Как обычно, первым признаком выхода в море немецких линкоров стала интенсивная работа тральщиков на фарватерах, ведущих на север. «Тайгрис» (капитан-лейтенант Г. Р. Колвин) заметила 2 тральщика, вошедших в Гавл-фиорд и движущихся на юг. Через 3 часа «Аншейкн» (лейтенант Ч. Э Оксбороу) заметила еще пару тральщиков, идущих на северо-запад от мыса Андой. Ситуация окончательно прояснилась, когда «Трибьюн» (лейтенант М. К. Р. Ламби) заметил еще 2 тральщика, ведущих траление к югу от Гримсостроммена.
Если еще и оставались какие-то сомнения относительно выхода в море германских тяжелых кораблей, они окончательно отпали в 10.37, когда лейтенант Ламби заметил в перископ мачты и трубы больших кораблей, идущих от выхода из Гримсостроммена к Гавл-фиорду. Соединение проскочило мимо «Трибьюна» на большой скорости, и Ламби решил, что одним из кораблей был «Тирпиц». Командир лодки проклинал свое бессилие, но ничем не мог помешать противнику, так как расстояние до него составляло 20000 ярдов, и шансов на атаку не было никаких. Эскадра промчалась по горизонту и исчезла. В 11.58 Ламби поднял «Трибьюн» на поверхность и передал по радио сообщение о замеченных кораблях, но не получил подтверждения. Во второй половине дня он еще раз отправил радиограмму, но снова не получил квитанцию о приеме. В действительности обе радиограммы попали к командующему подводными силами, но слишком поздно, чтобы можно было что-то сделать. Хортону оставалось только верить в правильность выбранной диспозиции и надеяться на удачу.
Следующей лодкой, заметившей немцев, была «Тайгрис». В 13.40 капитан-лейтенант Колвин с дистанции 9 миль заметил мачты германских кораблей, покидающих Гавл-фиорд. Погода была тихой и солнечной, море напоминало стекло, лишь с запада шла мелкая рябь. Видимость была очень хорошей. Это были не идеальные условия для атаки одиночной лодкой быстроходного линейного флота, идущего под сильным прикрытием, но все-таки Колвин пошел в атаку.
Когда он через несколько минут снова поднял перископ, то смог уверенно сказать, что эскадра состоит из 3 тяжелых кораблей в сопровождении эсминцев. Колвин решил, что это были сам «Тирпиц», «Хиппер» и «Кёльн». Однако он ошибался. «Тирпиц» не покидал Нарвик, и самым крупным кораблем был «Шеер». Кроме эсминцев сопровождения, Колвин заметил гидросамолет Не-115, проводивший поиск впереди по курсу эскадры. Это заставило его использовать перископ с большой осторожностью.
В 13.50 «Тайгрис» заняла позицию по пеленгу 10 градусов слева по носу от центрального корабля соединения. Немцы шли строем фронта с большими интервалами. Легкий крейсер «Кёльн» шел мористее, «Тирпиц» (на самом деле «Хиппер») в центре, а «Хиппер» (в действительности «Шеер») — ближе к берегу. Колвин определил, что их сопровождают 6 эсминцев, которые прикрывали тяжелые корабли только спереди и со стороны моря. Немецкие эсминцы шли на очень большой скорости и постоянно применяли зигзаг.
Итак, через 11 минут после того, как был замечен противник, «Тайгрис» оказалась в 10 градусах по носу от идущего на левом фланге «Кёльна» на расстоянии 6 миль от него.[7] Британская лодка шла на север примерно параллельно курсу вражеской эскадры, уходя от нее. Как отмечали позднее, редко какая лодка оказывается в столь идеальных условиях во время войны.
Однако в остальном условия были исключительно сложными с точки зрения подводника. Море было слишком тихим, эскадра шла на большой скорости, и к тому же имела воздушное прикрытие. Немцы использовали преимущества, которое им давали отмели к востоку, и могли развернуть все охранение лишь с угрожаемой западной стороны. Именно этот эскорт являлся основной угрозой. В тихую погоду наблюдение в перископ приходилось свести к минимуму, иначе лодка была бы неизбежно обнаружена.
Капитан-лейтенант Колвин подумал, что немцы могут выполнить зигзаг или просто повернуть на запад, к большим глубинам. Поэтому он решил продолжать следовать на север, что выводило его в точку примерно в 1500 ярдах от курса немцев. Он хотел дать залп после того, как эсминцы сопровождения пройдут мимо «Тайгрис». Колвин резонно предполагал, что будет труднее заметить следы торпед, если они будут выпущены позади траверза. Поэтому он решил развернуться и атаковать в подходящий момент, чтобы угол встречи торпед с целью составил ПО градусов.
