Поэтому не прямое обращение к язычникам было тем, что изолировало Павла от иудейской общины. Да и начинал он свою проповедь с институтов этой общины. Ведь именно в синагоге он прежде всего выступал, когда прибывал в какой-либо город. Естественно, с правоверными иудеями дело шло плохо по доктринальным причинам: настойчивое уверение, что Иисус — это Мессия в глазах большинства евреев, по причинам весьма веским и законным, выглядело как поддержка самозванства (напомним, что "Христос" — греческое слово для "мессии", так что единственным моментом преемственности между Вестью по Павлу и профетическим иудаизмом было равенство: Иисус=Христос). После стычек, бывавших порой — с учетом условий эпохи — очень бурными, и, скажем больоле, проходивших с риском для жизни, Павел оставляет синагогу и хоронится у местного сочувствующего. Там он пытается организовать смешанную группу из иудео-христиан и христиано-язычников. Вероятно, вскоре большинством членов группы оказывались христиано-язычники. Это и неудивительно, если учесть малые уступки иудейскому наследию, на которые шел Павел, в особенности там, где речь шла об обрядах. Когда группа, на его взгляд, окончательно консолидировалась (впоследствии тут отыщут ecclesia, а из нее выведут "церковь", но тогда она представляла собой малое число активистов), Павел доверил руководство ею тем, чьи убеждения он высоко ценил и которые впоследствии станут его "лейтенантами". После чего он продолжил свое путешествие.
Об уверенности Павла в будущности своих действий лучше всего говорит отождествление (к нему он постоянно прибегает) небольшого ядра верных, возникавшего в том или ином городе, со всей провинцией. Кто, в самом деле, эти фессалоникийцы, коринфяне, не говоря уже о римлянах, к которым Павел величественно и с воодушевлением обращает свои послания? Вероятно, некие "братья" — архаичная форма наших "товарищей" — затерявшиеся в городе. И если они соразмерны истине, то это всегда сводит анонимных индивидов к вектору всего человечества. Скажем, горстка участников Сопротивления 1940–1941 годов находилась в тех же условиях, что и коринфяне Павла: именно к ним — и к ним одним — правомерно было обращаться, если речь шла о подлинной Франции.
Как бы далеко он ни был, Павел никогда не терял из виду ядро тех приверженцев, появлению которого он способствовал. Его послания — это ничто иное, как вмешательства в жизнь этих центров; они полны политической страсти. Борьба против внутренних делений, напоминание о фундаментальных принципах, восстановление доверия общины к местным руководителям, рассмотрение спорных случаев, требование непрестанного проповедничества, организация финансов…. Активист любой партии узнает во всем этом заботы и страсти, присущие всякому вмешательству в жизнь коллектива.
По завершении четырнадцати лет организаторских скитаний, которых не осталось никакого письменного свидетельства, мы оказываемся где-то в пятидесятом году. Тому уже семнадцать лет, как Павел был призван на пути в Дамаск. Ему пятьдесят, и он сам называет себя "стариком".
Во время пребывания Павла в Антиохии, там появляются ортодоксальные иудео-христиане. Они противостоят апостолу, сеют смуту, требуют обрезания от всех приверженцев. Начинается перебранка. В конце концов, вопрос полагают разрешить в Иерусалиме с участием исторических апостолов. Происходит вторая встреча Павла с Петром, но на этот раз мы осведомлены о том, что было предметом обсуждения. Речь идет о серьезном конфликте, от него зависят судьбы нового учения. Встреча в Иерусалиме (в 50-м или 51-м году) имела принципиальное значение для решения вопроса о соотношении частного и универсального. Прежде всего это касалось обрезания, и Павел привел в Иерусалим необрезанного Тита. Но фоном служил вопрос: кто является избранным? И что такое избранность? Есть ли какие-то ее видимые знаки? В конечном счете, кто является субъектом? И чем отмечен субъект?
В ортодосальном иудео-христианском лагере полагали, что Христос-событие не упраздняет прежнего пространства. Их представление о субъекте диалектично. Речь не идет об отрицании власти события. Речь идет о том, что его новизна сохраняет и поднимает традиционное место веры и, преодолевая его, воплощает событие. Христос-событие исполняет закон, а не аннулирует его. Поэтому остается необходимость унаследованных от традиции признаков (например, обрезания). Можно даже сказать, что перенятые и поднятые новой Вестью признаки преображаются и становятся еще более действенными.
Павел стоит во главе другого лагеря. Для него событие отменяет предшествующие знамения, и новая универсальность не находится в привилегированной связи с иудейской общиной. Конечно, составляющие элементы этого события, место, где оно происходило, все то, что было событием мобилизовано, помещались в этой общине. Сам Павел полностью принадлежит иудейской культуре, он значительно чаще цитирует Ветхий Завет, чем те слова, которые приписывают живому Христу. Им сказано:
"Обрезание ничто и необрезание ничто…" (1Кор. 7, 19).
Это заявление, несомненно, было святотатством для иудо-христиан. Тем не менее, отметим, что оно не было заявлением христиано-языческим, так как необрезанию не придавалось никакой особой важности, оно никак не требовалось.
О встрече в Иерусалиме и о споре нам известно только из краткого изложения самого Павла и из Деяний апостолов. Встреча определенно завершилась компромиссом, своего рода разграничением сфер влияния по такой форме: одни апостолы действуют в иудейской среде, другие — в среде язычников. Петр — апостол иудеев, Павел — язычников, ethnoi, то есть всех других народов, кроме иудейского.
