После обеда они решили отправиться в библиотеку. Яну нравилось Деино участие в его образовательном процессе. Если бы она не настаивала на том, что нужно больше времени проводить за книгами, он, наверное, так ни в чем и не продвинулся бы. Не то чтобы он так уж не любил чтение, просто физические тренировки делали его счастливым, в то время как теоретические изыскания приносили лишь удовлетворение от выполненной работы, и то, лишь в том случае, если хоть что — то откладывалось в голове. Это конечно тоже было не мало, но с полетами в небе не шло ни в какое сравнение.
За девятнадцать лет проведенных в другом мире Ян многому научился, но вряд ли он мог с должным успехом применить эти знания и навыки здесь — в Багорте. А посему, хотелось ему того или нет, он вынужден был просиживать в библиотеке по нескольку часов в день.
Сагорт Тоил завалил его томами по истории родного государства, легендами и мифами о первых Хранителях, а также всевозможными словарями — необходимыми инструментами в освоении письменности. Ян радовался, что им по крайне мере не пришлось учить язык, потому как его они понимали каким — то мистическим образом, который даже для самих багортцев был загадкой. С письменностью же дела обстояли печальней. Читать по слогам Ян научился, но для освоения необходимого материала требовалась скорость, которая упрямо не желала развиваться. И если бы не Сагорт Тоил, дававший им с Деей уроки грамматики, то, вероятно, о прогрессе можно было бы только мечтать.
Чтобы помочь другу в его нелегком деле и чаще бывать вместе, Дея оказывала посильную помощь в его начинаниях, проводя за пыльными книгами не меньше времени чем сам Ян. Она читала то, что подбирал для Яна Тоил, а вечерами они устраивались в его комнате у камина, утащив с кухни яблоки или даже кусок пирога если повезет, и Дея пересказывала прочитанное Яну. Он в свою очередь тоже рассказывал ей что-нибудь особенно впечатляющее.
Это время суток Ян ожидал с особенным трепетом. Но сегодня он понимал, что вряд ли сможет о чем-то рассказать. Сосредоточиться на учебниках ему так и не удалось, из головы упорно не выветривались слова Вайеса о том, что этот заносчивый, чернявый тип, желая спасти его Дею, вздумал проявить жертвенность, видите ли. Это он — Ян всегда был рядом с ней, защищал и оберегал. В его сокровенных мечтах он оказывался поблизости в момент наивысшей опасности и спасал свою королеву от неминуемой гибели. После чего, по закону жанра следовали пылкие признания и страстные ласки. Впрочем, ласки могли быть какими угодно, главным в этих мечтах было их наличие, как и ореол героизма над его вечно лохматой головой.
Но вот ведь подлость! Когда этот долгожданный момент настал, какой — то самовлюбленный хлыщ (пусть и весьма импозантный) вздумал рисковать жизнью ради мало знакомой ему девушки — ради его Деи!
По собственному разумению Яна, Дея действительно заслуживала внимания и даже восхищения, но прожив в Мрамгоре два месяца, она ни с кем так и не сошлась по — настоящему близко, Ян по-прежнему оставался ее единственным другом. Так почему же сейчас, он должен ее с кем — то делить?!
Раньше он не допускал мысли, что в жизни Деи может появиться парень, который просто придет и уведет ее за собой, пока он молчит о своих чувствах. Но сегодня мысли именно такого характера не давали ему сосредоточиться на занятиях. Единственное, что его обнадеживало, так это то, что Дея не выказала к нему никакой симпатии. С другой стороны, она всегда была довольно замкнута и делилась далеко не всеми своими впечатлениями.
— Ян, — позвала Дея друга пришибленного грузом тяжелых мыслей.
— А! — встрепенулся он.
— Ты уже полчаса изучаешь один разворот.
— Да? — опомнился он. — Э-э-э, текст сложный.
— Серьезно? — Дея окинула его внимательным взглядом. — А мне показалось, что на этом развороте одни иллюстрации.
— Действительно, — он нервно хихикнул, посмотрев, наконец, в книгу и удостоверившись, что подруга права.