Выбор тупого угла встречи при стрельбе по скоростной цели имел один огромный недостаток, который перевешивал все достоинства. При такой атаке уже не оставалось времени ввести никакие поправки перед залпом. Если цель идет со скоростью более 25 узлов на расстоянии 1500 ярдов, это означает, что величина изменения пеленга (ВИП) достигает 30 градусов в минуту, или полградуса в секунду. Если автомат торпедной стрельбы потеряет цель, восстановить прицел уже никто не успеет. Поэтому всё зависело от Колвина и команды «Тайгрис», которые должны были в критический момент непрерывно следить за целью. Но это не получилось.
В 13.51 левофланговый корабль вроде бы чуть повернул вправо, словно он заметил «Тайгрис». Не-115 тоже находился почти прямо над головой. На всякий случай Колвин погрузился на 40 футов и вернулся на перископную глубину 3 минуты спустя. Самолет улетел, и его больше не видели.
Колвин быстро оценил ситуацию и понял, что находится в 500 ярдах от «Кёльна» и почти в 4000 ярдов от «Тирпица» (то есть «Шеера»). Он решил стрелять веером из 10 торпед по более крупной цели. Так как части торпед при этом пришлось бы пройти под другими кораблями, глубина хода средних торпед была уменьшена с 34 до 24 футов. Колвин оценил скорость немецкой эскадры как 28 узлов и приказал стрелять с интервалом 5 секунд.
Решающие секунды улетали прочь, и Колвин все внимание сосредоточил на цели. В 14.00 он повернул, удерживая цель на курсовом угле цели 80 градусов, чтобы обеспечить угол встречи торпед с целью 110 градусов. Когда «Тайгрис» повернула, один из эсминцев прошел на дистанции 3 кабельтова к востоку. Его нос был высоко поднят, а бурун захлестывал квартердек, показывая, что эсминец идет полным ходом.
Залп был намечен на 14.06. Когда до этого времени оставалось 2 минуты и Колвину еще предстояло довернуть несколько градусов до боевого курса, 2 эсминца пошли на «Тайгрис». Колвин так рассказывает об этом:
«Один был совсем рядом, но он удалялся, поэтому я решил, что нахожусь внутри кольца охранения. В 14.05 1/2, едва подводная лодка легла на боевой курс, оператор асдика сообщил, что слышит четкое эхо в 5 кабельтовых по правой раковине. Это был первый из двух эсминцев. Он круто развернулся и пошел на меня. Я продолжал следить за ним, на несколько секунд приподнимая перископ на пару дюймов над водой. Он продолжал поворачивать, пока я не оказался у него слева по носу, и он прошел у меня по правому борту примерно в 50 ярдах. Когда эсминец проскочил впереди меня, я обнаружил, что потерял прицел. Прибор управления торпедной стрельбой давал ошибку около 10 градусов, а время было уже 14.06 1/2».
«Тайгрис» круто повернула влево, отчаянно пытаясь удержать немцев на прицеле. Именно в этот момент концевой эсминец охранения промчался на расстоянии 2 кабельтова с грохотом железнодорожного экспресса. После того как эскортные корабли прошли, Колвин смог более свободно пользоваться перископом. В 14.14 1/2 «Тайгрис» дала залп, но Колвин считал, что расстояние слишком велико. Поэтому первые 2 торпеды были выпущены по центру корпуса цели, а следующие 3 пошли веером вперед, чтобы компенсировать скорость уходящих кораблей. Больше Колвин не стрелял, так как немцы оказались явно за пределами дальности хода торпед. Дистанция стрельбы примерно равнялась 7000 ярдов, а скорость врага — 28 узлам. Были выпущены 5 торпед Mark VIII** с взрывателями CCR. Они имели скорость хода 46 узлов и были установлены на глубины от 17 до 24 футов. Попаданий не было.
Для командира это было страшным разочарованием. После долгих месяцев патрулирования и бесплодных поисков опоздать всего на пару секунд… Такое не забывается. Адмирал сделал такую пометку на рапорте Колвина:
«Увидев в перископ эсминец, несущийся прямо на «Тайгрис», и следя за ним, пока эсминец не прошел мимо, командир отвлекся от цели в самый критический момент. Когда он в следующий раз увидел цель, его шанс на удачный залп уже пропал. Если бы «Тайгрис» оставалась на боевом курсе еще минуту или две, он сумел бы точно оценить ВИП, но командир сам лишил себя этой возможности. Он не понял, что, сосредоточив внимание на эсминце, он теряет шанс на удачную атаку».
