Незаметной, казалось бы, на первый взгляд, а в действительности весьма значительной и влиятельной особой в окружении гетмана является его казначей Крайз. Он ведает сбором податей с посполитых и пошлины с торговых людей в казну гетманской канцелярии. Рассказывали мне, что, после того как Крайзу удалось привести в порядок средства для ведения гетманских дел, гетман начал приязненно относиться к нему и назначил также своим личным казначеем. Крайз держит себя весьма осторожно. Старается приобрести друзей из числа гетманской старшины. Мне случилось не из одного только любопытства познакомиться с ним. Я пригласил его к себе в гости. Надо сказать, что мое представление о его чрезмерной осторожности было несколько преувеличено. Мы быстро столковались. Немец откровенно заговорил о своих связях в Варшаве. О супруге гетмана отзывался непочтительно, но подчеркнул, что она имеет большое влияние на Хмельницкого, что гетман любит ее без памяти и готов выполнить любой ее каприз. Немец хвалил Ивана Выговского, советовал подружиться с ним. Беседа с Крайзом еще более укрепила мое убеждение, что он при особе гетмана возник не случайно и, конечно, не по своей воле. Впечатление таково, что Крайз, несмотря на свою кажущуюся малозначительность, умело и хитро опутывает гетмана. Мои люди рассказывали мне, что в городах и селах о гетманском управителе говорят дурно, клянут его последними словами... Но разве не известно с давних пор, что людям, подобным Крайзу, страшны не проклятия, а одна только виселица?..
И ю н ь, в о с ь м о г о д н я. Беседовал с московским послом, думным дьяком Григорием Богдановым. Думный дьяк человек осторожный и красноречием похвалиться не мог бы. Сдержанно рассказывал, и так же сдержанно расспрашивал. Единственно, что ясно из беседы с ним, - царь Алексей Михайлович не примирится с завоеванием поляками Смоленска. Москва считает пребывание Смоленска под польской короной явлением временным. Коснулся возможности наших торговых отношений с московитами. Богданов отнесся весьма благожелательно.
Днем видел также Выговского. Писарь в присутствии Капусты говорил со мною нарочито холодно. Когда Капуста оставил нас вдвоем, поведение генерального писаря сразу изменилось. Видимо, Капусту он не любит и несколько побаивается. Генеральный писарь пытался выяснить, достаточно ли внимательно и серьезно венецианское правительство относится к гетману Хмельницкому. Конечно, я намекнул, что гетман как самостоятельная сила долго не удержится. Выговский живо отозвался на мое предположение и сразу сказал:
- Я сторонник того, что гетман должен искать сильную руку и мощную поддержку. Есть великие властители, которые могли бы притти к нам на помощь, - загадочно закончил он.
Я открыто спросил, кого имеет в виду генеральный писарь. Он уклончиво ответил:
- Таких немало, хотя бы и султан.
- А Москва? - спросил я.
- О Москве гетман тоже думает, только, по-моему, с Москвой нам не по пути...
- А что вы считали бы более благоприятным? - продолжал я спрашивать.
Он помедлил и, любезно заметив, что я подлинно благородный посол и что он верит моему слову, попросил меня замолвить слово в Варшаве королю Яну-Казимиру, на милости которого он уповает. Именно на него он надеется.
Эта беседа знаменательна. В окружении гетмана не все чисто, и единодушие его сената часто мнимо. Я пообещал исполнить просьбу Выговского. На этом мы расстались. На прощание он еще предупредил меня, чтобы я был осторожен в переписке: Капуста повсюду имеет своих людей и обо всем разузнает>.
На этом заканчивались записи в дневнике. Альберт Вимина прочитал их внимательно. За скупыми строками стояли толпой воспоминания, на основе записанного мысль дорисовывала то, о чем не следовало писать, что надо было крепко держать в памяти. Некоторые события, какие произойдут, видимо, уже после его приезда в Варшаву, а то и в Венецию, он мог бы предсказать и теперь. Вимина довольно улыбнулся. Потер руки и спрятал на потайное дно шкатулки свой дневник.
13
После отъезда Вимины гетман говорил со своим казначеем. Крайз стоял у порога, склонив голову набок. Он выслушивал вопросы гетмана и почтительно давал ответы. Да, деньги поступают в личную казну гетмана в нужном количестве. Золото, как и приказал гетман, отправлено в Субботов. Место, где спрятали, как приказал гетман, известно только гетманичу Тимофею. Посполитые платят подати гетману исправно. Внесли все поборы.
Хмельницкий задумался. Крайз молчал. Какую-то неприязнь чувствовал гетман к угодливому и сметливому немцу. Но Хмельницкий отогнал это чувство от себя. А что, в конце концов, от Крайза требовать? В денежных делах разбирается. Да и то, что Елена рассказала сегодня о замечании, сделанном ей Крайзом, свидетельствует о его преданности. Хмельницкий кивнул головой. Крайз поклонился, однако не уходил. Хмельницкий спросил:
- Еще что-нибудь есть ко мне?
