Недели пролистывались словно страницы, до праздника Последней луны оставались считанные дни, и Дея больше не могла оттягивать свое появление на людях. Ей нужно было выбрать день для приглашения, заинтриговать и убедить горожан и крестьян в том, что праздник будет грандиозным и безопасным.
После того как ее лес посетили Хранители, он уже не был так безлюден как раньше. Мало-помалу сюда стали захаживать не только смельчаки вроде Влада, но и крестьяне охочие до ягод, грибов и целебных трав. Лишь Лад озеро оставалось непосещаемым, земли вблизи обиталища Озерных дев по-прежнему страшили простой люд. Деи пару раз встречались рыбаки, набравшиеся смелости и пришедшие в Синий лес со снастями, но до озера эти герои так и не добрались, побоялись.
«Ничего, — утешала она себя, — время придет».
Дом ее, наконец, привели в порядок, и Дея смогла устроиться в нем со всеми удобствами. Ян наведывался почти каждый день, пока его не отослали на задание к границам Мрамгора, где он пробыл с неделю. Когда он вернулся, то прожил у нее целых три дня. Но совмещать службу с ночевками в лесу было затруднительно и к его величайшему огорчению, ему пришлось сменить диван в Деиной гостиной, на свою кровать в замке.
Иногда Деи казалось, что кто-то отмотал назад пленку и, вырезав тот кусок, где их дружба подверглась испытаниям, вернул все на круги своя. Их отношения все больше походили на прежние — родственные.
Лес тоже радовал Дею, веселым шелестом листьев, мерным спокойным дыханием в глубокой ночи, резвостью животных и теплыми, ласковыми водами Лад озера, что скрывали ото всех ее тревоги. Иногда ей казалось, что у нее вместо крови течет озерная вода, а ее руки и тонкие быстрые ноги преобразуются в упругие, гибкие ветви, что глаза ее — ночные звезды над озером, а сердце — ветер, гуляющий над кронами деревьев, шурша листвой.
Все вокруг оживало, становился открытым и отзывчивым. И только молчание Влада омрачало Деину жизнь. С тех пор как она обосновалась в Синем лесу, он ни разу в него не наведывался, хотя раньше бывал здесь частым гостем. Он приходил в основном за травами, но и не забывал ставить защиты и охранительные заклинания, спас от вымирания серебристую лань. А теперь взял и исчез.
Дея знала, что он не ходит в лес из-за нее. Не знала она только, чем именно спугнула неустрашимого Влада. Он — то уж вряд ли считал ее такой же грозной, как остальные Хранители. Хотя от нее и не укрылся тот факт, что Вед был в лесу, когда она вытребовала неслыханный по меркам Багорта закон. Стоял и наблюдал в стороне с другого берега. Об этом ей потом русалки рассказали.
Свой поход в город она откладывала еще и потому, что боялась встречи с ним. Не знала, как отреагирует ее сердце, если вдруг он просто пройдет мимо, как будто они не знакомы, как будто он не давал ей обещания, наказать Мрамгор за то, что его жители сделали с Синим лесом. Дея боялась, что Родмила окажется права и она всего лишь жалкая пташка, имя которой Влад скоро позабудет, если уже не забыл. Боялась увидеть с ним ее — победно шествующую рядом, пусть нелюбимую, но близкую. Ведь, что-то же их связывало, раз он позволял Родмиле находиться при себе целых три года. Хотя кто знает, может он и ей бы это позволил, ходи она за ним как послушная тень?
Дею мучила эта неразрешенность и в то же время, она не могла найти в себе сил спросить его, что же произошло в то утро. Не то чтобы ей этого не позволяла гордость, скорее опасение услышать правду.
Так заточенная в границах собственных страхов она и сидела в своем лесу безвылазно, Вайес и Ян оставались ее единственной связью с миром людей. Их устраивало то, что Дея практически не покидала пределов леса, потому что Вед наложивший на нее заклятье, все еще был не найден. Все торе приходили к выводу, что Ихаиль обвел их вокруг пальца, просто желая беспрепятственно сбежать. Вайес говорил, что он человек скрытный и непредсказуемый, да и попробуй разбери, что у этих Ведов на уме, особенно у тех, что остались в Лонгвине.