Однако следует отметить, что тактика немецких эсминцев, создававших помехи атаки, была совершенно неожиданной и новой для наших лодок. Кроме того, немцы очень умело использовали прибрежные отмели. Следует также подчеркнуть, что условия военного времени не позволяли в достаточной степени отработать атаки скоростных целей, прикрытых эсминцами. Британские офицеры были вынуждены проводить атаки против тихоходных маленьких целей с символическим сопровождением. Крайне редко выпадал случай атаковать эсминцы, идущие на большой скорости. Атаки тихоходных целей не готовят командира лодки к быстрой и точной оценке стремительно меняющейся обстановки. Это было неизбежным следствием общей нехватки кораблей и слабой постановки боевой учебы в британском флоте. Подготовка всегда отставала от реалий войны.
Разочарованный Колвин в 15.02 поднял «Тайгрис» на поверхность и передал сообщение о замеченных кораблях. Через 32 минуты его радиограмма была принята в Свисс-котгедже. Однако на карте еще имелись флажки между германскими кораблями и Альтен-фиордом. Хотя их было всего 2, к тому же торопившиеся немцы уже успели обойти их.
В 14.15 на подводной лодке «Аншейкн» услышали взрывы торпед «Тайгрис», израсходовавших топливо. Через 5 минут лодка заметила тот же самый самолет, который прочесывал море перед немецкой эскадрой. В 14.48 в гидрофонах появился шум винтов у западного побережья острова Андой, который медленно перемещался на восток. В 15.04 лейтенант Оксбороу заметил мачты. Через 9 минут перед ним на горизонте на расстоянии 9 миль выросли башенноподобные надстройки 3 немецких кораблей.
Шум в гидрофонах пропал, и Оксбороу на основании прокладки определил, что немцы обогнули Андой и вошли в Анн-фиорд, но это было не так. Однако Оксбороу считал, что он и «Уредд» находятся в прекрасной позиции для перехвата немцев, когда те выйдут из Анн-фиорда. Поэтому он не стал нарушать радиомолчание, чтобы не выдать себя и своего товарища. «Аншейкн» осталась караулить пустой загон.
Тем временем «Уредд» (лейтенант P. O. Рорен), которая находилась входа в Анн-фиорд, но западнее, заметила немецкие корабли в 11 милях к северу от себя. Рорен определил, что это «Хиппер» или «Тирпиц», за которым идет «Шеер». В 15.57 он потерял противника из вида по пеленгу 46°.
Контакты «Аншейкна» и «Уредд», если одновременно нанести их на карту, оказывались взаимоисключающими. Либо «Аншейкн» находилась дальше к северу, чем считал ее командир, либо «Уредд» находилась в 7 или 8 милях южнее. Даже тщательное изучение рапортов Оксбороу и Рорена не позволяет разрешить эту загадку. В любом случае главным было то, что немецкие корабли благополучно миновали позиции патрульной группы и могли спокойно следовать в Альтен-фиорд. А уже оттуда они могли атаковать конвой.
«Уредд» всплыла на поверхность и в 16.30 отправила сообщение, что 3 больших корабля противника вошли в Маланген-фиорд. Так как передача велась только со штыревой антенны, радиограмму никто не принял. В штабе подводных сил в Нортуэйз тоже не было полной ясности. К 17.08 имелись только радиограммы «Трибьюн» и «Тайгрис», из которых не было понятно, какие именно немецкие корабли вышли в море, хотя в обеих радиограммах прямо говорилось об одном линкоре. Поэтому наиболее вероятным казалось, что второй линкор остался в Нарвике из-за нехватки эсминцев, и по этой причине он вряд ли вообще выйдет в море. Ведь 6 имевшихся у немцев эсминцев уже ушли на север. Поэтому британские подводные лодки были переведены на новые позиции.
«Трибьюн» и «Тайгрис» больше нечего было делать на своих позициях, так как ожидать выхода остальных германских кораблей явно не приходилось. В то же время к северу от Норвегии патрулировали всего 3 подводные лодки, а немецкие тяжелые корабли могли в любую минуту выйти на перехват конвоя. Поэтому не возникало никаких вопросов — следовало усилить Группу прикрытия и как можно скорее. Это решение было передано адмиралу Тови и заместителю начальника Морского штаба вице-адмиралу сэру Генри Муру. Оба его одобрили.
