Какими были комнаты, можно представить по случайно дошедшим до нас фрагментам. Сохранилась и полная, развернутая картина со множеством мельчайших подробностей, созданная самим хозяином дома.
Павел Воинович был увлекающимся человеком: он увлекался Английским клубом, алхимией, цыганским пением... То он швырял деньгами, то нуждался, и тогда ему приходилось топить печи мебелью красного дерева... Среди прочих его странностей особенно выделяли одну: Нащокин, как сказано в одной из старых книг, "затратил десятки тысяч рублей, чтобы соорудить двухаршинную игрушку - нащокинский домик...".
Игрушка эта воспроизводила комнаты со всей обстановкой, какими они были в дни жизни Александра Сергеевича Пушкина. Эта, как казалось многим, "барская причуда" обернулась изумительным памятником пушкинской поры, объемной картиной, выполненной с научной точностью.
В домике этом все так, как было в 30-е годы XIX века, только в уменьшенном виде. По комнатам расставлена мебель, развешаны картины. Стоит рояль, видна посуда, подсвечники. На серебряном самоваре, чайнике обозначены даты - 1831-1834 годы...
"...Что за подсвечники, что за сервиз! - восхищался Пушкин, описывая домик Нащокина в письме к жене, - он заказал фортепьяно, на котором можно будет играть пауку..."
Длина инструмента 50 сантиметров, высота 18.
В другом письме Александр Сергеевич отмечал: "Домик Нащокина доведен до совершенства - недостает только живых человечков!"
Затем появились и они - для друга Нащокину было ничего не жалко. Петербургский фарфоровый завод по заказу Павла Воиновича создал миниатюрные статуэтки Пушкина, Гоголя, Нащокина...
У этого игрушечного домика судьба такова. Однажды Павел Воинович заложил его и не смог выкупить. Домик надолго исчез и обнаружился лишь в начале XX века. Купили реликвию художники братья Галяшкины, которые отреставрировали его и выставили для всеобщего обозрения. В конце концов нащокинский домик попал в музей в бывшее Царское Село - город Пушкин.
А в Москве у Сивцева Вражка восстановлен подлинный нащокинский дом. Появилась еще одна возможность по оставленной нам Нащокиным модели воссоздать обстановку пушкинской поры в стенах этого дома...
Об этом мечтал Павел Воинович Нащокин, когда не жалел десятки тысяч рублей на обстановку игрушечного дома. Да был ли он игрушкой?
ГОЛИЦЫНСКИЙ ПОДВАЛ
По сторонам Арбата петляет множество переулков, их такое обилие, что даже старожилы не помнят все. Дюжина улочек находится между старым и новым Арбатом. А прежде, до появления Нового Арбата, этот арбатский лабиринт был еще запутаннее. Не стало Собачьей площадки и Собачьего переулка, где когда-то стоял "псаренный двор". Совсем недавно исчез Большой Каковинский переулок... Для тех, кто пишет об Арбате, сложность не столько в том, что переулков много. В конце концов их обойти можно - если не за день, то за неделю. Трудность другого рода, возникающая всегда, когда касаешься общеизвестного, всем близкого места.
До последнего времени в обилии песен, поэтических признаний в любви к старому Арбату не было недостатка. Не хватало другого - реальной, прозаической заботы о старых переулках. А ведь старое - будь то человек или дом - требует всегда больше внимания. Хирургическая операция, произведенная здесь в начале 60-х годов, когда переулки оказались разрезаны новой магистралью, по всей видимости была неизбежна. Москве требовался новый широкий путь к новостройкам на западных окраинах столицы.
Сегодня на Арбате не прокладывают новых трасс, не возводят высоких домов, хотя реконструкция продолжается. На каждом шагу встречаешь стройку. Однако теперь архитекторы и строители, к радости москвичей, не оперируют. Они заняты терапией, кропотливым, длительным лечением старинных зданий.
В маленьких переулках уместились сотни зданий. Одни из них появились до пожара Москвы 1812 года, другие - в конце XIX, в начале XX века. Шестиэтажных жилых строений тут, оказывается, очень много. У них толстые стены, высокие потолки, просторные комнаты... До революции они считались доходными домами, так как сооружались владельцами для сдачи внаем. Теперь эти здания называют опорными. Сносить их не собираются, они послужат еще долго, но для этого надо нынешние коммунальные квартиры перепланировать, переделать так, чтобы в них со всеми удобствами могли жить отдельные семьи.
Однако, как ни внушительны, добротны опорные дома (из них, например, состоят весь Малый Каковинский, Карманицкий, Трубниковский переулки), не они придали арбатским улочкам очарование. Исходит оно совсем от других строений, порой одноэтажных, тех, что появились тут после победы над Наполеоном. На сожженной грандиозным московским пожаром, посыпанной пеплом земле, как в сказке, вырос тогда новый город. Вернувшийся из народного ополчения архитектор Осип Бове поступил в Комиссию строений и двадцать лет занимался тем, что отстраивал Москву в неоклассическом стиле. Его называют также стилем позднего классицизма, или ампиром. Это стиль, рожденный победой 1812 года.
Произошло тогда удивительное. Простой бревенчатый сруб, покрытый дранкой и штукатуркой, под рукой Осипа Бове и его помощников превращался в архитектурный шедевр. К срубу часто прибавляли крыльцо с колоннами и фронтоном, оштукатуренные стены украшали лепниной. Все эти постройки, кем бы они ни осуществлялись, проводились под контролем комиссии, жестко определившей многие требования: типы зданий, этажность и многое другое. Так типовое, породнившись с индивидуальным, дало Москве множество прекрасных зданий.
Вот такой двухэтажный дом в стиле ампир стоит пока одиноко на углу Рещикова переулка и Садового кольца.
Переулки вливаются в маленькую площадь, куда, попав однажды, хочется прийти много раз. Называется она по-арбатски - площадка. Тихая, обстроенная особняками и домами, с крохотным сквером, где уютно и старым и малым. Это московская реликвия - Снасопесковская площадка.
Каждый, кто видел картину "Московский дворик" художника Василия Дмитриевича Поленова, запомнил изображенный на ней храм Спаса на Песках с шатровой колокольней, арочную колоннаду стоящего рядом с ним особняка. Они и по сей день украшают площадку, чьи постройки, как подтверждают специалисты, действительно возводились на песчаной земле. Отсюда и название здешних переулков - Спасопесковский, Николопесковский.
Дом № 6, который изображен художником, - начала XIX века. Вблизи него стоят редкостные белокаменные ворота, они на век старше. Их сосед прелестный, палевого цвета шестиколонный особняк с портиком. Рядом желтого цвета дом классической архитектуры. Оттеняет их красоту каким-то образом сохранившийся простой дощатый одноэтажный домик, покрашенный масляной краской.
Кроме ампирных особняков и доходных домов, которые толщью стен соперничают с палатами допетровских времен, в арбатских переулках и множество бесформенных строений. Среди запутанных дворов громоздятся кирпичные пожарные стены брандмауэров. Крохотные пятачки земли с доморощенной оградой вокруг одиноких деревьев представляют остатки росших тут некогда пышных садов...
В Трубниковском переулке встречаешь и маленькие дома с мезонином, и массивные доходные дома, облицованные бетонной крошкой. На фасаде одного из них - орлы и львиные морды. Беломраморная доска сообщает, что дом № 19 построил в 1912 году архитектор Павел Петрович Малиновский. В тесных арбатских переулках зодчий сумел построить большой каменный дом так, что даже во внутренний двор попадает солнце. Свет проникает и в боковые проезды, для этого архитектор устроил проемы, улавливающие свет. В замкнутом пространстве двора часто проходят киносъемки. Вестибюль дома украшен мраморными колоннами, люстрами.
Под домом великолепные сводчатые подвалы, высокие, просторные, где поддерживается постоянная температура. Здесь хранятся 90 бутов - больших деревянных дубовых винных бочек, на 8 тысяч литров каждая. Побывать здесь сегодня - значит увидеть классическое, традиционное русское виноделие. С давних времен везут сюда вина из Массандры, Абрау-Дюрсо. Строились подвалы, как и дом, для удельного ведомства, где в свое время управлением виноделия руководил князь Лев Сергеевич Голицын, человек легендарный. Был он магистр римского права, окончил Сорбонну и Московский университет. Ходил в мужицком армяке. Рядом с титулом "князь" писал: "Винодел". Он основал отечественное виноделие, прорубил для него окно в мир. Главным виноделом в подвалах дома в Трубниковском переулке работал его ученик Иван Михайлович Андрущенко, поэт виноделия, спасший в годы гражданской войны массандровские подвалы. Бережно хранят тут его фотографию, где он снят за столом с подсвечниками. Огонь свечи помогал дегустатору определять прозрачность вина.
Давно уже в подвале горит электрический свет, появились различные новшества, но дубовые бочки не заменяют бетонными, металлическими.
- Этот цех мы бережем как реликвию, - говорил мне известный винодел Владимир Шелудяков. - Это наша история, тут можно увидеть прошлое виноделия. Если мы прекратим тут работу (а надо сказать, что качество вина в дубовых бочках отличное), то и тогда сохраним эти подвалы как музей.