Ян привозил подруге книги из библиотеки, и она потихоньку знакомилась с необъяснимым и загадочным миром, в котором ей предстояло жить долгую жизнь Хранителя. Из трактата о Ведах, неохотно доставленном Яном Дея узнала, что они живут еще дольше Хранителей и разозлилась на друга за то, что он не сказал ей об этом раньше.
— Можно подумать, Влад вызвал бы у тебя отвращение, узнай ты, что он вдвое старше тебя, — сказал ей тогда Ян, и Дея поняла, что на самом деле ничего не изменилось. Ян по — прежнему ревнует ее не смотря на то, что они с Владом уже давно не видятся.
В своих стараниях отодвинуть подальше момент возможной встречи с Ведом, Дея дотянула до последнего предела. Как — то проходя тайными подземными тропами, она услышал разговор грибников о предстоящем празднике.
— Как думаешь, устроит новая Хранительница, праздник для своих русалочек? — спрашивал один, судя по голосу совсем юный.
— Это вряд ли? — отвечал ему кто-то постарше, — поговаривают она того… Это… Ну, с приветом что ль.
— Сам ты с приветом! — встрял в разговор третий. — Она, до того как в лесу обжиться, в замке комнаты занимала. Станут там сумасшедших разве держать?
— Верно, говоришь, — поддержал молодой. — К тому ж слыхал я, что это та самая краля, которая с Яном Сагортом на турнире была. Я видал ее хоть и издали. Страсть как хороша. Волосы — огонь, а кожа, кожа будто жемчуг, что на дне ее озера лежит и голос, — протянул юноша мечтательно.
— Что голос? — передразнил его старший.
— А то! Поет она, говорят вечерами с русалками своими, и все звери тогда собираются и слушают, наслушаться не могут.
— Ага, а серебристая лань ей подпевает.
— Ты это, ты про лань трепать не моги! Про новый закон слыхал?
— Тфу ты, Етишкина жизнь! — перепугался старший, сообразив, что лишнего сболтнул. — Сурова Г оспожа, нечего сказать. Не будет вам праздника.
— Это почему же?
— Да потому, что если бы она того хотела, уже б давно на люди показалась, позвала.
«Прав мужик, ох как прав», — думала Дея, сидя тем же вечером у озера.
На следующее утро она позвала самую старшую лань и попросила ее о сопровождении.
«Я понимаю, что о многом прошу тебя, — мысленно разговаривала она с нею, — но я уверена, после принятия нового закона, никто не посмеет на тебя даже глаз без моего разрешения поднять».
Лань не роптала, толи была абсолютно уверена в своей Госпоже, толи не смела отказать в просьбе.
Страшно боясь за свое лесное сокровище, Дея все же взяла ее с собой. В конце концов, Влад выставил на уцелевших зверей защиту, которая все еще действовала, а жители должны увидеть, что не только она, но и лесные обитатели благосклонны к ним, подбадривала себя лесная Хранительница.
Добравшись до городских стен, она оставила свою кобылку постись на полях, а сама в сопровождении прекрасной, тонконогой спутницы вошла в город.
Они шли молча и степенно, позволяя горожанам бросать на себя восхищенные взгляды. Дея шла окружными путями — по узким и грязным улочкам, светлым и помпезным проспектам, мрачным переулкам и рабочим кварталам, пока не вышла на центральную площадь Мрамгора. К этому моменту, слух о том, что в город пожаловала сама Белая Госпожа, да не одна, а со своей легендарной ланью, разошелся по всем кварталам.
Встав в самом центре площади, Дея стала ждать, пока ее не окружит толпа зевак. И как только это произошло, она начала свое обращение к народу.
— Приветствую вас, жители столицы, а также ее гости! — начала она. — Я пришла известить о приближении ежегодного праздника Последней луны! — по площади побежали шепотки и короткие возгласы. — Я приглашаю всех в Синий лес, как только созреет последняя летняя луна. Это единственное время в году, когда Озерные девы близки к людям. Я убеждена, что в этом году впечатления от праздника буду незабываемыми.
