Мы — за честных предпринимателей, но за тех, кто в основу своего благополучия кладет свой труд и ум.
А все другие «предприниматели» — спекулянты, враги нового порядка, наши враги. И пусть они всегда помнят слова великого Гитлера, вдохновителя нового порядка: «Мы позаботимся о том, чтобы в то время как порядочный человек умирает на фронте, преступный, недостойный человек не пережил бы его дома ни при каких обстоятельствах».
Со спекуляцией пытались бороться. Она дестабилизировала и без того тяжелое экономическое положение горожан. Власти объясняли это явление как своего рода «пережиток жидо-коммунизма».
Из газеты «Кубань»:
Случайности войны по-разному отражаются на судьбах освобожденных городов. Одни превращаются в груду развалин, другие остаются целыми и невредимыми. В одних случаях убегающие большевистские войска причиняют много вреда городам: взрывают заводы, угоняют транспорт, скот, вывозят продовольствие. В других случаях натиск германских войск настолько стремителен, что красные варвары не успевают сделать свое гнусное дело. Нашему родному городу не повезло: крупнейшие заводы взорваны, весь городской транспорт угнан. Население города, об участи которого меньше всего заботились «свободолюбивые» и «гуманные» коммунисты, оказалось в очень трудном положении. Городское финансовое Управление приступило кработе, не имея ни одного рубля, так как весь денежный запас был предусмотрительно вывезен. Много жителей еще не имеют работы; во многих дамах нужда стоит у порога.
Городская Управа при полной поддержке Германских властей изо дня в день проводит большую работу с целью восстановить и пустить в ход всё новые и новые производства. С каждым днем всё большее количество людей получает работу. Разоренный и разграбленный город понемногу начинает приобретать нормальный вид; жизнь постепенно входит в более нормальную колею.
Широкое поле деятельности предоставило Германское Командование частной инициативе. Различные мастерские, промыслы, всевозможные торговые товарищества вырастают, как грибы. Много здорового делового духа вносят в городскую жизнь частные предприниматели, много делают они для того, чтобы снабдить население необходимейшими товарами.
Но наряду с этим, пользуясь тем, что еще недостаточно окрепла местная городская власть, что не везде инее полном объеме осуществляется соответствующий контроль, многие темные личности лихорадочно «удят рыбку в мутной воде». В первые дни прихода Германских войск, в дни «безвластия», эти люди громили и грабили магазины, склады, мастерские. Когда установился известный порядок и грабить стало уже невозможно, эти же люди начали легальный грабеж — это то, чем занимаются сейчас некоторые товарищества и предприниматели. Это — стремление получить большие прибыли в кратчайший срок, с минимальными затратами труда и энергии. Это — комиссионные магазины, взвинчивающие цены в целях получения наибольшей разницы в свою пользу; это, наконец, большое «сословие» спекулянтов, единственной профессией которых является купить подешевле, продать подороже. Эти люди не создают ничего нового. Они даже не привозят в город ничего нового. Они только покупают и продают, беря за свое, подчас совершенно ненужное посредничество колоссальные деньги.
Эти люди — паразиты, носители худших свойств самой грязной жидовской натуры. Эти люди в огромной степени являются виновниками того трудного положения, в котором находится сейчас часть городского населения. Они диктуют цены на рынке, они вынуждают обнищавших за время правления большевизма людей выносить на базар последние тряпки, лишают бедных матерей возможности купить литр молока для больного ребенка.
Спекулянты — величайшие враги нового порядка, враги тех великих идей, тех благородных принципов, на которых должно быть создано счастье и благополучие народа. С этими людьми германские военные власти и Городская Управа будут вести самую жестокую и беспощадную борьбу.
В условиях нового порядка нет места жидовствую-щим паразитам.
Вплоть до расстрелов, вплоть до виселиц!!!
Честные труженики должны понять, какое зло для народа спекуляция. Особенно сейчас, когда происходит беспримерная в истории великая война за освобождение народов от гнета и террора жидовского коммунизма, когда крайне напряжены и ограничены все экономические возможности, когда такмного нуждающихся людей, на плечи которых давит вся тяжесть проклятого советского наследия.
Борьба со спекуляцией во всех ее многогранных проявлениях — одна из важнейших задач сегодняшнего дня. Без содействия широких масс городского населения не смогут быстро и с корнем истребить это зло.
Не только должностные лица Управы, не только облеченные полным доверием участковые старосты, но все, кому дорого благополучие городского населения, кому дороги интересы родного города, должны выявлять и сообщать в Районные отделения Городской Управы и участки Полиции о всех темных личностях, наживающихся за счет ухудшения жизненных условий честных людей.
