Финикийские матросы бросились ко мне и стали предлагать что угодно, лишь бы я указал путь в эту сказочную страну. Они обращались ко мне на кельтском, пересыпая речь греческими словами. Я стремился лишь к одному побыстрее и подальше увести их от Иктиса, чтобы освободить дорогу тебе. Я согласился пойти лоцманом на их судно и стал торопить их с отъездом, как бы боясь прогневать сородичей, если они заметят меня в компании финикийцев.
У них, Пифей, великолепный корабль! Наварх - человек самолюбивый и говорил со мной свысока.
- Где твоя Страна золота, варвар? - спросил он меня.
- На закате Мира. За Белерионом и Уксисамой, в великом Океане.
Тогда он по-тирийски обратился к своему помощнику, и я разобрал лишь имена Гимилькона, Ганнона да еще названия Кархедон и Гадес. Повернувшись ко мне, он посулил убить, если я окажусь обманщиком и не выведу на правильный курс.
Я сообразил, что он надеется с моей помощью отыскать те страны, где Гимилькон высаживался лишь для пополнения запасов воды. Пуны, похоже, верят, что сканны иногда пересекали великий Океан. Они подумали, что я знаю тайну этих плаваний.
- Ты получишь свою долю, варвар, или...- И он ткнул пальцем в громадный топор, висевший на стене его каюты. Ее украшали меха, янтарь, ужасные бронзовые статуэтки, вазы неприличных очертаний, пурпурные ткани. На навархе были красные сандалии, длинная туника с пурпурными и черными полосами, а на голове торчала островерхая шапка из расшитого золотом шелка. Я не успел осмотреть помещения экипажа, но запахи говорили сами за себя то был запах овчарни, где завелся распаленный козел.
- Спать будешь здесь, варвар, - процедил он, указывая на закуток рядом с его каютой под акростолием в виде цветка лотоса.
Оттуда-то я бесшумно и соскользнул в воду, когда мы шли мимо твоего корабля. Он его не заметил, поглощенный маневрами отплытия. Я спустился по правому рулю, тому, что расположен дальше от острова, и, хотя наступала ночь, успел заметить, что он крепится к корпусу иначе, чем у тебя. У него весло проходит через отверстие деревянного рыма, утопленного в корпусе.
Я вернулся, не забыв прихватить свои золотые крупинки. Пойду развешу одежды деда для просушки.
Если даже финикиец хватится меня сейчас, течение помешает ему вернуться, а кроме того, он знает достаточно много, чтобы не затеряться в Океане. Теперь можешь отправляться в Иктис... но без меня.
Тридцать третий день путешествия. Иктис. "Артемида" стоит на якоре на месте тирийского корабля. На повозках, Карабах, лошадях везут оловянные окатыши или породу, из которой выплавляют металл. За городом дымят печи: бритты плавят в них породу, и олово стекает из печей в небольшие формы в виде кубиков.
Эту породу добывают в стране, расположенной между Белерионом и Иктисом, а также на некоторых островах к закату от Белериона.
Царь Иктиса, раздосадованный тем, что тириец столь поспешно отправился за золотом Венитафа, не забрав предназначенный ему груз, хотел отправить олово или к секванским кельтам, или в Алет, или к абринкам. Там его забирают намне-ты, а затем, навьючив на лошадей, везут через всю страну кельтов в Массалию.
Царь слыхал о Массалии и Родане и надеялся, что массалиоты тоже станут приплывать за оловом и мехами в его страну. Я ничего не сказал ему о наших распрях с пунами. Я рассчитал, что металл доходит до Массалии примерно за месяц, если его везут по рекам и дорогам. Морской путь, будь он свободным, позволил бы перевозить большие количества металла, и он обходился бы дешевле, но во времени выигрыша не получалось, ведь мы плыли до Иктиса более месяца,
Как удалось подметить, и мои наблюдения подтверждаются словами бриттов и остидамниев, самая высокая вода бывает во время, когда Артемида или совсем не видна, или когда ее лик сияет полным светом. Царь сказал также, что вода поднимается выше всего во время равноденствий, а меньше всего ее прибывает летом в самые длинные и зимой в самые короткие дни.
Я отметил на карте, что Иктис находится на расстоянии одного дня плавания до страны абринков и примерно в двух тысячах стадиев до устья Секваны. Мне кажется, что Океан здесь похож на огромную и очень широкую реку. Это я проверю на обратном пути, пройдя вдоль берега страны кельтов.
Тридцать пятый день путешествия. В море. К Кантию. Я так записал это название, придав ему греческое звучание*. Царь Иктиса дал мне одного из лучших лоцманов, он приведет "Артемиду" в устье Тамесиса - реки, которая протекает за возвышенностью Кантия. По словам лоцмана, остров бриттов имеет форму треугольника (я перевожу его мысль, выраженную на языке варваров). Кантий лежит в одном углу этого треугольника, а Белерион в другом. Следуя вдоль берега в Гиперборею, замечаешь, что день постоянно увеличивается. Так можно дойти до группы островов, которые называются то ли Гемы, то ли Гемоды, то ли Гемброды (произношение у иных бриттов ужасно - настоящие варвары!).
Я сгораю от нетерпения повернуть нос моего корабля на полуночь.
Бриттского лоцмана зовут Бредо. Рыжий и молчаливый парень, он ограничивается лишь тем, что подает знаки кормчим или велит изменить ритм гребли.
С заката дует слабый ветер. Я обратил внимание, что дважды в день неторопливое дыхание моря указывает на приближение большой воды. Лоцман утверждает, что у скалистого мыса
* Это название созвучно греческому слову "кантос", означающему "угол глаза" или просто "глаз".