— Впечатления, знаете ли, бывают разные, — послышался ехидный голос из толпы. — Что если ваши Озерные девы поутаскивают нас в сое логово без согласия? В этом случае они точно будут незабываемые.
— Вы, судя по всему, давненько не бывали в Синем лесу, — констатировала Дея, — Озерные девы настолько чутки, что наблюдают за рыбакам со стороны, чтобы не спугнуть. Это их праздник и они ждут, что вы придете послушать их песни, станцевать Хорой, посостязаться в прыжках через костер. Я знаю, что вы и сами истосковались по этим гуляньям. Я гарантирую вам абсолютную безопасность. Синий лес уже не так зловещ как раньше, он открывается и готов принять добрых людей.
— Госпожа правду говорит, — отозвался из толпы молодой парень. — Я рыбачил намедни с одним дружком и не видел ни одной русалочки. Хотя признаться меня это расстроило. Мы уж было подумали, что они вымерли все.
— Нет, не вымерли, но их становиться все меньше, а если вы не перестанете бояться Синего леса, они действительно могут исчезнуть. Мы ждем вас и мы будем гостеприимны, — проговорила Дея как можно мягче, и собралась было уходить, но толпа не пожелала отпускать ее так быстро. Со всех сторон посыпались вопросы.
— А правду говорят, что Озерные девы утратили свою красоту?
— Последняя ли это лань, что осталась в вашем лесу?
— А что закон, карающий браконьеров, действительно будет столь суров?
— Вы действительно самопровозгласили себя Хранительницей?
— Синий лес сам инициировал вас по древнему обычаю?
Вопросы раздавались со всех сторон и скоро слились в общий гомон, из которого было уже ничего не разобрать. Дея заозиралась, чувствуя, что теряется в этом смыкающемся вокруг нее кольце голосящих людей. Вдохнув полной грудью, она вскинула вверх руку, призывая к тишине, и через какое-то время толпа унялась.
— Приходите в лес и все увидите сами, — проговорила она, когда все смолкли. — Сейчас я отвечу лишь на два вопроса. Да, лес инициировал меня сам, как и избрал в Хранители. И да, кара за браконьерство — пожизненное заточение в лесу. Но вы должны понимать, что к этим мерам мне пришлось прибегнуть из-за недобросовестных охотников. Не только вы опасаетесь Синего леса, он тоже боится вас. Будьте добры к нему, и он щедро вас одарит. Это суровый закон, но он необходим. Многие животные моего леса на грани вымирания.
Толпа притихла, не найдя, что возразить. Может потому что жители и сами знали, как притягателен стал для браконьеров Синий лес, когда остался без защиты.
Но не все хотели мириться с новым законом. Через плотно сжатые ряды, к центру площади пробирался краснолицей мужчина средних лет. Он был непозволительно толст, голова его плавно переходила в плечи, плавая в складках многочисленных подбородков, а пальцы на руках походили на сардельки. Горячась, он расталкивал людей своими огромными ручищами, беспрестанно ругаясь, а когда вышел на середину площади, казалось, готов был расстрелять Дею своими поросячьими глазками. Но обратился он не к ней, а к толпе.
— Спросите себя граждане, как столь юная особа может стать настоящим Хранителем? Сам глава Мрамгора признался, что ее к этому не готовили. Она прибыла издалека, и ничего не зная о наших обычаях, тут же навязала свои порядки. Она неуважительно относиться к братству Хранителей. Слыханное ли это дело — отказать им в принесении клятвы?! — орал краснолицей. — Эта вертихвостка наобещает вам с три короба и обманет.
Пока он драл глотку, Дея заметила знакомое белое свечение в толпе, а через секунду люди стали расступаться, пропуская вперед Веда.
— Простите этого юродивого, Г оспожа, — проговорил Влад, низко кланяясь Деи. — Он не видел своими глазами вашей силы и поэтому, стал жертвой беспочвенных слухов, — проговорил он с изумившим Дею почтением.
— У нее в защитниках первый попиратель добродетели в Мрамгоре, — снова заголосил толстяк. — О чем это может свидетельствовать?
