- Известно... - отозвался Мартын и, сам не зная, как это сталось, сказал:
- Я, батько, универсал твой еще в прошлом году по селам читал... Тогда и я пошел в казаки... - От этих слов сразу легко стало на сердце. И гетман показался таким же простым, обыкновенным казаком, как все. Мартын, осмелев, спросил, точно у старшего товарища:
- А как после войны будет?
- О чем думаешь?
- Кто в казаках останется, а прочие как?
Хмельницкий разгладил усы и, понизив голос, спросил:
- А ты как думаешь, Терновый?
- Я так рассуждаю: кто хочет - тот пусть в казаках остается. Казаков столько, чтобы рубежи стерегли от татар или панов... А посполитые вольными... Так все по селам толкуют...
Как бы повторяя слова Мартына, гетман задумчиво проговорил:
- Кто хочет, пусть тот в казаках остается, а посполитые вольными будут... Так по селам люди толкуют?
- Так в твоем универсале написано, пан гетман.
- Так будет, Мартын Терновый. - Гетман встал и подошел к казаку. Так должно быть. Только, чтобы все это было, надо шляхту одолеть.
- Одолеем! - горячо выговорил Мартын.
- Ты расскажи на Дону, как Корецкий у вас в Байгороде пановал, расскажи... - посоветовал гетман.
- Я расскажу, - пообещал Мартын, - мне есть о чем рассказать.
- Что ж, Нечай, - обратился гетман к полковнику, - казак толковый, пускай едет с богом. Да чтобы не мешкал. С ним еще поедет Иван Неживой. Вот и довольно. Прощай, Терновый Мартын.
Крепко пожал руку, под бок толкнул:
- Добрый когда-нибудь полковник из тебя будет.
...Из Чигирина во все концы Украины развозили гетманские универсалы.
Ночью у городских ворот дозорные останавливали конных, спрашивали:
- Куда и по какой справе?
Один был ответ:
- Универсал гетмана, - и показывали пергаментный свиток с печатью, привешенной на шнурке.
Державцам гетмана велено было к половине июня собрать чинш по полкам. С мещан в городах взять по два злотых и двенадцати грошей со взрослой души, чинить коштом городов и сел плотины и добавочно - с каждого владельца дома под железной крышей брать по пять злотых, под черепицей по три злотых, под соломенной - один злотый.
В селах, - сказано было, - взять с каждого хозяйства одну мерку ржи, одну мерку пшеницы, одну мерку овса да полмерки соли. На город Чигирин наложено было четыреста пятьдесят злотых, на Киев - две тысячи из средств магистрата, на Чернигов - триста пятьдесят, на Умань - пятьсот, на Белую Церковь - пятьсот пятьдесят...
Пыль стояла на шляхах. Выпадет дождь, прибьет слегка. Солнце проглянет - и снова пыль. На заводе под Конотопом, который содержал русский купец Федотов, день и ночь не гасили печей - отливали ядра. Еще горячие, насыпали на возы, отправляли в Чигирин и в Белую Церковь.
...И уже нельзя было держать в секрете, что войско готовится в поход. Еще не читали универсал гетмана по городам и селам, но уже пустели села, города и хутора. Ремесленники бросали свои мастерские; сапожники, портные, столяры, винокуры, бровары*, посполитые из сел, где еще хозяйничали шляхтичи, - все кинулись в казацкие полки, все, кому дорога была воля. Никто уже не мог думать только о своей хате, ибо знал, что пламя войны, вспыхнув над краем, не минует и его собственного дома.
_______________
* Б р о в а р ы - пивовары.
В тот год, может быть, как никогда до того, гетман понял силу народного единства. Никогда он еще не был так деятелен: писал универсалы, принимал торговых людей, приказывал, просил, угрожал, требовал.
В гетманской канцелярии от зари до поздней ночи полно было народу.
Шли из Путивля и Севска обозы за обозами. Везли муку и зерно. Гетман велел все скупать у купцов за счет войсковой казны и сразу отсылать в войско. Наведался в гетманскую канцелярию и Гармаш. Его заботило свое. Мог явиться, в случае неудачи предстоящей войны, владелец его дома в Чигирине шляхтич Волкович. Гармаш тоже был заинтересован в победе. Кинулся к Выговскому, сказал, что хочет помогать. Тот посоветовал еще обратиться к Капусте. Гармаш быстро договорился с городовым атаманом, взял грамоту за гетманской подписью и послал своих людей в Конотоп к купцу Федотову, возить ядра и порох.
В первых числах июня дозорные перехватили на границе двух жолнеров, переодетых монахами. Под рясами за пазухой нашли у них письма к канцлеру в Варшаву. Одно - от шляхтича Миколы Остророга, другое - от польного гетмана Фирлея.
Письма с монахами вместе привезли, загоняя лошадей, в Чигирин. Гетман прочитал, что писал канцлеру Фирлей. Среди жалоб на новые бунты посполитых было и такое: <Тяжелее>то, что мы не можем получить верных известий о врагах. Добыть шпиона - дело невозможное, а от пленных ничего не можем добиться ни лаской, ни пыткой. Потому живем, ваша милость, в ожидании неведомого>.
Хмельницкий читал вслух. Слушали Выговский и Лисовец.
- Видишь, - сказал гетман писарю, - а ты что... - он не договорил, но Выговский знал - что.
- Народ какой, какие люди! - глаза гетмана загорелись. - Вот послушайте, что Остророг пишет: <Очень>найти шпиона между этой Русью, а если и добудешь языка, так хоть жги его, а правды не скажет...>
Гетман приказал: монахов отпустить, возвратить им письма, пусть везут Оссолинскому.
Дрожащих от страха монахов привели к гетману.
- Вот что, панские слуги, - дарую вам жизнь на первый раз, берите письма и везите их канцлеру. Поклон от меня его милости, - усмехнулся гетман, - скажите, может, скоро встретимся.
Казаки доставили монахов на рубеж и отпустили с миром.
13
События развивались, как ожидал Хмельницкий. С юга подходила орда. Орду вел сам хан Ислам-Гирей, его братья Нураддин и Калга. Сто тысяч татар были разделены на отряды, каждый по сотне всадников, и при каждом всаднике - две запасные лошади.
Татары передвигались по ночам, днем отдыхали. Далеко от степи слышали люди, как по ночам стонала земля. Орда шла на запад, приближаясь к Животову.
Полки гетмана двигались на Волынь, стараясь выйти на рубежи прежде коронного войска. В авангарде гетманской армии шел полк Данилы Нечая.
Мартын Терновый уже успел возвратиться с Дона. Привел он с собой тысячи сабель под началом казацкого атамана Алексея Сторова. Донские казаки с охотой откликнулись на грамоту гетмана. В станицах на Дону говорили:
- Не впервой вместе с запорожцами волю защищать... С ними и на Синоп ходили, и поганых турок били, с ними Азов брали и Кизы-Кермень жгли. И теперь поможем им выгнать шляхту с русской земли...
В трудный час выдержала испытание старая дружба, рожденная в битвах с чужеземцами. Как и прежде, пришли донцы на помощь украинским казакам. От станицы к станице летела молва: зовут украинские казаки на помощь. И на эту молву всем сердцем откликался Дон.
Из полка Данилы Нечая поехал на Дон вместе с Мартыном Терновым казак Семен Лазнев, в прошлом житель станицы Хоперской.