Кантия вода может подниматься и опускаться на высоту шести - восьми человеческих ростов, заливая огромные пространства и уходя в море на много стадиев. Я слышал его смех лишь один раз, когда он рассказывал Венитафу о злоключениях карфагенского корабля: он несколько часов пролежал на борту на суше, а потом всплыл, зачерпнув полные трюмы воды.
Тридцать шестой день путешествия. Кантий. Бриттский лоцман показал небольшой залив на северном берегу Кантия. Разрешу ли я сойти людям на сушу? Они начинают роптать и жаловаться, что у них-де окостенели конечности. Лоцман утверждает, что пуны никогда не заходили дальше Кантия. Однако они привозят янтарь из Гипербореи! Лоцман объясняет, что они поворачивают на восход, дабы встретиться с судами сканнов.
Тридцать седьмой день путешествия. Кантий.
Пифей утверждает, что длина Британии превышает 20 000 стадиев и что Кантий отстоит от Кельтики на несколько дней морского пути.
Страбон
Вчера я установил свой гномон на самой вершине скалы посреди травянистой площадки и сравнил отношения, полученные в Массалии, с теми, что рассчитал здесь. Эти расчеты надо проводить в самый длинный день года. Если верить варварам, здесь летний день длится более шестнадцати оборотов песочных часов, которыми мы измеряем время у нас. Получается, что у бриттов день на два часа длиннее, чем в Массалии.
Бриттов весьма заинтересовал гномон, и они хотят, чтобы я установил такой же на деревенской площади. Но они не смогут разобраться в обозначениях наших часов, и мне придется пробыть здесь слишком долго, чтобы правильно расставить соответствующие знаки. Я оставлю нужные указания царю.
Царь пригласил нас с Венитафом на церемонию принесения жертвы богу Тору, который, похоже, является Зевсом варваров. Великий жрец заколол белого быка на громадной каменной плите и внимательно следил, в какое из отверстий в виде кубка стекает кровь. Желобок, напоминающий извивающуюся змею, по словам царя, изображает путь Солнца. Отверстия соответствуют звездам, или домам Солнца. Однако варвары не населяют эти дома зверьми [65].
Великий жрец повернулся ко мне (я немного начинаю понимать язык варваров) и объявил:
- Иноземец, Тор поведет тебя к Трону Солнца. Смотри - кровь стекла в звезду Ту-Ал!
Я узнал очертания созвездия Медведицы, но не осмелился сказать этим гостеприимным варварам, что полюс Мира не лежит ни под одной звездой. Я поблагодарил великого жреца, одарил его вином и попросил разрешения самому окропить вином Большой камень и испускающую дух жертву. Ликующие крики окружающих - лучшее подтверждение их дружеского расположения к нам.
Небесный полюс лишен звезды, это пространство свободное, а рядом с ним имеются три звезды, расположенные так, что вместе с полюсом образуют почти правильный четырехугольник. Об этом говорит и Пифей из Массалии.
Гиппарх
Затем мы ели мясо быка, нарубленное громадными кусками и поджаренное на огромном костре.
От ячменного пива голова отяжелела, и я попросил постелить мне в доме царя. Когда я проснулся, то увидел улыбающуюся белокурую девушку. Поздоровавшись со мной, она удалилась. Пока я спал, она охраняла мой сон, отгоняя назойливых мух. Я нашел такой обычай гостеприимства весьма приятным. Появился Венитаф и принялся подшучивать надо мной.
- Не пей варварских любовных зелий, Пифей. Иначе проспишь все и вся. Гребцы берут пример с тебя и походят на спутников Улисса в гостях у Кирки [66].
- Неужели мой сон охраняла волшебница?
- Я слышал, как она напевала, пока ты спал. Разве не помнишь ее песен?
- Нет! Мне снился бесконечный день и золотистый свет.
Венитаф расхохотался. Он умолк, заметив, что я разгневан, но потом сказал:
- Пифей, открыв глаза, ты действительно увидел свет, проникавший через дверь и запутавшийся в золотистых волосах дочери царя, склонившейся, чтобы нежно поцеловать тебя в лоб. Когда ты шевельнулся, она быстро приняла прежнюю позу.
Я вспомнил, что массалиоты всегда наносили сердечные раны золотоволосым девушкам варваров. Я рассмеялся и напомнил Венитафу, что Гиптис точно так же поступила с Протисом Эвксеном.
- Пифей, боги постоянно думают о любви, а люди достаточно безрассудны, чтобы забывать о ней. Иногда они в силах постигнуть послание богов, но, увы, тут же хватаются за оружие и спешат на войну. Как счастливы эти варвары! Они еще живут в "золотом веке".
Тридцать восьмой день путешествия. Кантии. Весь день провел на вершине скалы, наблюдая за водами. Я записал ритм их движения и отметил ход Луны. Звезда Артемиды сияет полным ликом. У меня больше нет сомнений, власть над водами - еще один атрибут богини. О светоносная Артемида, сестра Феба-Аполлона, благодарю тебя за то, что ты доверила мне одну из своих тайн! Умоляю тебя, о блистающеликая, попроси своего любимого брата, чтобы он разрешил мне полюбоваться им во всей его славе в стране Ту-Ал.
Пифей из Массалии утверждает, что полная Луна рождает половодье, а убывающая - морской отлив.
Псевдо-Плутарх
Море то отступало, обнажая огромные пространства у подножия скалы, то возвращалось со скоростью скачущей галопом лошади и яростно, с громоподобными ударами билось о скалы внизу. Словно армия Посейдона пыталась поколебать землю. Именно так лигии изо всех сил колотили сосновыми стволами в ворота Массалии в тот год, когда Город наказал их, разрушив святилище варваров в устье Сега. Артемида отбросила их, как отгоняет море от белых скал Ал-Фиона - так пуны называют Британию.