- Да, ясновельможный пан гетман. Не мое это дело, но я должен сказать, ибо вы так милостивы ко мне, что и не ведаю, чем вас отблагодарить.
- Говори, - нетерпеливо сказал гетман, он не любил излишнего суесловия.
Крайз на цыпочках сделал шаг к гетману - и скороговоркой:
- При встрече с венецианским послом пани гетманова поступила неосторожно.
- Знаю, - перебил гетман. - Не твоего это ума дело. Ступай.
Вечером гетман был в гостях у Выговского. Приехал с хутора отец писаря Евстафий, привез старого меда, от которого шел приятный терпкий дух. За трапезным столом сидели гетман, веселая и живая пани Выговская, Волевач, Выговский. На блюдах возвышались белые пышные индюки, поросята, присыпанные зеленью, стояли серебряные чаши, наполненные вишнями. В вазах лежали апельсины и миндаль. Гетману поднесли большой серебряный кубок меду. Выговская низко поклонилась. Гетман выпил. Выговский начал рассказывать про немецкого купца Вальтера Функе. Евстафий накручивал музыкальный ящик-диковинку. Беседа становилась непринужденной, как вдруг на пороге непрошенным гостем возник Капуста.
- По мою душу? - неприветливо спросил гетман. - Не пойду.
- Не пустим, гетман! - пани Выговская стала перед Хмельницким и раскинула руки, как бы защищая его от Лаврина Капусты.
- Вести из Варшавы, - спокойно проговорил Капуста через плечо Выговской.
Гетман отстранил протянутый Выговским кубок. Пани Выговская опустила руки. За столом стало тихо.
- Идем, - буркнул гетман.
Вышли вдвоем.
...Нагнувшись над столом, Капуста читал:
- <Посол>Мустафа-ага вручил королю грамоту от хана, а в ней писано: <Что>наш посол, то будут наши слова. Дело ваше начинайте, только дайте нам знать через Мустафа-агу, когда будете готовы, а мы готовы. Дело великое, много можно приобресть царств и земель. А казаки запорожские будут служить вам, такой с ними договор у нас, без нашей воли они никуда не пойдут>.
- Это грамота хана, - вставил Капуста.
- Понятно. Дальше! - торопил гетман.
<Вот>, начинается>, - подумал, набивая трубку.
Капуста читал:
- <Доподлинно>нам, что Мустафа говорил: татары хотят воевать Москву вместе с Речью Посполитой, и в той войне войско гетмана будет им помогать. А также писана грамота от короля польского хану, и в ней сказано такое: <Московиты>- наши общие враги, они владеют царствами Казанским и Астраханским. Если ты, великий хан, соединишься с королем для завоевания Московского государства, то получишь снова в вечное владение сии царства>. И еще была тайная беседа о том, чтобы после войны с Москвой обратить сообща силы против гетмана Хмельницкого и покончить с гетманством>.
Капуста свернул в трубку коротенькие листки и спрятал в карман.
- Вишь, какое дело, - произнес гетман. - Что ж, мы того и ждали. Проси ко мне посла Григория Богданова. Немедля!
Хмельницкий встал.
- В Киеве у Киселя, - сказал Капуста, - подозрительная суета. Наехала шляхта, совещаются, грозятся. Надо бы тряхнуть немного.
- Только осторожно, - согласился гетман. - А Малюга молодец. Молодец. Ты ему отпиши: получит пять тысяч злотых.
- Слушаю.
- Эх, Лаврин, - гетман остановился перед Капустой и положил ему руку на плечо, - вот какие дела. Не обдурят нас паны, нет. Теперь и Москва поверит. Теперь и бояре взглянут другими глазами. А все твоя рука, твои глаза, твои уши. Золотой ты человек.
Капуста покраснел. С радостью слушал слова гетмана.
- Всей душой готов тебе помочь, Богдан. Ты об этом сам ведаешь.
- Ведаю. И ценю за это. И Украина это оценит. И никто и никогда не одолеет нас, Капуста! Никто и никогда, ни хан, ни султан, ни король, если будем стоять плечо в плечо с братом нашим, народом русским.
...Ночью, после беседы с гетманом, Капусту разбудил гонец со сторожевой линии.
- Турецкий посол Осман-ага в ста верстах от Чигирина, пан полковник, - оповестил казак.
14
...Началось с переписки. Бутурлин доложил царю о содержании грамот Хмельницкого. Выходило так, что сообщение гонца Кунакова из Варшавы подтвердилось. Польский король готовился поправить свои дела за счет Москвы.