В Послании к Галатам Павел рассказывает об этом эпизоде (Гал,2):
"Потом, через четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою и Тита. Ходил же по откровению, и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование. проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался. Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться, а вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас. И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лице человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более. Напротив того, увидев, что мне вверено благовестие Для необрезанных, как Петру для обрезанных (ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников), и, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности."
Впрочем, после встречи ситуация остается напряженной, о чем свидетельствует известный "случай в Антиохии", произошедший, скорее всего, в конце того же года и упоминаемый Павлом сразу после рассказа о встрече. Этот случай замалчивается в Деяниях апостолов, и это еще раз говорит о том, что тут мы имеем дело с официальным документом, который должен был дать единообразную, институционализированную и по возможности "римскую" версию первых десятилетий христианства.
О чем идет речь? Петр был в Антиохии (инспекционная поездка), куда возвратился Павел. Поднимается вопрос, можно ли употреблять ритуальную пищу вместе с не-иудеями (о том, чем является ритуальная пища у иудеев мы уже говорили!)
Петр начинает это делать, но, завидев входящих учеников Иакова, уходит из-за стола. Павел этим крайне недоволен. Вне всякого сомнения, он усматривает в поступке Петра лицемерие. В тексте проскальзывает настоящая ярость (Гал.2,11–14).
В общем, всего вышеизложенного Вам надеюсь достаточно что бы вы поняли что то, что учудили два иудо-фарисея есть далеко, а если точнее то СОВЕРШЕННО НЕ ТО о чем проповедовал в Иудее Исус, за которым ходила ТОЛПА страждущая стать не "овцой в стаде", но Человеком-Личностью!
В конечном итоге все это привело к тому что появилась Библия в которой мерзостей от имени Исуса столько, что нармальный трезвый ум ее и в руки брать чурается не то что признавать за Святое Писание! Вот скажите мне христиане, разве ж Христос, которого вы почитаете за Бога чья суть Любовъ, мог сказать такие гнусности?:
В Библию включены четыре евангелия, написанные иудо-христианскими апостолами, проживавшими в стране Израиле (борющейся с Богом) и бывшими обрезанными: от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна; для удобства будем именовать их начальными буквами, далее цифрой обозначим номер главы, а через "_" — нижнее подчёркивание, приведем номер строф, которые будем цитировать.
Итак…
Л16_1-9 Иисус: "приобретайте себе друзей богатством НЕправедным";
Л14_26 Иисус: "если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери и жены и детей, и братьев и сестер, тот не может быть моим учеником";
И13_21-27 "Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня… Господи! Кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана";
Мф23_37 пришел он (Иисус), чтобы собрать детей Иерусалима воедино {то же Л13_34};
Л1_67-80 Иисус бог именно Израилев, и принесет он спасение народу именно Израилеву;
И4_38 Иисус: "Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их";
Л6_27-30 овцам: отнимающему одежду отдай и рубашку, у всякого взявшего твое не требуй назад; молитесь за обижающих вас;
Мф6_25-34 Иисус: "не заботьтесь ни о еде, ни о питье, ни о завтрашнем дне… и об одежде не заботьтесь…"; {то же Л12_22-24,27,29,32};
Мф7_7-8 только проси у бога, сам ничего не делай;
Мр14_50-52 "голый юноша", самый преданный последователь, вернее, чем апостолы, которые "бежали" при аресте Иисуса (вопрос, а зачем Иисус возлежит на вечери рядом с голым юношей?)
Мф8_21-22 Иисус: "умерших родителей не хороните, пусть мертвые о них позаботятся"; {то же Л9_59-62};
Мф12_43-45 зачем злого духа изгонять если он возьмет ещё семерых и вернется?; {то же Л11_24-26}; далее красочная иллюстрация Л8_1-2 (тут он из Марии Магдалины изгнал 7 бесов); а когда воскрес, Мр16_9, снова изгнал 7 бесов, надо думать ещё 42 остались?;
Мф26_26-28 Иисус: "ешьте тело мое, пейте кровь мою"; [то же Мр14_22-24], (мы уже рассматривали свидетельства Ветхого Завета о тайных еврейских ритуалах на праздник Пасхи (Пейсах), где пьют человеческую кровь, но знаете ли вы люд добрые о том что до сих пор евреи и христиане празднуют пасху — как праздник, когда еврейский бог Яхве-Иегова убил всех детей первенцев египтян?)
И16_33 "Я победил мир"; в короткой фразе столько для размышления, сколько нет во всех притчах вместе взятых.
И2_3-11 (первым чудом Иисуса было превращение воды в вино об причащении в ортодокчии и прочих христианских церквях мы поговорим в следующей главе);
Теперь притчи…
Притча о справедливости Исуса. Евангелие от Луки
Глава 16
1 Сказал же и к ученикам Своим: один человек был богат и имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его;
2 и, призвав его, сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять.
3 Тогда управитель сказал сам в себе: что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом; копать не могу, просить стыжусь;
4 знаю, что сделать, чтобы приняли меня в домы свои, когда отставлен буду от управления домом.
5 И, призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему?
6 Он сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее, напиши: пятьдесят.
7 Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми твою расписку и напиши: восемьдесят.
8 И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил; ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде.
9 И Я говорю вам: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители.
Притча о том как Исус вложил дьявола в сердце человеку. Евангелие от Иоанна
Глава 13
21 Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня.