- Я дня на три, - сказал он матери и Никитиной. - Вернусь, и тогда мы с тобой, ма, поедем домой, в Камышки. А то наша хата совсем остыла без людей.
- Куда ж ты в городском платье-то? - спросила Елена Кузьминична. Переоденься.
- Куртку и плащ я у Семенова оставил. Переоденусь там. И Архыза возьму.
Его все-таки заставили надеть другие ботинки и прочные брюки. Саша-маленький не забыл напомнить, чтобы скорей приводил Архыза. Он скучал по доброму овчару.
Не минуло и трех часов, как Молчанов прошел мимо опустевшего охотничьего дома и подошел к кордону Петра Марковича. Прежде всего заглянул во двор Архыза там не оказалось.
- Убег твой овчар, - горестно сказала лесникова жена. - Перегрыз привязку и умчался. Однако не в поселок, а в горы, это я углядела. Видать, к тому самому месту. И часу не прошло, как урвался негодник.
- Тут где-то моя куртка, - напомнил Молчанов.
- Ох, Александр Егорыч, разве никто не говорил тебе? Пропала одежа, так чудно пропала, доси концов не найдем. Ты пока возьми Петрову телогрейку и плащ его возьми, а уж потом мы уладим как-нибудь, купим, что ли...
Он взял лесникову одежду - не идти же в горы налегке, у костра придется ночевать. Немного отдохнув, двинулся по тропе наверх.
Если не он Лобика, то медведь сам должен найти его. Тропы здесь известные, следы на них остаются, запах остается, овчар в этом деле разбирается.
Уже сгущались сумерки, когда Молчанов добрался до края страшной поляны, нашел, по рассказам учителя, высокий плоский камень и взобрался на него. Бинокль помог разглядеть затянутый сумерками луг. Метрах в восьмидесяти отсюда на примятой траве лежал Архыз. Он свернулся клубочком, только уши торчали из густой шерсти. Вероятно, спал, намучившись за вчерашнюю ночь и колготной, страшный день. Спал или делал вид, что спит, всего в нескольких метрах от темного пятна крови, впитавшейся в землю.
Молчанов опустил бинокль. Слезы затуманили эту трогательную картину. Какова же сила звериной привязанности, если привела она Архыза на место трагедии?..
Почему он бросился именно на Бережного, когда зоолог сказал: "Иди!" - и когда почувствовал свободу действия? Наверное, существует какая-нибудь интуиция или подсознание, позволяющие собакам почти мгновенно распознавать доброго среди недобрых, участливого среди равнодушных, злодея между всеми другими людьми. Говорят, ищейкам надо дать понюхать что-нибудь из вещей, к которым только что прикасался преступник. Но одного запаха все же мало для успешного сыска. Интуиция - сложнейшее и глубокое чувство - несомненно помогает ищейке, как сразу же помогла она Архызу выбрать человека, особо опасного в тот момент для его друга - оленя. Он не слышал и не видел Капустина на камне, тогда как Бережной с ружьем стоял внизу, между овчаром и оленем, и у Бережного было ружье, нацеленное на оленя, который ожидал Архыза. Архыз бросился на Бережного с тем глухим, всезаполняющим бешенством, которое враз подымается из глубин сознания при виде врага. Такое же бешенство он в свое время испытывал, когда Молчанову угрожали браконьеры, когда чуял в засаде рысь, когда чужая собака приближалась к Саше-маленькому...
Не его вина, что винтовка Капустина и ружье Бережного сработали чуть скорее, чем он прыгнул. Над временем он не властен, но он не медлил, и если бы Котенко спустил его пятью секундами раньше, Бережной вряд ли сумел бы нажать на спусковой крючок. Увы, усилия Архыза оказались недостаточными, он не успел защитить Хобу. На глазах у овчара убитого оленя подняли и увезли, но это был уже не Хоба, которого Архыз знал много лет, а что-то непонятное, холодное, не издающее привычного теплого запаха... Сегодня, вырвавшись от Семеновых, Архыз прибежал на это место в надежде найти прежнего Хобу, но кровь оленя, след поверженного на поляне погасили и эту надежду.
