- Известно что: "Да здравствует революция!"
- Революция была в феврале, - сказал парень.
- В феврале была буржуйская, а сейчас наша, пролетарская.
Они заспорили. Вошел Абдулкин отец, дядя Хусейн.
С тех пор как ему удалось бежать из тюрьмы, он долго болел и все время кашлял. Говорили, что ему в тюрьме отбили легкие.
Старик плотник и парень спросили у дяди Хусейна, что написать на знамени.
- Пишите так, чтобы душу волновало, - сказал дядя Хусейн. - Пиши: "Это будет последний и решительный бой!"
В коридоре я увидел Ваську. С обиженным видом, ни на кого не глядя, он шел к выходу. Я догнал его:
- Ну что, Вась?
- Мал, - ответил он, криво усмехаясь. - А мне уже тринадцать. Ладно, все равно будет по-моему.
Васька оглянулся и таинственно зашептал:
- Идем на завод, самопалы сделаем. Найдем железную трубку, один конец загнем, просверлим сбоку дырочку для пороха, а трубку проволокой прикрутим - и готово ружье. Можно гайками стрелять, а еще у меня две пули есть.
- Идем!
Обнявшись, мы быстро зашагали к заводу.
3
На площади, где жили буржуи, мы встретили колбасника Сеньку. Заметив нас, он поспешно скрылся во дворе, а потом высунул из калитки голову и запел:
Большевик, большевик,
Четыре винтовки,
К нам казаки придут,
Тебе штаны снимут.
Васька запустил в него камнем, но Сенька успел захлопнуть калитку. Камень ударился о забор, в ответ громко залаяли собаки. Мы пошли дальше, а Сонька вышел из калитки и снова запел:
Васька-Васенок,
Худой поросенок,
Ножки трясутся,
Кишки волокутся.
Почем кишки?
По три денежки.
Мы свернули в переулок, за которым начинался завод.
На терриконе заводской шахты, на самой его вершине, видна была фигура человека с винтовкой.
Мы стали карабкаться вверх по крутому сыпучему склону, сталкивая ногами куски тяжелого глея. Они катились книзу, увлекая за собой целую лавину камней.
Местами террикон дымился. Зная, что здесь горит уголь и в таких местах можно провалиться и обжечь ноги, мы обходили очаги дыма.
С трудом достигли мы вершины.
Здесь свистел ветер. Красное полотнище флага клокотало на древке тревожно и призывно. Оно рвалось с древка, хлестало по нему и раздувалось парусом.
Возле флага стоял молотобоец Федя.
- Ты кого здесь караулишь? - спросил Васька, здороваясь с Федей за руку.
- Врагов революции высматриваю! - Федя зябко поежился, подняв воротник пиджака.
С террикона открывались неоглядные дали. Каждый дом был виден как на ладони. Церковь с потемневшими от заводской копоти куполами величественно возвышалась над хилыми землянками. Вдали то здесь, то там синели рудники. Желтоватая степь с глубокими балками, нити серых дорог окружали задымленный городок.
Любуясь видом родных мест, мы держались друг за друга, чтобы ветер не сдул нас.
- Давайте искать наши хаты, - предложил я.
- А чего их искать? - ответил Васька и указал пальцем вдаль: Во-о-он наши хаты.
- Где?
- Да вон же. Церкву видишь?
- Вижу.
- Рядом хата под железной крышей Витьки Доктора, видишь?
- Ага.
- Ну а теперь гляди чуть вбок. Дом Мурата под тополем видишь?
- Где?
- Да ну тебя!
- Вижу, вижу... - сказал я, хотя ничего, кроме церкви и Витькиного дома, не видел.