Чтобы хоть как-то разобраться в происходящем, Хортон запросил у обеих лодок типа «Т», какие именно корабли они видели. Обе передали, что видели «Тирпиц», хотя это было совсем не так. Тем временем, в 23.40 пришла несчастная радиограмма «Аншейкна», которая полностью изменила ситуацию. Создалось впечатление, что эскадра, может быть, вследствие атаки «Тайгрис», укрылась в Анн-фиорде. Радиограмма «Уредд» не была получена, и в результате «Тайгрис», «Аншейкн» и «Уредд» не были направлены на север. Они не пошли на помощь Группе прикрытия, а остались караулить совершено пустой фиорд.
Лишь 11 сентября было получено сообщение от «Спитфайра» из подразделения фоторазведчиков, базировавшихся в России. Из него стало ясно, что «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» стоят на якорях в Альтен-фиорде, но «Тирпица» там нет и следа. Этот рапорт полностью опровергал сообщения лодок типа «Т».
Группа прикрытия получила подкрепления 12 и 13 сентября. Лодки оставались на позициях до 20 сентября, слоняясь взад и вперед, однако не заметили даже признаков немецкого флота.
Тем временем «Рюби» покинула гавань утром 12 сентября, чтобы занять позицию возле Лофотенских островов. 16 сентября ей передали новый приказ. Лодке приказали поставить заграждение протяженностью 5 миль возле мыса Къельва на входе в Маланген-фиорд. Заградитель сделал это 19 сентября.
Последние перемещения британских лодок в ходе этой операции были такими же бессмысленными. «Тайгрис» и «Трибьюн», которые 20 сентября двинулись было домой, получили приказ снова идти в зоны патрулирования К-151 и К-154. Оставалась призрачная надежда, что немецкие корабли вернутся в Нарвик, так как операция завершилась. Лодки сделали это, но после недели бесплодного дежурства 27 сентября они были отозваны и прибыли в Лервик, пробыв в море 28 дней.
Существовало еще одно важное звено в сети, раскинутой вокруг конвоя. Это были самолеты Берегового Командования КВВС маршала авиации сэра Филиппа Жубера. Считалось, что размещение торпедоносцев в Северной России будет серьезной угрозой для немецких линкоров, если они рискнут выйти в море. Чтобы обеспечить действия торпедоносцев, туда же было переброшено звено фоторазведчиков «Спитфайр». Кроме того, самолеты-разведчики действовали с аэродромов в Англии, чтобы держать под контролем те базы, до которых не могли долететь 4 «Спитфайра» из России. Конечно, такая разведка не могла контролировать абсолютно всё, точно так же она не могла следить за германскими кораблями в море. Поэтому ее польза была весьма ограниченной.
В Россию также было переброшено несколько «Каталин», которые должны были патрулировать над норвежскими фиордами, чтобы перекрыть наиболее вероятные маршруты выхода немецких кораблей к конвоям. Первой задачей ставилось обнаружение вышедшего немецкого флота и уже второй — отражение его атаки. В последнем случае предполагалось, что торпедоносцы «Хэмпден» сумеют добиться одного или двух попаданий в немецкие линкоры. Летающие лодки также использовались для противолодочного патрулирования, что должно было помочь отважным «Суордфишам» с «Авенджера».
Итак, всего в России находились 13 «Каталин» 210-й эскадрильи и 32 «Хэмпдена» 144-й и 455-й эскадрилий КВВС. Общее командование этими самолетами находилось в руках полковника авиации Ф. Л. Хоппса. Наземный персонал, все необходимое оборудование для фоторазведчиков и торпедоносцев было доставлено на американском крейсере «Тускалуза». Авиабаза была создана в Ваенге на берегу Кольского залива. Однако «Каталины» должны были совершить еще несколько вылетов из Суллом By перед тем, как перелететь в Северную Россию, поэтому их механики и наземный персонал были отправлены самолетами на озеро Лахта недалеко от Архангельска, где находилась база русской гидроавиации. Однако, когда прибыл командир британской авиагруппы, выяснилось, что связь с Лахтой очень плохая, поэтому было принято решение перевести летающие лодки в бухту Грязная, находившуюся в 3 милях вверх по Кольскому заливу от Ваенги. Новая база давала еще то преимущество, что находилась почти на 400 миль ближе к зоне патрулирования. Ее главным недостатком было то, что она располагалась слишком близко к линии фронта, поэтому можно было ждать частых воздушных налетов. Тем не менее, полковник Хоппс решил, что с таким риском можно смириться.
