- Мода всегда обоснована. Возьмешь "Силуэт" - его мама любит читать, там подо все подведена база.
Андрей засмеялся.
- Ты упрям. Во что бы то ни стало гнешь свое, даже рассудку вопреки.
- Нисколько!
- Хочешь, проэкспериментируем? Есть расчудесный психологический тест. Конфетка, а не тест! Всего одна минутка!
- Давай. Тест - это тоже модно!
- Вот представь себе: лежат на столе четыре карточки с буквами и цифрами на каждой из сторон - сверху и снизу. Предположим, что на первой карточке - гласная буква, на второй - согласная, на третьей - четное число, на последней, четвертой, - нечетное. Вот подумай и скажи, какие карточки нужно перевернуть, чтобы проверить утверждение: "Если с одной стороны гласная, то на обороте четное число"?
- Чего ж здесь думать, - выпалил я, - и так ясно: перевернуть гласную и четное число.
- А вот и нет! Нужно перевернуть гласную и нечетное число.
- Не может быть! - не согласился я.
Тут я с жаром заспорил, доказывал, горячился. Но когда Андрей мне строго все доказал, объяснив, что только сочетание гласной и нечетного числа на одной карточке делают гипотезу ложной, мне пришлось отработать назад.
- Вот это и был тест на упрямство, - заключил Андрей.
...Когда мы пришли в контору за расчетом, то оказалось, что на круг заработали больше сотни.
Красный сигнал светофора сменился зеленым: путь к золотому идолу был открыт.
Расставались со всеми малослободчанами самым сердечным образом. Даже жаль было уезжать, комок в горле стоял.
ТЕТРАДЬ ШЕСТАЯ
ЗАПИСЬ 1
Снова плывем мы по Северной Двине, но на этот раз против течения. Снова под ногами мелко дрожащая палуба. Снова месит и крутит пласты темноватой воды неутомимый винт, упорно продвигая судно вперед. Теплоход новенький, может быть, даже делающий свой первый рейс с пассажирами. В салонах, на закрытых палубах еще невыветрившийся "аэрофлотовский" запах: запах нового пластика, дезодоранта и нитрокраски. Публика пестрая: местный люд, резко отличающиеся от них туристы, несколько военных, таежники. Особняком держалась группа оджинсованных молодых людей с модными прическами "Орфей". В этой группе лопатились бороды, хотя руководитель - чуть постарше своих подопечных - был, наоборот, чисто выбрит и одет в корректный костюм.
Я вообще-то люблю изучать новые лица. Еду ли в автобусе, иду ли по улице - вглядываюсь в каждого, то ли желая с первого взгляда понять, что за человек попался навстречу, то ли надеясь вдруг встретить нечто замечательное в одежде, прическе, походке. Или, если по правде, увидеть необыкновенно красивую девушку. В данном случае я заметил, что шеф тоже обратил внимание на этого человека.
- Такие лица бывают у людей, весьма уверенных в себе, - у классных официантов, скажем, или руководителей танцевальных ансамблей, - с видом знатока-психолога разъяснил он.
Еще выделялись из публики таежники. Они держались открыто, уверенно, напористо. Выпить-закусить располагались где хотелось, не выбирая укромных уголков: сели так сели, на виду так на виду; в буфет-ресторан не входили, а скорее, вдвигались, не снимая шляп; перекрикивались через весь корабль, как в лесу, огрубелыми от наружной, стылой и ветреной работы голосами.
Липский затеял с Ингой сугубо теоретический спор: кто больше знает названий ансамблей, оркестров и капелл.
Через плечо Вершининой я увидел, как она написала (листками из тетради, естественно, пожертвовал я): "Дип Пэпл", "Роллинг Стоунз", потом на секунду замялась.
Яковенко посмотрел на часы, засекая время.
- Пройдем-ка, Вася, по кораблю, осмотримся пока.
Пошли вдоль борта, мимо ресторана. В небольшом, низком, но уютном зале оджинсованные бородачи пили пиво. Кроме них, здесь сидела ярко накрашенная молодая женщина с ребенком. Маленькая девочка монотонно, но пронзительно верещала:
- Мама, мама. Мама! Мама!! Мама!!! - с каждым разом все громче и громче.
Даже сквозь толстые стекла слышна была эта музыка.
Мы поднялись на верхнюю, прогулочную, палубу, подошли к перилам.