Только дружными, совместными усилиями можно искоренить спекуляцию — это огромное зло, наследие ужасного недавнего прошлого, наследие большевизма, который не только сделал нищими подавляющее большинство людей, но разложил их моральное существо, извратил элементарнейшие понятия о чести и обязанностях в отношении окружающих.
Объявляется беспощадная борьба со спекуляцией!»
Но не надо особо верить этим громким заявлениям. «Новые русские предприниматели» делились своей прибылью с чиновниками коллаборационистской администрации. Да и, честно говоря, делать что-либо без соизволения настоящих хозяев — немцев было невозможно.
В первые дни оккупации нацисты использовали такие приемы, как демонстративное, широко разрекламированное освобождение крестьян от налогов, роспуск отдельных колхозов и бесплатная раздача населению товаров из магазинов. Правда, через несколько месяцев в «условиях труднейшего военного времени» налоги обычно восстанавливались в прежнем масштабе.
К концу лета 1941 года нацистское руководство решило, что разгром Советского Союза неизбежен, а следовательно, от политики заигрывания с русским населением можно перейти к политике его ограбления. Но все это должно было осуществляться по строго оговоренной в Берлине схеме. 28 октября 1941 года начальник группы Абвер II при командующем группой армий «Юг» предупреждал своих подчиненных: «Реквизиция последней курицы является… таким же неумным действием, как и забой близкой к опоросу свиньи и последнего теленка… Здесь мы саботируем меры нашей собственной сельскохозяйственной администрации. Никто не думает о том, что и без того сильно разрушенное хозяйство этой страны является нашим хозяйством, которое обязательно нужно восстановить, и со всеми вспомогательными средствами и запасами которого необходимо обращаться экономно, если мы хотим, чтобы это хозяйство в следующем году кормило армию и отправляло значительные излишки на нашу Родину».[348]
Жители оккупированных районов России были поставлены в известность немецкой администрацией о том, что «во избежание голода каждый должен оставаться при своей работе… Кто запустит свою работу, будет наказан. Налоги временно не будут взиматься, но старосты для выполнения своих задач могут потребовать налоги от местных жителей, в первую очередь от жидов». Утверждение относительно налогов совершенно не соответствовало действительности. Созданная «новая русская администрация» должна была представить немцам довоенные данные об уровне сбора налогов на подконтрольной им территории. Именно в таком объеме предполагалось обложить поборами русское население и в 1941 году.
В конце октября командование вермахта издало «Временное распоряжение о взимании налогов и сборов», согласованное с гражданскими оккупационными органами, которое явилось для населения тяжелым финансовым бременем.
Количество налогов с различных категорий хозяйств было разным. Оккупанты не скрывали, более того, они постоянно подчеркивали, что к налогообложению местного населения они подходят дифференцированно.
Льготами пользовались лица, активно сотрудничавшие с нацистами, пострадавшие от советской власти, и представители некоторых национальных групп (в первую очередь из Прибалтики). В Орловской области от всех видов налогов и сборов были освобождены православные храмы.
В 1941–1942 годах наиболее активные коллаборационисты поощрялись как морально (грамоты от оккупационных властей, статьи в профашистской прессе под рубрикой «Они помогают строить Новую Европу», благодарности), так и материально (снижение налогов, выдача скота или сельхозинвентаря).
Весной 1942 года в зоне действий группы армий «Север» оккупационной администрацией было издано распоряжение, согласно которому для лиц, находившихся на службе у германского командования и в русских учреждениях (волостные старшины, писари, агрономы, учителя, землемеры и врачи), а также добровольно поступивших на службу в русскую полицию, все государственные натуральные налоги по сравнению с остальным населением снижались на 50 процентов. В тех случаях, если хозяйства указанных лиц пострадали от нападения партизан, они освобождались от натуральных государственных налогов полностью.[349]
Особыми льготами пользовались те, кто с оружием в руках боролся с партизанами, — каратели и бойцы так называемых «сил самообороны». Не только они, но и члены их семей освобождались от всех видов налогов и сборов.
Массовое возвращение из Синявинских поселений под Ленинградом кулаков, выселенных туда в 1931–1934 годах, с одной стороны, способствовало расширению и укреплению пронемецки настроенного слоя граждан, но с другой — ухудшало положение их односельчан, так как все расходы по обустройству «пострадавших от жидо-большевистской власти» на местах были возложены на последних.
В условиях срыва плана молниеносной войны нацисты, не доверяя русскому населению, вынуждены были искать потенциальных союзников. На Северо-Западе РСФСР эту роль играли жители Прибалтики — эстонцы и латыши, а также финны, на юге — крымские татары и чеченцы.