Сам Хоппс разместил свой штаб в Полярном, где находился и штаб начальника британской морской миссии. Там же располагалась самая надежная метеостанция в Советском Союзе. Разумеется, Советы имели на севере истребители, дальние разведчики, бомбардировщики и даже небольшое число торпедоносцев. Англичане каждый день представляли им детальный план перехвата немецкой эскадры. Предполагалось, что советские торпедоносцы взлетят одновременно с «Хэмпденами», если атака будет необходима.
Кроме формирования этого ударного соединения, Бомбардировочное Командование подготовило некоторые дополнительные меры. Весьма соблазнительно выглядела атака немецких кораблей, стоящих в гавани Нарвика. Однако тогдашние самолеты не могли долететь туда, и это означало, что тяжелым бомбардировщикам придется садиться в Северной России, заправиться и вернуться домой после выполнения атаки. Адмирал Тови предложил отправить необходимый наземный персонал и оборудование морем, чтобы подготовить такую операцию, как это было сделано для «Каталин» и «Хэмпденов». Однако Советы не дали разрешения, и Бомбардировочному Командованию пришлось отложить свои планы на будущее.
Чтобы пожилые «Хэмпдены» могли сохранить как можно больше топлива для вылета, они были направлены на аэродром Африканда, находящийся к северо-востоку от Кандалакши. Однако их захватывающие приключения и фантастические истории показали, что при планировании операции было предусмотрено далеко не всё.
«Хэмпден» не предназначался для использования в качестве торпедоносца. Этот стройный небольшой двухмоторный бомбардировщик не подходил для такой изнурительной работы. Если говорить правду, то КВВС в начале войны вообще не имели торпедоносцев; несколько эскадрилий первой линии были оснащены ископаемыми «Уайлдбистами». Потом их заменили «Бофортами», но в первые 2 года войны торпедоносные эскадрильи понесли огромные потери. К тому же, большинство лучших пилотов действовало на Средиземном море. «Хэмпдены» начали переоборудовать в торпедоносцы, чтобы дождаться окончания работ над скоростным «Бофайтером». Но в одном отношении «Хэмпден» превосходил все остальные британские торпедоносцы — он имел большую дальность полета. Это, а также прекрасная видимость из кабины позволяли надеяться на определенные успехи, если сопротивление не будет слишком сильным. Но, так или иначе, эти 2 эскадрильи должны были пройти проверку боем в том роковом сентябре 1942 года.
32 «Хэмпдена» вылетели из Самборо вечером 4 сентября, но лишь 23 приземлились в Африканде или на других аэродромах в Северной России. 5 из пропавших самолетов разбились из-за нехватки топлива либо были сбиты немецкими и финскими истребителями. Это были 3 самолета 144-й эскадрильи, их пилотировали лейтенант Э. Г. Э. Перри и сержанты Дж. К. Трей и Л. Г. Бернард, а также 2 самолета 455-й эскадрильи, которые пилотировали майор Катанах и сержант Смарт. Об их судьбе мы еще расскажем. Еще один самолет 144-й эскадрильи, которым управлял сержант Э. Г. Д. Нельсон, в конце концов совершил вынужденную посадку совсем рядом с Африкандой. Нельсон рассказывает, как сложилась его первая встреча с новыми союзниками:
«5 сентября в 2.32 мы находились над Кандалакшей, если верить вычислениям. Внизу сплошные тучи, но в маленьком разрыве мелькнула железная дорога, идущая на северо-восток к берегу Баренцева моря. Полетели к берегу над проливом у острова Кильдин. Нас встретил сильный зенитный огонь, несмотря на выпущенные шасси и включенные огни. Попадание в правое крыло. Обстрелян кораблями в Кольском заливе. Повернул к полуострову Рыбачий. Обстрелян с полуострова и с материка, хотя постоянно выпускаю и убираю шасси».
Наконец топлива осталось всего на 20 минут. Сплошная облачность и самолет обстреливают каждый раз, когда он появляется из туч. Нельсон решил совершить аварийную посадку на поле возле города Хибины. Ему удалось это сделать, и в 6.20 колеса увязли в липкой грязи. К счастью, обошлось без жертв. Пока летчики сжигали секретные документы, прибежали 3 ребенка от 8 до 10 лет. Летчики закричали: «Angliski» и угостили их шоколадом. Однако мальчишки сразу потребовали сигареты!