— А чем вы собственно не довольны, сир Амбар? — деланно удивился Влад. — Синий лес наконец-таки обрел Хранительницу. Люди могут не опасаясь ходить в него, возобновиться утраченная связь с Озерными девами. В конце концов, вы не можете отрицать, что они тоскуют по былым купальным ночам в последнюю летнюю луну.
— Все так, но она не местная и слишком много на себя берет. Не пристало лесной Г оспоже противостоять братству, да еще такой… — Он не договорил, потому, что Влад заставил его замолчать, как обычно всего одним щелчком пальцев.
— Она берет на себя ровно столько, сколько на нее было возложено и не тобой, жалкий кусок сала. — Влад нехорошо сощурил глаза и обратился к притихнувшей толпе, — Эта юная и с виду хрупкая девушка обладает невероятной силой, и она не обязана отчитываться за свои действия ни перед одним из вас. Благодарите звезды, что она не запечатала свой лес или не обрушила на вас его гнев. То, что сотворила с ним ваша безудержная алчность, не исправить и самыми суровыми законами. Возблагодарите свою Госпожу за мудрость и великодушие, потому что своими стараниями она дарит вам невероятное богатство — процветающий Синий лес.
Некоторые люди в толпе неуверенно, но согласно закивали и это, кажется, окончательно взбесило сира Амбара. Вновь обретя дар речи, он принялся увещевать.
— Не слушайте его люди! Этот человек проповедует ложные идеалы. Он очень хитер, проникая в ваши умы, он калечит вас!
— Да, да, он — похабник и бесчестный человек.
— У него нет сердца!
— Он людей ни во что не ставит, — послышались возгласы из толпы.
Амбар смотрел на Веда с нескрываемой ненавистью, но Влада, это похоже ничуть не тревожило. Он глядел только на Дею, даже не слушая, что выкрикивают в его адрес люди. Она же, окончательно оторопев, не знала, что и делать. Разыгрывалась нешуточная перепалка. Видят сосны, не так она хотела предстать перед народом Багорта.
Дея знала, что в искусстве красноречия Влада вряд ли кто одолеет, но она не понимала, почему он так отчаянно защищает ее. Может вся эта ситуация просто повод, чтобы вылить в толпу очередную порцию скопившейся желчи? А может он действительно хочет помочь ей?
Дея знала его лучше, чем люди, прожившие с ним тридцать два года и все же не достаточно чтобы понять тайный смысл его намерений. В общем — то, она должна была признать, что ненамного опережала в этом теперь уже своих сограждан. И как она не старалась придать своему взгляду твердости, растерянность брала верх. Разъяренные Хранители, окружающая ее толпа горожан и даже этот краснорожий баламут не могли смутить ее так, как делал это Влад. И пока Дея наливалась краской перепалка приобретала пикантный оттенок.
— Сир Амбар, вы ведь не глупый кажется человек, — спросил Влад со свойственной ему ленцой в голосе, — вы же не верите в состоятельность собственных слов. Так и не ждите, что остальные поверят.
— Нет необходимости заставлять людей верить, — продолжал распаляться Амбар, — если у них есть глаза и уши! Они видели, как ты рос и во что превратился. Ты попираешь невинность, разлагаешь неокрепшие умы, навязываешь им ложные истины и идеалы!
— Вы о своей дочери, которая обивала порог моего дома целый месяц, да так и ушла ни с чем? — спросил Влад с издевательской улыбкой. — Возможно, как истинный горожанин, я должен был воспользоваться ее неискушенным умом и добраться до невинного щуплого тельца. — В толпе послышались смешки и скабрезные шуточки, а Влад делая вид, что не замечает их, продолжал: — но я ведь проповедую ложные истины, поэтому не воспользовался ее доверчивостью. Вы уж не обессудьте, — присовокупил он, как бы извиняясь, — но я предпочитаю девиц постарше — тех, кто понимает, на что напрашивается.
Глаза Амбера потемнели, наливаясь кровью. Он был похож на разъяренного быка, готового броситься на красную тряпку. Но Влад осадил его неожиданным вопросом.