— Пойдем-ка, — позвала она, вставая со скамьи и забирая у Яна книгу.
Он помог ей собрать те, что читала она и, расставив их по полкам, они направились в комнаты.
Пока Ян разжигал в камине огонь, Дея пересказывала прочитанное, устроившись на диванчике и обложившись подушками. Сегодня она выбрала повесть о великой Ведунье, которая поплатилась свободой за то, что пыталась помочь людям.
— Далеко за Лимонной рекой и Медовыми полями есть Дурман остров, — пересказывала она прочитанное. — Когда-то это была одна из самых плодородных земель в окрестностях Мрамгора. Реки Там и Сям протекали вдоль этих земель, а на заливных лугах паслись стада самой богатой и благополучной деревни близ столицы.
Когда огонь занялся, Ян принес из комодика в спальне пару яблок и бутыль морошкового сока.
— Как тебе удалось выпросить у Ведары столько сока? — поразилась Дея, улыбаясь.
— Ты меня вдохновляешь, — произнес он с нежностью. — Я же знаю, как ты его любишь.
— Я-я-ян, — протянула она, даря ему самую лучшую из своих улыбок.
— Да я просто сказал ей, что ты как всегда не успела на ужин, и она передала это для тебя. Эта старушка к тебе не равнодушна. Ну, рассказывай, что там дальше про благополучную деревню, — попросил Ян, протягивая ей наполненный стакан.
— Ее постигла страшная участь, — продолжила она, делая глоток сока. — В деревне стали происходить странные дела. Почти все младенцы рождались мертвыми, что не роды — то трагедия в семье. А когда женщины стали боятся бременить, деревенские мужчины отправились за помощью к Ведам.
Долго не могли разобраться в природе этой напасти, но потом одна из ведуний — Морита Карган, обратилась за помощью к своему старинному другу. Тот присоветовал ей исцелять матерей травяным зельем и дал его рецепт. Оказалось, что в Багорте не хватает одного растения — дурмана обыкновенного. Но находчивый и сердобольный друг, предложил свою помощь и рассказал Морите, где добыть диковинную травку. И даже отправился вместе с ней на ее поиски. Вернулись они через пару недель и привезли прекрасный дар, который впоследствии обернулся проклятьем.
Морита передала семена одной из женщин, что выращивала лучшие травы в той деревне и вскоре они проросли — прекрасные белые цветы, чьи бутоны, Ведунья собирала для отвара. Недуг в конечном итоге победили, вернув женщинам радость материнства. Жители были счастливы, и все вернулось на круги своя, но всего на один год. Следующей весной все поля окрасились изумрудом и охрой, ультрамарином и кроваво-алым, нежнорозовым и янтарным и только сад той женщины, что посадила дурман — траву, сиял белизной. Это было начало конца.
Трава эта была лекарством лишь в небольших количествах, а разрастаясь, она косила скот, потому что оказалась страшнейшим одурманивающим средством для простых смертных. К тому же она завладевал полями и садами с поразительной скоростью, вытесняя все прочие растения. Дурман-трава уходила корнями глубоко в землю и отравляла даже саму почву, так что вскоре и древесные плоды стали ядовиты. Те, кто их ел, впадали в забытье. Скот пал, потому что вскоре лишился корма. Люди оставшиеся в разуме бежали в город, побросав свои угодья и некогда плодородные земли.
Ни одна из попыток Мориты свести дурман — траву, не увенчалась успехом. И тогда собрался совет Хранителей Багорта. И был суд. Морите, присудили пожизненное заточение.
Веды Багорта сделали все, чтобы ситуация не приняла устрашающих масштабов. Им пришлось закольцевать реки Там и Сям, зажав тем самым деревню в блокаду. Сейчас от той деревни остался лишь остров засеянный белыми цветами. Он по-прежнему зажат в кольцах двух рек, и пока они держат его, дурман-трава не распространяется дальше.
— Почему Мориту так строго судили? — ужасался Ян. — Она ведь хотела помочь.