- Смотри, - показал я, - незаметно прошли стрелку - место слияния Вычегды с Двиной. Даже вода здесь, в Вычегде, кажется другого цвета.
- Речка сильная, что и говорить. А только пароход - это не то. Как вспомню нашу фелюгу, с которой намучились порядком, поверишь, в груди тепло становится как-то. Едешь себе, моторчик тук-тук-тук, водичка - вот она, рядом, только руку за борт опусти, и все вместе, плечом к плечу. Сила!
Потом он замолчал, словно почувствовал, что мне не хочется разговаривать. Он, Сашка, такой. Послушаешь его иной раз, и покажется, что простоват, а может, даже и где-то грубоват. Эрудицией он, пожалуй, не блещет, но удивительная вещь: он умеет угадывать нюансы твоего настроения, без всяких слов чувствует, что с тобой происходит. Яковенко умеет безошибочно определять, когда тебе его помощь требуется. В этот момент он тут как тут и делает что может. А не может, так просто рядом побудет. А Инга, например, или Алена...
- Слушай, Вася, а по-моему, Аленка-то тебе симпатизировала. Заметно было. И ты сегодня что-то во грустях.
Вот черт! Прямо читает то, о чем я думаю. Телепатия!
Видя, что я молчу, он вздохнул.
- Сложное дело, я понимаю. Я ведь тоже... того, так сказать, к Инге питал. Было дело, когда она в наш класс пришла. Походил, походил, потом вижу: крепко зацепило. Сидит в голове, не выгнать. Посмотрю - все переворачивается. Ну, сам не маленький - чего я тебе объясняю, - понимаешь.
- Понима-аю...
- Даже отец заметил. "Дурью маешься?" - говорит. Он у меня простой. Но у него, знаешь, взгляды на все свои. Например, он считает, что муж и жена это как экипаж грузовика в дальнем рейсе: один ведет, другой подстраховывает, чтобы не сбился с пути, не задремал, помогает во всем; устал - поменялись местами...
- А у тебя какие взгляды?
- А у меня... Черт его душу знает! Конкретно с Ингой было у меня так. Помаялся я, помаялся, вижу - плохо дело. Надо как-то разрядиться. Выбрал момент, подхожу. "Поговорить надо". - "Пожалуйста". - "Ты мне нравишься, ну, вот так, понимаешь..." - "Отлично, - говорит, - а что именно во мне тебе нравится?" - "Ну, вот ты такая красивая, на тебя приятно смотреть". "Но ты же совсем не знаешь моих других качеств - привычек, вкусов, манеры поведения, скажем, во внешкольное время". - "Какая разница, если я тебя люблю". - "Это не любовь, это - как вирусный грипп. Ты влюблен не в меня в мою оболочку. Послушай, Саша, я к тебе очень хорошо отношусь, но вот поверь мне: переболеешь и пройдет".
- Я не знал всего этого.
- Откуда ж ты мог знать! В себе глубоко носил, наружу, по крайней мере, в школе, не выпускал. И что ты думаешь: поехал я тогда на соревнования, а когда вернулся - как рукой сняло! Переболел, и все!
- Ты подумай, Вершинина как в воду глядит!
Сказал я это, а сам задумался. Да, есть у девочки сила воли, характер и мыслит нестандартно. Но думал я уже как бы со сторонних позиций, ровней и спокойней, чем раньше.
Сверху нам хорошо были видны остальные члены фирмы, устроившиеся на одной из скамеек на корме. Я перевел взгляд в другую сторону и чуть не упал: по нижней палубе преспокойно, вразвалку шли те самые бичи, которые гужевались в Малой Слободе с Валькой Кислым.
Бичи остановились за трапом, откуда могли скрытно наблюдать за нашей компанией. Меня и Сашку они, к счастью, не заметили. Яковенко шепнул:
- Смотри, это не случайное совпадение. Они явно следят за нашими...
Тут произошла еще одна неожиданность. К бичам с другой стороны подошел тот самый деятель, которого Андрей идентифицировал как официанта или руководителя ансамбля. Нам не слышно было слов, но по мимике можно было догадаться, что он в чем-то горячо убеждал бичей, что-то доказывал, с чем приятели Вальки Кислого не были согласны.
Потом все трое, продолжая спорить, вошли в дверь ближайшего салона.