- Как? Я вчера своими глазами видел бога в церкви.
- Картинки ты видел.
- Нет, иконы.
- Это и есть картинки. Их буржуи намалевали, чтобы...
Васька не договорил, сердитым движением достал из-за пазухи афишку и ткнул пальцем в то место, где на карусели были нарисованы духовные лица.
- Чего здесь написано, читай.
- "Мы морочим вас".
- То-то же, понимать надо...
Но я ничего не понимал. Не верить Ваське я не мог, а верить было страшно.
- Вася, а божья матерь есть? - спросил я, заикаясь.
- Нема никакой божьей матери.
- А рай?
- Что?
- Есть рай?
- Рай, рай - ложись да помирай, - хмуро ответил Васька.
Мы помолчали.
- А кто же создал деревья, шахты и... разные огурцы?
Мои вопросы начинали сердить Ваську.
- Ты слыхал, что Сиротка говорил про бога на кладбище? - спросил он с досадой.
- А что?
- Нет, ты скажи - слыхал?
- Слыхал.
- Ну и все. Никакого бога нет.
Потрясенный, я пришел домой. Матери не было. Из переднего угла глядел на меня сердитыми глазами Николай-угодник. Страшен был его темный иконописный лик.
"Как же так бога нема? - думал я. - А молитвенники, а церкви, а Иисус Христос и, наконец, вот Николай-угодник? Если это картинка, то почему святой так зло смотрит на меня? Наверное, уж знает о нашем разговоре с Васькой".
Я вытащил из-за иконы затрепанный святой календарь. Вот великомученица Варвара с печальными, как у Алеши Пупка, глазами. Еще бабушка, когда жива была, учила меня, что этой святой нужно молиться "от нечаянной смерти и головной боли". А вот еще какой-то лысый святой в юбке, с книгой в руке, кажись, преподобный Трофим, которому нужно молиться первого февраля "об истреблении мышей и крыс". А вот мученик Иисус Христос, распятый на кресте. Почему он худущий, как скелет? Потому, что ничего не ел и не пил, все страдал за грехи людские. Как же нема бога?
Но ведь мне сказал об этом Васька. Никому я так не верил, как Ваське! И опять мне вспомнился пьяный отец Иоанн и девочка-сиротка, плачущая над могилой деда-шахтера. Зачем нужно было богу, чтобы она плакала, почему бог не вступился за нее? Вспомнился и Сенька Цыбуля. Неужели бог не видел, как лавочник катался на мне верхом, почему же он не наказал Сеньку?
"Где он, бог, покажи мне его?" - вспомнил я слова Сиротки. И мне захотелось так же смело сказать: "Где бог? Васька сказал, нема бога!"
У кого бы узнать: есть ли бог? Спросить у матери - заругает, а у отца и спрашивать нечего - в церковь он не ходит.
Вдруг меня осенила догадка: "Что, если самому поговорить с богом?"
Не спуская глаз с иконы, я подошел к ней. Николай-чудотворец хмуро смотрел на меня. Тихо, чтобы чудотворец не совсем отчетливо разобрал мои слова, я спросил:
- Бог, тебя нема, да?
Ожидая разящего громового удара, я втянул голову в плечи и зажмурился. Все было тихо. Я пощупал язык - не отсох ли? Язык шевелился.
- Нема бога! - повторил я громче.
Святой тупо глядел на меня темными пятнами очей.
- Нема бога! Бога нема! - выкрикнул я. На душе стало легко и весело. - И не было бога, одни картинки! - продолжал кричать я, ударил ногой в дверь и выскочил во двор.
Ярко светило солнце, и небо над головой показалось мне просторнее, чем было.
- Бога нема! - завопил я на всю улицу и увидел на заборе рыжего Илюху. Он смотрел на меня, испуганно вытаращив глаза. Челюсть у него отвисла.
- Ну, чего уставился? Нема твоего бога, и ангелов нема!
Илюха хотел перекреститься, но от страха не сумел, спрыгнул с забора и пустился наутек.
- Держи Илью-пророка! - закричал я вдогонку и, веселый, побежал через дорогу к Ваське.
Но вдруг у Васькиной калитки я с разбегу чуть не ткнулся в живот Загребаю. Городовой сцапал меня за шиворот:
- А ну стой! Это кто тебе сказал, что бога нема? Идем к отцу!
- Я больше не буду, дяденька...
- Врешь... Ишь разбаловались - бога нема! Отвечай: православный?
- Православный.
- А ну перекрестись!
Я торопливо осенил себя крестом раз, и другой, и третий.
- Скажи: "кукуруза".