— Мне говорили и я читала, что финны — народ малоразговорчивый. А вот вы такая веселая, живая…
— Да, — Орава смеется, — я веселая. У меня жизнь веселая. Муж есть. А вот у ней, — кивает в сторону Майи, — жизнь скучная, так она и сама скучная. Молчит все. Вы понимаете, нэйти…
— Меня зовут Ася.
— Асья?.. Это что, русское имя? Так вот, Асья, вы такая молодая, вы не понимаете, как трудно жить одинокой женщине, вот как моя Майя. Ей…
Дверь в это время открылась, и Аарне кивнул нам с порога. Я выхожу в коридор. За окном вертится земля, и хороводом идет черный подлесок, и снег ноздреват, без блеска, с желтизной. Под Москвой — весна.
— А в Финляндии сейчас весна? — спрашиваю я у Аарне.
— Да, — кивает он, — весна. Но еще есть снег. Много снега. — Аарне поднимает палец и говорит по-русски — Минутошку! — Он вытягивает из кармана записную книжку и роется в ней. Лицо его светлеет, и он читает по слогам: — Моросивое! — Потом победно смотрит на меня и смеется. Потом читает дальше — Девуська! Пойдемте кусать моросивое!
Мы обсуждаем программу нашего пребывания в Москве. Потом по списку Аарне знакомит меня с туристами. Их тридцать человек. У меня рябит в глазах от фамилий: Микколайнен, Расволайнен — все «лайнены» на одно лицо, и из моего знакомства ничего не получается.
— Вот обратите внимание на этого, — палец Аарне задерживается у фамилии Асикайнен. — Он старый и больной человек. С ним будет немного хлопотно. Надо будет устроить его в хороший номер и попросить в ресторане для него диетическое питание. А в остальном, я думаю, ни с кем хлопот не будет. Все остальные здоровы и вообще хорошие люди. Хароши шэловэк! — добавляет он по-русски.
Эти хорошие люди ходят между тем мимо меня по коридору, говорят о чем-то, здороваются со мной, а я даже не различаю их. Мне все кажется, что это два человека ходят взад и вперед. Единственный, кого я узнаю, это — Орава, с ее валкой походкой. И когда я вижу, как она идет и улыбается мне уже издали, улыбается глазами, лбом, носом — всем своим смешным круглым лицом, — я думаю, что, может быть, я и успею за пять московских дней узнать своих туристов, хоть их и тридцать. Может быть, я даже подружусь с ними…
Мне трудно поначалу. Я с трудом отыскиваю слова для перевода, но Аарне все время со мною рядом, и все остальные туристы — их тридцать человек — сидят передо мною, разместившись на мягких сиденьях автобуса. Все они смотрят на меня доверчиво и добродушно. Если я забываю слово, они подсказывают, на разные голоса повторяя его. Теперь я уже начинаю различать в туристской толпе лица. Я уже знаю пожилого человека с усталым лицом. Его фамилия Микколайнен. Он приехал сюда со своим полуслепым сыном и хочет заказать в Москве для сына особые цилиндрические очки и показать его врачу. Асикайнен оказался толстым человеком с красным, налитым кровью лицом. Он всегда садится на первое сиденье и внимательно смотрит в окно. Он старый и, наверное, больной, но, когда я предложила ему однажды не ездить на экскурсию, он всполошился, замахал руками и ни за что не захотел остаться в гостинице. «Что вы, я ехал сюда не для того, чтобы сидеть дома». Он повторял это и в ресторане, где мы завтракали, и спускаясь по лестнице, и с трудом усаживаясь в автобус.
И вот он всюду с нами: на экскурсии по городу, в Третьяковской галерее, в метро. Я вижу, как он старательно семенит позади всей группы в Оружейной палате Кремля, и нарочно замедляю шаг, чтобы ему было полегче идти. Но ему не легче. Он так же тяжело дышит и вытирает лоб широким носовым платком.
А когда мы сидим в автобусе и все оживленно обсуждают кремлевские богатства, Асикайнен молчит, пристально глядя в окно. То ли он увидел что-то, то ли задумался. Я смотрю на улицу. Нет, ничего особенного: дома, дома… Наверное, Асикайнен думает.
