- Топпин исчез, точно под воду ушел! - сообщил он. - Первый раз со мной такое, от ужаса аж волосы на голове шевелятся. По палубе ходить опасно, что угодно может случиться.
- Кто, говоришь, пропал? - спросил Пламмер, выбираясь из койки; он резко сел и скинул ноги на пол.
- Топпин, один из практикантов, - объяснил матрос. - Всю вахту только тем и занимались, что искали его. И все еще ищем... Только никогда не найдем, - закончил он с какой-то мрачной уверенностью.
- Ну, не надо зарекаться, - сказал Квойн. - Может, парень дрыхнет где-нибудь в уголке.
- На него не похоже, - возразил матрос. - Я тебе говорю, мы перевернули все вверх дном. Его нет на этой чертовой посудине!
- А где его в последний раз видели? - спросил я. - Кто-то же должен хоть что-то вспомнить, правда?
- На юте он был, стоял на рынде, - объяснил матрос. - Старикан чуть не вытряс душу из второго помощника, а потом из парня на штурвале. Но они говорят, "то ничего не знают.
- Что значит ничего? - не понимал я. - Совсем ничего?
Он ответил:
- Похоже, паренек исчез в одно мгновение: вот он есть, и вот его нет. И они оба божатся, что не слышали ни малейшего звука. Короче, сгинул беззвучно и бесследно.
Я сел на свой сундучок и потянулся за ботинками.
Прежде чем я успел снова что-то спросить, матрос продолжил:
- Послушайте, парни. Если дела пойдут так и дальше, что же нас всех ждет?
- Ад, - как-то очень просто сказал Пламмер.
- Даже не хочется думать об этом, - сказал Квойн.
- Но придется! - сказал матрос. - Всем нам нужно хорошенько подумать, черт возьми. Я уже поговорил со своими; наша вахта созрела.
- Созрела для чего? - спросил я.
- Для того, чтобы поговорить с капитаном, черт его дери, - сказал он, погрозив мне пальцем. - Пусть разворачивает это корыто и ведет в ближайший порт, а тебя предупреждаю, будь посговорчивес.
Я открыл было рот, чтобы объяснить ему, что до порта нам не добраться, пусть даже мы уговорим капитана, но потом вспомнил, что парень не имеет ни малейшего представления о многих вещах, которые были известны мне. Поэтому вместо объяснений я сказал ему:
- Предположим, капитан откажется.
- Тогда придется его заставить, черт возьми! - ответил он.
- А когда доберемся до порта, тогда что? - спросил я. - Тебя же сразу посадят за решетку за мятеж на борту.
- Пусть лучше сажают за решетку, - сказал он. - За решеткой спокойней, чем здесь!
Гул одобрения пронесся по кубрику, затем наступило минутное молчание - матросы обдумывали создавшееся положение.
Голос Джаскетта нарушил тишину.
- Поначалу мне даже в голову не приходило, что на корабле могут быть призраки... - начал он, но Пламмер перебил его:
- Нельзя, ребята, чтоб дело дошло до драки. Так и вздернуть могут опосля, да к тому же они не такие уж сволочи.
- Что правда, то правда, - согласились все, кто был в кубрике, включая пришедшего матроса.
- Только все равно будет кипеж, - сказал он. - Надо гнать посудину в ближайший порт - и точка!
С этим никто не спорил: чуть позже пробили восемь склянок, и мы высыпали на палубу.
Сразу после общей переклички, во время которой возникла неловкая пауза, когда было произнесено имя Топпина, ко мне подошел Тамми. Остальные матросы направились на бак, и, как я догадывался, темой их разговора будет разработка плана воздействия на капитана, с тем чтобы заставить его свернуть с курса и направить корабль в ближайший порт... Бедняги!
Я стоял, облокотившись на поручни, у вант фок-мачты и таращился на воду; тогда-то Тамми и подошел ко мне. С минуту он молчал, когда же наконец заговорил, голос его заметно дрожал:
- Джессоп, чем же все это кончится? Это же кошмар какой-то. И все-таки я уверен, что-то можно сделать, как ты считаешь?
Я не ответил. Меня не покидало чувство отчаяния, и я полагал, что для своего спасения мы не можем сделать ничего.
- Неужели мы не можем ничего предпринять? - повторял Тамми и тряс меня за руку. - Я согласен на что угодно, только бы не это. Нас уничтожают одного за другим!
Я молчал и задумчиво смотрел на воду. Я не мог ничего придумать. Мысли, приходящие мне в голову, были одна безумнее другой.
- Ты слышишь меня? - спросил он, чуть не плача.
- Да, слышу, - ответил я. - Но что я могу поделать? Ничего!
- Ничего? - воскликнул он. - Ничего? Ты хочешь сказать, что нам только остается, что опустить руки и ждать, когда нас всех истребят?
- Мы сделали все, что в наших силах, - сказал я. - Я не знаю, что еще можно предпринять, разве что запираться в кубрике с наступлением темноты.
- Хоть это, - сказал он. - А иначе скоро просто некому будет запираться или вообще что-либо делать!
- А если ночью поднимется ветер? - спросил я. - С корабля все реи и мачты снесет за борт.
- Один черт, все равно никто не полезет наверх, - возразил он. - Кроме того, можно убавлять парусов сразу же, как начинает темнеть. Я тебе повторяю, что если дальше сидеть сложа руки, то еще пару дней - и на борту этой посудины не останется ни одной живой души.
- Ты не кричи, - предупредил я его. - А то Старик услышит.
Но паренек был на взводе и не слушал моих советов.
- А я буду, буду кричать. Пусть он послушает. Я решил сам подойти к нему и все высказать.
Он ненадолго замолчал, а потом продолжил:
- Почему матросы бездействуют? Они должны повлиять на Старика, заставить его повернуть к берегу. Они должны...
- Ради всех святых, замолчи, идиот! - Я не на шутку рассердился. Что толку просто трепать языком? Смотри, напросишься на неприятности.