Архыз лежал, свернувшись в клубок. Он дремал, и видения пережитого одно за другим проходили в его затуманенной голове, отгоняли здоровый сон, заставляли то тихонько скулить, то дергать лапой, то вдруг поднимать голову и бессмысленным взором обводить тихую, засыпающую поляну.
Шорох за камнем, треск веток, звуки какой-то деятельности, а потом запах огня и теплой одежды он поначалу воспринял тоже как продолжение видений, но эти звуки и запахи не уходили и не сменялись другими, и все более настойчиво вторгались в сознание Архыза и наконец заставили его очнуться.
Архыз поднял голову и выставил уши. Что там, за камнем? Отсвет костра плясал на скале, потрескивал огонь, а сквозь запах чужой одежды вдруг прорвалось что-то до боли родное. Еще не веря в чудо, овчар тихонько пошел к костру и, приблизившись, увидел, кто у костра. Он не завизжал от радости, не прыгнул вперед, боль недавней утраты не позволила счастливому волнению вырваться наружу. Архыз осторожно пролез сквозь кусты, подошел к Александру и, не подымая глаз, улегся, положив тупоносую большую морду на колени человека.
Молчанов взял его голову в ладони, поднял выше. В красноватом, меняющемся свете костра глаза собаки странно блестели, в них он увидел впервые в жизни - настоящие слезы.
Увидел, и у самого защипало под веками, захотелось глубоко и судорожно вздохнуть.
- Не плачь, Архыз, - сказал он и прижал к себе теплую морду овчара. Все случается в жизни. Вот и это вдруг упало на нас. Не надо плакать, дружок. Ты хорошо сделал, что пришел сюда. Теперь я знаю, как ты можешь любить и как ненавидеть. Ты самый преданный и верный друг.
Они сидели у костра долго, пока не прогорели последние ветки. Александр гладил густую шерсть, что-то говорил, и сердце зверя, расстроенное, больное от пережитого, постепенно вновь наполнялось признанием значимости жизни, понятием добра и счастья только оттого, что он не одинок.
Потери всегда горьки, возвращение к потухшим кострам больно и надолго ранит сердце.
Рано утром они поднялись. Молчанов приготовил на скорую руку завтрак. Затушили костер и пошли искать Лобика.
Они еще не знали, что произошло с Одноухим.
Беда никогда не ходит в одиночку.
3
Александр явился на то место, где сердитый кабан "С приветом" держал Лобика в длительной осаде. Поиск надо начинать отсюда.
Свежих следов медведя овчар нигде не обнаружил.
На своем старом кострище Молчанов сложил небольшой костер, согрел чай и посидел, отдыхая, пока Архыз бегал исследовать ближайшие урочища. Он вернулся без всяких признаков возбуждения. Не нашел медведя, только устал.
Вновь поднялись они по звериным тропам ближе к перевалу, достигли опушки леса, почти целый день шагали этой опушкой, пересекая все новые и новые тропы, по которым серны, олени и кабаны ходили к воде и обратно. Проследили путь скрытной волчьей семьи; к удивлению Александра, наткнулись на глубокие раздвоенные отметины одинокого зубра, на свой страх и риск перебравшегося через перевал; спугнули двух молодых рысей, перебегавших от дерева к дереву, видимо, за косулями, чьи остренькие следы глубоко вмялись в глинистую почву. Прыжки испуганных козочек достигали двух с половиной метров в длину. Не легко хищным кошкам состязаться с ними в беге! По всем этим следам читалась жизнь горного леса. Медведей здесь не было.
Зато они сделали открытие, которое заставило Молчанова подумать о новых возможностях.
