рые из них всеОтаки ее проходят, но многие избеО
гают — и потому проигрывают. Будучи жертвами
патриархальности, они признают лишь присутствие
или отсутствие власти, считая ее признаком своей
мужественности**. Поэтому при переходе через ПеО
ревал мужчина должен снова превратиться в ребенО
ка, повернуться лицом к страху, скрытому под масО
кой власти, и снова задать себе те же вопросы. Они
очень просты: «Что я хочу? Что я чувствую? Что я
должен сделать, чтобы быть в ладу с самим собой?»
Очень мало современных мужчин могут позвоО
лить себе роскошь задавать такие вопросы. ПоэтоО
му, утомленные работой, они в большинстве своем
мечтают выйти на пенсию и поиграть в гольф гдеО
нибудь на Елисейских Полях, пока с ними не слуО
чится сердечный приступ. Пока мужчина не сможет
смиренно задать эти простые вопросы и позволить
говорить своей душе, у него нет никаких шансов.
Он остается дурной компанией и для самого себя, и
для своих окружающих.
Точно так же обессилены многие женщины: их
природная энергия истощается под влиянием внутО
реннего негативизма. Негативный анимус нашепО
тывает им на ухо мрачное «нет». «У тебя ничего не
выйдет»,— говорит он, вцепившись ей в горло мертО
* Men’s Dreams, Men’s Healing, p. 12.
** Юджин Моник в своих книгах Фаллос: священный мужА
ской образ и Кастрация и Мужская ярость: фаллическая
травма отмечал, что патриархальность, делающая акцент
на власти, иерархическом мышлении и агрессии, станоО
вится прибежищем мужчин, которые не ощущают своей
глубинной мужской чувствительности. Будучи сами
травмированными, они, в свою очередь, наносят травмы
и мужчинам, и женщинам.
96
Глава 3
вой хваткой. Анимус, который, кроме всего прочеО
го, выражает женскую способность к творчеству, а
также усилия женщины, направленные на то, чтобы
жить своей жизнью и удовлетворять свои желания, скрывает в себе и Тень ее матери, и оптимизм (или
пессимизм) ее отца, и социально одобряемые роли.
Женщинам традиционно внушали, чтобы они нахоО
дили удовлетворение в достижениях своих мужей
и сыновей. Одно из самых грустных повествований
на эту тему я прочел в дневнике Мэри Бенсон, жены
Эдварда, архиепископа Кентерберийского, которая, придерживаясь викторианской морали, несла на себе
бремя двух социальных институтов: брака и церкви.
После смерти Эдварда Мэри услышала свой внутО
ренний голос и у нее возникло