В Трубниковском переулке жил художник Василий Дмитриевич Поленов. Отсюда близко до Спасопесковской площадки, чей вид вдохновил его на создание "Московского дворика". Среди учеников Поленова был Левитан. "Ты, конечно, имел наибольшее значение в деле моего художественного воспитания", - писал Поленову другой его ученик, пейзажист Илья Семенович Остроухов, собиратель и знаток древнерусского искусства, много сделавший для процветания Третьяковской галереи. И. Е. Репин, В. И. Суриков, В. Г. Перов и многие другие художники проводили часто вечера в гостях у Остроухова, который жил во владении № 17.
В том же направлении, что и Трубниковский, спускается к Арбату милый Борисоглебский переулок, до недавних пор носивший имя писателя Алексея Феофилактовича Писемского. "Это большой, большой талант!" - так характеризовал его Чехов. Писемский, переехав в Москву в 1863 году, как писали современники, купил в этом переулке клочок земли, застроил его домами и "с замечательным расчетом пространства и воздуха отвел себе на дворе особый флигель с садиком..." Дома носили названия романов писателя: "Взбаламученное море", "В водовороте", "Люди сороковых годов". У Писемского собирались писатели, ученые, артисты, бывали тут И. С. Тургенев, А. Н. Островский, П. И. Мельников-Печерский...
Большая Молчановка не зря называется большой. Длина ее равнялась 783,1 метра (почти таков новый отрезок Нового Арбата). Трудно теперь разобраться, где начинается и кончается Молчановка - Большая и Малая, много здесь порушено, когда строили большие дома Нового Арбата.
Хотя 24-этажные жилые здания возводились на проспекте, своей северной стороной они повисают над арбатскими переулками. Один корпус стал даже посреди Большой Молчановки, и она обогнула его. В каждом высотном доме 176 квартир. Девять высотных зданий по обеим сторонам проспекта обслуживают 670 специалистов. В каждом доме множество сложнейших инженерных устройств, а квартплата - обычная, как везде. Доходы от нее не покрывают расходов. От жилищных работников такой высокий дом, стоящий на семи ветрах, требует больших забот.
Как живется москвичам на высоте? Сажусь в скоростной лифт, поднимаюсь наверх и получаю ответ у спешащей на двадцатый этаж домохозяйки. Ей здесь правится: ни высота, ни давление ее не беспокоят. Отсюда открывается несравненный вид на Москву. Балкон дома - прекрасная смотровая площадка. Весенний город, сбросивший зимнее платье, выглядит просторнее, стоит, омываемый весенними ветрами. Даже скупое солнце зажигает радугу на земле. Художники подобрали для улиц самые радостные краски: зеленые, синие, голубые, красные, желтые - неописуемое число оттенков этих цветов! Разноцветные мазки на стенах домов сливаются в живописное полотно Москвы города, самого красочного на земле.
Кругом море крыш, стены и купола. Только на юго-западе темнеет лес у Лужников, блестит вода Москвы-реки, да на западе желтеют холмы Крылатского. Со всех других сторон - улицы, кварталы; границы города нигде не видно, даже с двадцатого этажа.
По узким старым улочкам Арбата осторожно, притормаживая, двигаются одинокие машины. На проспекте - людские толпы, потоки автомобилей всех цветов. Тут другие скорости, другие ритмы и масштабы. Все это в двух шагах от арбатских переулков.
СТАРАЯ КОНЮШЕННАЯ
Длинный Староконюшенный переулок стягивает, как обруч, оси арбатских улочек. Называется он так по бывшей на его месте триста лет назад Старой Конюшенной слободе. Позднее эти земли заселили самые родовитые и не всегда самые богатые дворяне. Дома они имели, как правило, деревянные. Пожар 1812 года свирепствовал здесь особенно жестоко. Из 427 домов, стоявших между Арбатом и Москвой-рекой, не сгорело всего восемь!
В Старой Конюшенной прошло детство Герцена и Кропоткина, двух революционеров и писателей. Оба они оставили интереснейшие мемуары. И тот и другой не забыли упомянуть улицы своего детства. Петр Кропоткин в "Записках революционера" рассказывал: "В этих тихих улицах, лежащих в стороне от шума и суеты торговой Москвы, все дома были очень похожи друг на друга. Большей частью они были деревянные, с ярко-зелеными железными крышами, у всех фасад с колоннами, все выкрашены, поштукатурены в веселые цвета. Почти все дома строились в один этаж с выходящими на улицу семью и девятью большими светлыми окнами".
Десятки таких домов встречаются в арбатских переулках, да и в Староконюшенном их можно встретить в самом начале, где они сгрудились и стоят один к одному, образуя редкостный уголок. Фасады их, правда, не раз обновлялись, несмотря на это, домики не утратили своей прелести и обаяния. Напротив старинных домов гражданский инженер Н. Лазарев построил особняк в стиле неоампир. Это известный в архитектуре "Дом Миндовского" (под № 1). Фасад его украшен орнаментом и барельефами. Этот дворец строился под явным влиянием арбатских особняков и хорошо уживается с ними.