— В Багорте очень строгий закон. Все Веды вмешиваются в дела Вселенной и должны нести полную ответственность за свои поступки. Если от действий Веда страдают ни в чем не повинные люди, то наказание за проступок — смерть.
— Почему же ее тогда не казнили?
— Вайес вымолил для нее пожизненное заточение.
— Ужасная история, — Ян потряс головой, будто пытаясь вытряхнуть из нее Деин рассказ. — С чего ты вообще решила читать про это?
— Это история Мрамгора, Ян. Она имела огромный резонанс во всем мире Ведов и запечатлена в галереи витражей.
— У нас в замке? — поразился Ян.
— Да, в этом замке.
— Ну и дела. Надо будет посмотреть на этот витраж.
— Я не против. А ты расскажешь мне, о чем сегодня прочитал?
— Если честно, я сегодня был не особенно внимателен, и у меня ничего толком не усвоилось, — проговорил Ян, уставившись в свой стакан.
— Тогда, может быть, ты расскажешь, что тебя так рассредоточило?
Ян поежился. Ему казалось, что в его голове просверлили дырочку и пытаются разглядеть сквозь нее его самые сокровенные мысли.
— Ничего особенного, — выдавил он, усаживаясь рядом с Деей. — Просто я так и не отдохнул как следует после сегодняшней ночи.
— Да нет, Ян, — протянула Дея, сощурив проницательные глаза, — тебя, что-то гнетет, но что именно ты мне сказать не хочешь.
Вместо ответа, он притянул ее к себе и по обыкновению зарылся лицом в ее волосах. Она же скинув туфли, забралась на диван с ногами и положила голову к нему на колени.
— Я не стану тебя неволить, когда будешь готов, расскажешь. Может я смогу помочь чем — нибудь.
«Можешь, Дея, можешь», — подумал он, перебирая ее волосы.
Они так и просидели на диванчике, молча слушая, как трещит в камине огонь, пока совсем не стемнело.
— Знаешь, Дея, — найдя в себе силы, заговорил Ян, — наверное, ты права и я действительно должен был уже давно сказать тебе об этом. Просто, я… ну… Я боялся и…. Вобщем, я даже не знаю, как тебе сказать то… Дея? — он наклонился к ней и только сейчас понял, что она уже спит.
Осторожно встав с дивана, Ян бережно взял ее на руки и отнес на свою кровать. С минуту подумав, снять ли с нее платье, он все же решил оставить его. Накрыв Дею одеялом, он принес с балкона плетеное кресло и, поставив его у изголовья кровати, сел.
Посреди ночи он очнулся, поняв, то задремал прямо в кресле. Стащив с кровати покрывало, расшитое Деиной рукой, он как мог устроился на диване в соседней комнате и попытался отключиться.
Сон его был беспокойным. Ему грезилась поляна усеянная кашкой и, кружащаяся в лучах заходящего солнц Дея. В своем коротеньком сарафанчике легкая и смеющаяся на этом бело-розовом цветочном покрывале, она подбегала к нему и обвивала своими тонкими руками его шею, а он целовал ее жадно и неуклюже, прикрывая глаза. Волнительное мгновение длилось и длилось, пока голова его не закружилась от этой карусели. Он открыл глаза и с отвращением обнаружил, что его образ сменился образом Влада, а сам он оказался лишь сторонним наблюдателем. Вед вжался в его красавицу так, будто хотел пройти сквозь нее, а вместо кашки поле теперь было усеяно хищными, алыми маками.
Ян проснулся, чувствуя, как по лбу стекает струйка пота. Резко сев, вытер лоб подушкой. Через открытую дверь спальни пробивался тонкий лучик утреннего солнца. Не без усилия поднявшись на ноги, он прошел в спальню. Дея спала лежа на спине, одеяло скинуто, волосы разметались на подушках, а тонкие губы разомкнулись, словно ждали прикосновения. Он посмотрел на нее продолжительным, тяжелым взглядом, затем склонился и попробовал их на вкус. Она поморщилась как от щекотки, а Ян, отпрянув, скрылся в ванной.