В Крыму во многих горных татарских деревнях немецким командованием были созданы из добровольцев отряды по борьбе с партизанами во главе с немецкими и румынскими инструкторами. Все лица, входящие в отряды, получали зарплату, продовольствие, лучшие садовые участки, наделы виноградников, табачных плантаций, полностью или частично освобождались от налогов. Сельскохозяйственные угодья немцы обычно отбирали у нетатарского населения, в первую очередь у русских и греков.[350]
С 1942 года на оккупированной территории России взимались следующие налоги с населения: а) подушный; б) земельный; в) с построек; г) с собак.
Изначально они собирались как деньгами, так и продуктами питания.
Особое внимание уделялось сельскохозяйственной продукции. Так, сбор земельного налога проводился непосредственно немецкой комендатурой через земельное военное управление и старшин волостей, минуя самоуправление района.
Основным в сельской местности являлся подушный налог. Его сумма была фиксированной —120 рублей в год с человека. Лица, использовавшиеся немцами на вспомогательных работах для нужд германской армии, выплачивали более высокую сумму — 180 рублей в год. Налогом облагались все граждане от 18 до 60 лет. Собирался он в конце года. От этого налога могли быть освобождены инвалиды, имеющие соответствующее заключение медицинской комиссии (согласно немецкой инструкции для получения льгот ее нужно было проходить ежегодно), беженцы, не имеющие никаких источников дохода, безработные, а также фольксдойчи — лица немецкого происхождения. Все собранные налоги сдавались в районную кассу. За их неуплату несли уголовную ответственность как сами налогоплательщики, так и старосты.
С 1943 года количество налогоплательщиков было расширено и подушный налог стал взиматься с лиц от 14 до 65 лет. По представлению волостных старшин начальник района мог освободить от налога неплатежеспособных граждан, но это решение вступало в законную силу только с письменного разрешения немецкого коменданта.
Каждое хозяйство облагалось налогом в 100 рублей в год. Волостным старшинам предоставлялось право по согласованию с сельскими старостами увеличивать или уменьшать размер налога в зависимости от рентабельности хозяйства. 10 процентов от суммы собранного налога поступало в распоряжение волости.
С 1942 года немцы предоставили право «новой русской администрации» вводить дополнительные налоги, которые предназначались для нужд коллаборационистов. Однако это разрешалось лишь при условии полной сдачи всех налогов и сборов для нужд германской армии.
В условиях, когда план молниеносной войны Германии против Советского Союза был сорван, основной упор в налоговой политике стал делаться на различные натуральные сборы, в первую очередь продуктов питания. Они были гораздо ценнее, чем быстро обесценивающиеся деньги. В донесении из немецкого тыла в Центральный штаб партизанского движения осенью 1942 года говорилось о следующих налогах на русское население Смоленщины за год:
1. Хлебопоставки — 3 центнера с гектара.
2. Подушный налог — 120 рублей с взрослого, 60 рублей с ребенка (до 16 лет).
3. Поставка молока — 360 литров молока с коровы.
4. Поставка яиц — 30 яиц с одной курицы.
5. Поставка шерсти — 475 граммов с овцы.
6. Налог на собак — 200 рублей с собаки.[351]
В некоторых тыловых районах все взрослое население ежемесячно облагалось налогом «за обеспечение безопасности». Оккупационные власти взимали в ряде случаев даже особые налоги за окна, двери и «излишнюю» мебель.
Кроме официальных налогов существовали и различные виды замаскированных поборов. Так, в Смоленской области оккупантами через средства массовой информации было объявлено о том, что на всех мельницах отменяется взимание денег за помол. Но при этом было издано ведомственное распоряжение об обязательной бесплатной сдаче 10 процентов полученной муки в фонд германской армии.
По предписаниям немецких властей население было обязано сдавать мясо или скот, причем количество в каждом конкретном случае указывалось немцами. Пригоняя скот, иногда за десятки километров, крестьяне были обязаны доставлять и фураж. Например, в Невельском районе Калининской области было приказано доставлять до 30 килограммов сена на одну корову.
В конце 1941 года оккупанты начали кампанию по сбору теплых вещей для германской армии. У мирных жителей зачастую отбиралась последняя одежда. При этом в некоторых городах, например в Орле, население оповещалось о том, что собранная теплая одежда предназначается для пленных красноармейцев. Сбор одежды проводился следующим образом: городская управа по приказу германской комендатуры устанавливала, сколько теплых вещей должно быть собрано в каждом доме. Управдомы доводили эти сведения до жильцов, а затем путем поквартирного обхода собирали «добровольные пожертвования».
Во всех оккупированных областях немецкие власти при помощи русской полиции проводили реквизицию кроватей, постельных принадлежностей, посуды и мебели для военных госпиталей. В Таганроге, например, населению было объявлено о том, что эти вещи собираются для детских приютов и инвалидных домов, разрушенных Красной армией и восстанавливаемых немцами.