— Скажите, сир, вам нравиться ваша жена? — На этот раз он поймал взгляд, человека почувствовавшего, что его загоняют в угол. — Да бросьте вы! Все знают, что не далее как на прошлой неделе вы взяли в жены дочь мясника — прекрасную шестнадцатилетнюю Лею. Говорят, у нее обворожительные пышные формы и струящиеся русые волосы. За все ее прелести вы даже простили ее отцу долги. Я, честно говоря, не стал бы платить такую цену за обладание этой нимфой, но ведь мои идеалы в расчет не берутся.
Воцарилась гробовая тишина. Амбар становился похож на вареного рака, руки его тряслись, сжимаясь в кулаки. А люди, собравшиеся на площади, неуклюже переминалась с ноги на ногу.
— Что вы молчите, Амбар? — не унимался Влад, вознамерившейся добить и без того устыженного кира. — Ответьте, Лея — ваш идеал, ради которого вы готовы принести жертву? Да или нет, Амбар? — неожиданно повысил голос Влад, и тот непроизвольно кивнул. — А теперь я обращаюсь к вам, мои сограждане, — продолжил он, разворачиваясь на каблуках к обескураженной толпе. — Вы тоже считаете дочь мясника идеалом женской красоты?
— Какой уж там идеал? — послышался голос из первых рядов, а за ним нервные смешки.
— Косматая толстуха с кривыми зубами, разве, что молоденькая, — отреагировал еще кто-то.
— Да, да, на два года моложе его дочери, — проскрипел старушечий голос.
— Значит ли это, что его идеал ложный? — спросил в свою очередь Влад уже посмеивающуюся толпу.
— Да какое нам дело до его идеалов! — отозвались горожане.
— Тогда какого беса вы копаетесь в моих? — гаркнул Влад, обводя всех присутствующих горящим взглядом. Собравшиеся снова притихли, а Вед подошел к готовому провалиться сквозь землю Амбару. — Одного на всех идеала не бывает, сир, запомните это. И радуйтесь, иначе бы вы свою красотку не заполучили, — добавил он, откровенно глумясь.
— Но есть же все-таки общепринятые ценности, — хлюпнул раздавленный Амбар.
— Ваши, не мои, — равнодушно ответил Влад и ушел, провожаемый разинутыми ртами.
Дея решила, не тратить ни минуты и, воспользовавшись замешательством толпы, двинулась в противоположную сторону от той, куда направился Влад. Глазевшие на Веда горожане, не заметили, как она нырнула в ближайший переулок и уже не кружным, а кротчайшим путем, пошла прочь из города.
Вроде, все прошло почти так как она и задумала — послание передано, народ услышал его и все же, что-то гложило Дею. Смазанной получилась ее речь, скандальной. Она помнила свою неуверенность и растерянность. Кто знает, как бы все вышло, если бы Влад не взял удар на себя. Она должна была признать, что ее сила и новые возможности вскружили ей голову.
Эта сцена на площади показала ей, что никакая часть не в силах превзойти мощью целое. Она забыла о том, что на силу свою в полной мере может рассчитывать только в лесных владениях. Они с лесом, словно единый организм. В его приделах Дея была лишь его частью, но частью чего-то столь огромного, что и не передать. В единении их мощь, а порознь каждый из них не защищен и другой организм, собравший свои части воедино, может не просто противостоять, но и раздавить их.
Как можно было самонадеянно вторгнуться в городскую среду с ее собственными законами и порядками, не подумав, что ее там не попытаются развенчать? Единственная сила, которая оставалась с ней за территорией леса — сила духа. Но и тот чуть было не дрогнул.
Только теперь Дея начала понимать масштаб личности Влада, способного заставить замолчать не только разошедшегося вельможу, но и многолюдную толпу. Если он и был всего лишь частью чего-то целого, то целое это, должно было быть поистине космических масштабов, если одно его звено было столь огромной, несокрушимой глыбой. Бессердечный, мраморный Влад — так думали о нем жители Багорта, и только она знала, что он возможно более чувственен, чем прочие, что он тщательно скрывает свою истинную суть, выставляя напоказ грубого манекена без эмоций. А может ей просто хотелось так о нем думать?