно было догадаться, что она только что лишиО
лась своего Санта Клауса.