Большая часть переулка была застроена в начале века доходными домами. Недавно здесь поднялись кирпичные, бетонные башни.
Староконюшенный сегодня - это жилые дома, посольства, институты, учреждения. На самом большом здании с полуколоннами, занявшем треть переулка, появилась бронзовая мемориальная доска. На ней барельеф человека, который до недавних пор приезжал сюда домой. Это генеральный конструктор вертолетов Михаил Леонтьевич Миль. Его имя внесут над землей тысячи вертолетов марки "Ми". В этом же доме на пенсии жил Хрущев, после войны получил квартиру Михаил Шолохов.
На противоположной стороне переулка останавливаешься в недоумении перед бревенчатым домом. Что за роскошная изба с резными окнами, крыльцом, как в тереме? По всему видно, что к строению этому приложил руку опытный архитектор. Судьба дома интересная, хотя история его не слишком давняя.
...У ВДНХ в недавнем времени появился павильон, который вначале демонстрировался на выставке в Монреале, а затем был привезен в разобранном виде в Москву и вновь собран. Примерно такая же история и у бревенчатого дома. В конце прошлого века он был показан на выставке в Париже, получил там награду за архитектуру в "русском стиле", а потом вновь вернулся в Москву, где его установили на белокаменный фундамент, как все старинные московские дома.
Общество русских врачей, владевшее на углу с Арбатом зданием, где теперь аптека, поручило архитектору А. Л. Гуну спроектировать этот дом. На плане 1885 года значится "деревянное одноэтажное здание на каменном полуэтаже". Прошло свыше ста лет с тех пор, как плотники сложили этот дом, а сейчас он ждет капитального ремонта...
Какие еще достопримечательности в Староконюшенном? В "веселом", зеленого цвета особняке № 4 останавливался Александр Грибоедов, когда его срочно под охраной везли в Петербург на допрос по делу декабристов. Грибоедов пробыл в Старой Конюшенной всего несколько часов, зато многие писатели не только жили здесь, не только упоминали эту местность в мемуарах, но и поселяли в этих переулках героев своих произведений. Вот строки из "Войны и мира": "Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в Старой Конюшенной..." В этом дворе, как известно, произошли драматические события в жизни Наташи Ростовой. Сюда по Арбату мчалась тройка, чтобы похитить влюбленную девушку. Лихой кучер остановил лошадей у "перекрестка Старой Конюшенной...".
Можно ли увидеть дом, где жила Наташа Ростова? Прообразом Марьи Дмитриевны Ахросимовой, "дамы знаменитой не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенной простотой обращения", как характеризовал ее Лев Толстой, была известная всей тогдашней Москве вдова чиновника Настасья Дмитриевна Офросимова. Увековечена она и Грибоедовым в "Горе от ума". Под именем Хлестовой. Владение ее находилось в Старой Конюшенной. Это дом № 5 в нынешнем Чистом переулке. Тут по сей день стоит под этим номером несколько ампирных особняков во дворе, куда въехали возки Ростовых...
Жила на Арбате и героиня известного современного романа. "Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место! Всякий может в этом убедиться, если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу, особняк цел еще до сих пор", - писал Михаил Булгаков в "Мастере и Маргарите".
Писатель не забыл упомянуть, что особняк этот в готическом стиле, с башней, с трехстворчатым окном. Его без особого труда можно найти в Староконюшенном переулке. Это дом № 14, так не похожий на все арбатские постройки. Его прежний хозяин решил построить нечто вроде замка. На фасаде над входом львы держат щит с вензелем из инициалов, заменяющий герб, разбогатевший хозяин, как считают специалисты, не имел родового герба. Внутри особняка сохранились следы пышной отделки, каменная лестница, лепнина, модная в предреволюционные годы; тогда же был в моде и этот псевдоготический архитектурный стиль. За домом зеленеют остатки сада. А вход сюда ведет через ворота с аркой. Через нее-то и перелетела Маргарита, когда устремилась на метле по своему переулку. Из него она попала в другой переулок, "пересекавший первый под прямым углом". То был "кривой и длинный" Сивцев Вражек. О нем читайте дальше.
СИВЦЕВ ВРАЖЕК
Среди старомосковских названий, которые вспоминают москвичи, когда судьба заносит их далеко от дома, встречается Сивцев Вражек. Представьте на его месте засыпанный давно овражек и речку Сивку, текущую теперь под ногами, в трубе. Именно они дали ему странное на первый взгляд название.