Подъезжаем к гостинице. Туристы выходят из автобуса, а я задерживаюсь с шофером. Когда я выхожу, все уже в гостинице. Только у двери маячат две фигуры. В маленькой толстой я сразу узнаю Орава, а в длинной и худой — ее сестру. Орава взволнована. Она стискивает полные руки в кулачки и смотрит на меня виновато-просительно:
— Нэйти… простите, Асья! Видите ли, у меня к вам такое дело… Я нездорова. Я хотела бы показаться врачу. Я и моя сестра.
Орава решительно взмахивает подбородком в сторону своей сестры, а та смущенно улыбается: да, ей тоже надо к врачу.
По раскрасневшемуся лицу Орава я вижу, что она действительно нездорова.
— У вас температура? Простудились?
— Нет, я не простудилась. И температуры нет.
— Мне кажется, у вас жар.
Орава снимает перчатку и обмахивает лицо рукой.
— Это?.. Нет, это не жар. Это от впечатлений. Но к врачу мне действительно нужно. И сестре тоже.
Сестра кивает и улыбается.
— Ну конечно, мы покажем вас врачу. Можете не беспокоиться. В самое ближайшее время.
Орава сияет.
— Спасибо. Мы вам так признательны.
Когда все отправляются на обед, я захожу в бюро обслуживания. Мне надо договориться с ближайшей поликлиникой о приеме сестер Орава. Пока я сижу в кресле в ожидании телефонного звонка, ко мне подходит одна из моих туристок, тоненькая, высохшая, деликатная старушка. Она доброжелательно кивает мне коконом белоснежных волос.
— Я не оторву нашего гида от дел?
— Нет, нет, пожалуйста.
— Я хотела попросить нашего любезного гида относительно врача. Я хотела бы показаться доктору.
— Вы нездоровы?
— Нет, нет, не беспокойтесь. Сейчас я чувствую себя хорошо, но я немного прихворнула перед отъездом в Советский Союз и хотела бы проконсультироваться с врачом.
Я обещаю старушке консультацию врача, и она уходит довольная, кивнув мне коконом.
…После обеда, когда я заказываю меню на другой день, ко мне приближается и в отдалении ждет окончания моего разговора с метрдотелем высокий сухопарый мужчина, фамилии которого я не знаю. Он начинает прямо, без обиняков, и просит уже не просто за себя, а за целую группу мужчин: им нужен врач. Они все нездоровы, «так или иначе нездоровы», — говорит он, и я не понимаю, что это значит, но, не расспрашивая, обещаю свести их к врачу.
Потом я иду к Аарне. Я растерянна, и, вероятно, это видно по моему лицу, потому что, взглянув на меня, Аарне спрашивает:
— Что-нибудь случилось, Асья?
— Нет, ничего не случилось. Но группа… Какая группа мне досталась! Все больны!..
— Кто болен? У нас в группе никто не болен, кроме Асикайнена. — Аарне пожимает плечами, достает из внутреннего кармана список группы, поднимает указательный палец вверх — Минутошку! — Он изучает список, потом смотрит на меня — Нет, у нас все здоровы!
— Как же здоровы, когда ко мне целый день подходят люди и просят показать их врачу!
— Врачу?..
Аарне смеется.
— Ошшень харашо!
— Что хорошо?
— Хорошо, что они идут к врачу. Это здоровое любопытство. Я рассказал им по дороге из Кремля, что в Советском Союзе бесплатная медицинская помощь. Для них врач — это целое событие. Узнав же, что здесь доктора лечат бесплатно, они решили проверить, так ли это.
…Аарне был не совсем прав. Не одно только любопытство привело моих туристов к врачу: многие из них были действительно нездоровы. Высокий, сухопарый мужчина плохо слышал. Он сказал, что болен уже около десяти лет, но ни разу не был у врача.
— Мы направим вас в специальную клинику для исследований, — сказала молодая докторша, которая вела прием.
— А это не будет мне много стоить? — спросил мужчина.
— Нет, это ничего не стоит, — успокоила его докторша, и мужчина шепотом передавал потом в коридоре ее слова своим товарищам.
— Она сказала, что мне это ничего не будет стоить, — говорил он.