Разглядывая в бинокль поляны в двух километрах от места вчерашней трагедии, он заметил одинокую ланку с крепеньким ланчуком. Рыжебокая оленуха показалась ему знакомой. Молчанов вспомнил, что в прошлом году видел ее со своим оленем на той стороне гор. Так, значит, молодой олень - сын Хобы? Теперь уже с удвоенным вниманием принялся он разглядывать стройного годовика. Да, есть в нем что-то очень похожее... Крупная фигура, гордая осанка, особая манера подымать мордочку с шишковатыми рогами. И цвет шерсти разве чуть-чуть светлее отцовской. Но это уже от матери.
Так вот он, Хоба-второй, продолжение рода! Это настоящий дикарь, которого не так просто приручить, тем более после всего случившегося на его глазах и в присутствии Рыжебокой.
И все же... Не уходят они от места гибели своего вожака. Видимо, еще долго пробудут здесь, а может быть, останутся на зиму, и тогда представится возможность что-нибудь придумать для восстановления доверия к человеку.
Как все осложнилось!
Александр сделал на карте пометку. Он еще придет в эти места.
Оставив оленей, Молчанов перебрался через небольшой водораздел, спустился в долину другой реки; тут Архыз оживился и забеспокоился. Молчанов увидел пятипалые следы, но то были старые следы, вероятно, недельной давности. Лобик...
Насчет срока давности Архыз имел свое мнение: он усиленно рыскал по густым кустам, и Молчанов с трудом успевал за ним. Совсем неожиданно они наткнулись на след гусеничного трактора и саней. В черте заповедника?!
Александр хотел было сразу пойти по следу, который спускался в долину, чтобы проверить, откуда трактор и зачем приходил в эту глухомань. Но Архыз исчез, долго не отзывался, а когда появился, то с находкой: в зубах у него моталась серая тряпка.
- Что такое? - Молчанов осторожно взял находку, брезгливо развернул. Кусок брезента. А у кармана большая черная пуговица, которую он сам когда-то пришил, чтобы пристегивать клапан, если в карман положена интересная гусеница, бабочка или живой полчок. Остатки его плаща? Того самого, который таинственным образом украден из сеней лесникова дома? Вот так находка! В самом глухом месте, вдали от Семеновского кордона. Странно...
- А ну, Архыз, веди, показывай, - приказал он и через пять минут в кустах увидел целую кучу таких тряпок. Вот он, плащ, вот она, куртка! Вернее, куски одежды, порванной сильной, когтистой лапой. Человеку такое занятие непосильно, да и кому нужно - сидеть и рвать толстый брезент! Очевидно, это сделано медведем. Старые следы вокруг принадлежали Лобику - у кого же еще такая громадная лапа! Но Лобик не может рвать одежду Молчанова; он знает эту одежду и ее запах, только безумие способно толкнуть Одноухого на подобный шаг...
Новая загадка, которую нужно отгадать.
И еще этот странный трактор. Вот сюда он подтащил сани, здесь разворачивался, сдавал назад. Полозья ткнулись в откос, камни и глина осыпались. Ничего не срублено, вокруг ничего не взято в лесу. Игрушки играли? С этого места сани повезли назад, к речке. Совершенно непонятные выкрутасы. Пьяные, что ли?
Архыз вынюхивал каждый метр земли. Дважды останавливаясь у сваленной бурей осины, он тихо рычал, и шерсть на его спине приподнималась. Кто из ненавистных ему сидел на этой колоде? Вот и окурок в траве. По окурку ничего не восстановишь.
- Идем, - сказал Молчанов собаке, и они двинулись следом за трактором в сторону южной границы заповедника.
След привел к старой дороге на усадьбу чайного совхоза. Через час или полтора Молчанов стоял во дворе механических мастерских этого совхоза и оглядывался вокруг с видом комиссара Мегрэ, выследившего преступника. В углу двора сиротливо стояли сани. Те самые.
Подошел механик.
- Вот на этих санях, - сказал Молчанов, - кто-то таскался в заповедник.
- Было такое дело! - Механик улыбнулся. - Медведя ловить ездили. А кто приказал - не скажу. По-моему, ваши тут были, с директором договаривались.