А потом летчики были арестованы 5 рабочими, вооруженными винтовками. При обыске у них отобрали чековую книжку, «Ридерс Дайджест» и покетбук «Ласт Лаф». Именно эту книжонку русские стерегли особенно тщательно, как вспоминает Нельсон. Прибыл местный комиссар, но вскоре уехал, так как никто никого не понимал. И все-таки через 2,5 часа установились дружеские отношения. Несколько советских авиамехаников увезли летчиков на грузовике на аэродром в Кировск. На следующий день на поезде их отправили в Мурманск. Нельсон очень резко отозвался об этом перелете:
«Считается, что наш экипаж был предупрежден относительно возможности посадки в Ваенге и получил инструкции, как это делать. Мы якобы могли садиться без всяких проблем. Самолет, который летел в 5 минутах позади нас, возле острова Кильдин был встречен русскими «Харрикейнами» и приведен на аэродром, хотя этот пилот не получил никаких инструкций относительно посадки в Ваенге».
Эта критика имела основания. Сержант Худ, тоже из 144-й эскадрильи, попал в более жестокий переплет. В 2.50 он обнаружил, что находится над финской территорией, но позднее прилетел к Мурманску. Его встретил огонь легких зениток, и «Хэмпден» повернул на север, чтобы обойти скопление орудий. В этот момент, когда самолет находился в 5 милях севернее города, у него на хвосте появились 2 истребителя. Когда они были на расстоянии 900 ярдов, их заметил радист сержант О'Нейл. Истребители быстро набирали высоту. Сержант Худ выпустил опознавательную ракету, но 2 советских истребителя не обратили на нее внимания и открыли огонь. Худ бросил самолет в пике, а О'Нейл открыл ответный огонь, однако истребители продолжали гнаться за ним до самой воды. Во время пике «Хэмпден» развил скорость 350 миль/час, но управление сохранил.
К конце концов самолет был вынужден совершить аварийную посадку. Бортстрелок сержант Табор был тяжело ранен огнем истребителей. Он находился у нижней огневой точки, и самолет быстро тонул. Сержант О'Нейл отчаянно пытался вытащить его, так как вода быстро прибывала. Но спасательный жилет Табора заклинило, и освободить его не удалось. О'Нейл решил, что стрелок мертв, и прекратил свои попытки. «Хэмпден» затонул на глубине 5 фатомов.
Когда британские летчики выбрались из самолета, русские истребители, которые гнались за ними, начали обстреливать плавающих. Англичане все-таки остались целы и поплыли к берегу, до которого было всего 40 ярдов. На берегу появилась группа людей, которые тоже принялись стрелять по летчикам, но тут же прекратили, услышав крики: «Angliski». Выбравшихся из ледяной воды летчиков утащили в какую-то хижину и там раздели.
Здесь выяснилось, что они находятся в маленьком заливчике Полярная Звезда, расположенном на юго-запад от города Полярное. Потом прибыл говорящий по-английски русский офицер и допросил всех. Когда летчики твердо заявили, что и зенитки, и истребители, сбившие их, были русскими, он выразил сожаление и увез их к начальнику британской морской миссии. Они провели ночь в лазарете базы подводных лодок. Этот экипаж тоже сообщил, что не получил никакой информации об аэродромах Северной России, ему ничего не сообщили о ПВО Мурманска и разрешенных коридорах.
Еще один «Хэмпден» этой же эскадрильи под управлением лейтенанта Д. И. Эванса был вынужден сесть из-за поломки мотора. Он разбился в горах и сгорел. Штурман, радист и стрелок погибли, спаслись только Эванс и сержант Б. Дж. Сойерби.
455-я эскадрилья пострадала не меньше. Лейтенант Патрик прилетел к Африканде без приключений, но смог увидеть только железную дорогу, а не аэродром. К 5.45 у него почти кончился бензин, и он решил идти на вынужденную посадку. Планируя к земле, Патрик выключил моторы на высоте 100 футов и посадил самолет среди пней на лесосеке. Выяснилось, что они оказались в 5 милях западнее Кандалакши.
Патрик и штурман сержант МакИвер оставили остальных летчиков охранять самолет, а сами пошли за помощью. Пройдя около мили, они увидели русского солдата и окликнули его, но прием был далеко не дружелюбный. В конце концов они сумели убедить часового, что они не немцы, и через полтора часа грузовик увез их в военный городок. Здесь их встретили уже совсем по-другому, накормили и отправили в Африканду.