Вокруг собора с утра кипит шумное торжище. Здесь десятки небольших магазинов, витрины которых привлекают многочисленных туристов. Небольшую площадь перед фасадом собора облюбовали уличные торговцы, с раннего утра располагающие здесь свои товары. Однако, когда старинный колокол на башне собора бьет один раз, площадь пустеет. Каждый день в один и тот же час торговцы изгоняются от стен храма.
Фасад собора по-монашески строг. Единственное его украшение - балкон, нависающий над входом и опирающийся на две коринфские колонны. С него великие магистры в дни церковных праздников обращались к народу. Отсюда же герольды впервые возвещали имя нового главы Ордена. Фасад венчают две небольшие квадратные башенки, которые когда-то украшали островерхие восьмигранные шпили, придававшие собору сходство с рыцарским замком. Они были сняты в годы второй мировой войны, когда налеты немецкой авиации потрясали собор до основания.
Собор - ровесник Валлетты. Храм во имя Св. Иоанна, покровителя Ордена, рыцари решили воздвигнуть через два года после того, как переехали в свою новую столицу. Строительство велось в 1573-1577 годах на средства великого магистра Жана де ля Кассьера. Собор был торжественно освящен 20 февраля 1573 г.
Строительство собора Орден поручил мальтийскому архитектору Джероламо Кассару, помощнику знаменитого Лапарелли. К этому времени Кассар уже построил церковь Св. Марка в пригороде Мдины Рабате и имел репутацию лучшего архитектора острова. Фасадная часть собора Св. Иоанна повторяет в несколько измененном виде один из эскизов Микеланджело для церкви Сан-Лоренцо во Флоренции.
Внутреннее великолепие собора резко контрастирует с его внешней суровостью. Собор был предметом особой гордости и заботы Ордена. Каждый великий магистр после избрания и каждый рыцарь после повышения в следующий ранг были обязаны делать вклады и преподносить собору богатые подарки. {47} Особой щедростью в его украшении отличались великие магистры братья Рафаэль и Никола Котонеры, чьи гербы особенно часто встречаются на стенах собора. Великий магистр Карафа преподнес выполненный из мрамора и бронзы великолепный алтарь. В 1685 году его стоимость составляла 4500 золотых эскудо. Раймонд де Переллос подарил знаменитые голландские гобелены, выполненные по картинам Рубенса, Пуссена и Маттио Прети. Их и сегодня можно видеть в музее собора. В течение веков здесь скопились несметные сокровища, часть из которых была вывезена рыцарями еще с Родоса. Недаром собор Св. Иоанна, пока его не разграбили гренадеры Наполеона в 1798 году, пользовался славой одного из богатейших католических храмов Европы.
Особую историческую и художественную ценность имеют пол и потолок собора. Осторожно ступаем по плитам из цветного мрамора. Это надгробия 356 захороненных здесь рыцарей. Мраморной цветной мозаикой изображены похоронные процессии, морские битвы, кипарисы над могилами, тюрьмы, черепа, маленькие ангелы с лавровыми венками в руках, амуры. Мозаика выложена на черном фоне с использованием кусочков лилового, желто-золотистого, ржаво-коричневого и вишневого оттенков. Над каждой надгробной плитой - герб рыцаря, украшенный мальтийским крестом. Буквы девизов и надписи - золотые.
В соборе нашли последний приют 26 из 28 великих магистров Ордена, правивших на Мальте. Только два магистра, Дидье де Сен-Жайль и Фердинанд фон Гомпеш, умерли и похоронены за пределами Мальты. 12 гроссмейстеров, среди них де Лиль Адам, ля Валетт, Алоф де Виньякур, похоронены в крипте, подвальном помещении под алтарем. Единственный рыцарь, удостоившийся чести быть похороненным в крипте, - сэр Оливер Старки, секретарь великого магистра ля Валетта и последний из рыцарей английского языка на Мальте. Старки, особо отличившийся в дни Великой осады, пользовался таким уважением среди рыцарей, что, когда он скончался в 1588 году, Совет Ордена принял решение похоронить его с особыми почестями.
Многие великие магистры похоронены в часовнях своих языков, где им сооружены великолепные надгробные памятники. Каждая из часовен, расположенных в боковых нефах собора, посвящена святому, являвшемуся патроном того языка, которому она принадлежала. Декретом великого магистра Алофа де Виньякура от 19 февраля 1603 г. часовни были распределены между языками по старшинству в следующем порядке: Про-{48}ванс, Овернь, Франция, Италия, Арагон, Англия, Германия и, наконец, Кастилья, Леон и Португалия.
Ближнюю с правой стороны к алтарю часовню до сих пор называют часовней мадонны Филермо. Здесь хранилась одна из реликвий Ордена - древняя византийская икона, вывезенная рыцарями с Родоса. Сейчас ее место занимает образ мадонны, перенесенный из часовни Св. Екатерины, принадлежащей итальянскому языку. Ее иногда называют мадонна Карафа, поскольку образ был преподнесен Ордену семьей великого магистра Карафы.
Свод главного нефа собора расписан кистью Маттио Прети. Эль-Калабрезе, как называют его хранители Ордена, появился на Мальте в начале 1661 года в зените славы одного из лучших художников Италии. К этому времени им уже были выполнены фрески в храмах Модены, Неаполя и других итальянских городов.
15 сентября 1661 г. Маттио Прети предложил Совету Ордена расписать и декорировать за свой счет свод собора Св. Иоанна. Совет не только в тот же день утвердил проект, представленный художником, но и сделал его рыцарем. 38 лет своей жизни Прети посвятил работе в соборе Св. Иоанна. Разделив свод нефа на шесть частей, он расписал его сценами из жизни Иоанна Крестителя. Его кисти принадлежит и настенная роспись, изображающая сцены из жизни Ордена. По проектам Эль-Калабрезе исполнена и резьба по камню, украшающая часовни собора. Из уважения к заслугам Маттио Прети он похоронен в храме, его могила находится слева от главного входа.
Маттио Прети и сегодня чтут и помнят на Мальте. В музее изящных искусств действует постоянная экспозиция его картин, среди которых выделяется выразительностью и колоритом полотно "Мученичество Св. Екатерины".
С кафедральным собором Ордена связано и имя другого гиганта позднего Возрождения - Микеланджело Мерити да Караваджо. На Мальте Караваджо работал с июля 1607 года. Им написаны два портрета Алофа де Виньякура, один из которых сейчас в Лувре, другой - в галерее Питти. В музее собора можно видеть еще два полотна, написанных знаменитым художником, - "Усекновение головы Иоанна Крестителя" и "Св. Иеремия".
Картины Караваджо находятся сегодня в капелле правого крыла собора, сооруженного в начале XVIII века. Здесь рыцари собирались вместе для обсуждения текущих дел. Здесь же находится и один из трех органов, установленных в соборе: два других, расположенных над алтарем, изготовлены в конце XVII века. {49}
В капелле собрано немало великолепных произведений искусства, но главные из них - картины Караваджо. Как известно, творчество великого художника характеризовало мастерское использование света и тени, оказавшее огромное влияние на последующее развитие живописи.
В примыкающем к часовне музее можно видеть великолепный реликварий работы Джованни Бернини, в котором хранилась главная реликвия Ордена правая рука Иоанна Крестителя.
История этой реликвии весьма поучительна. Предание гласит, что первым обладателем фрагмента правой руки Иоанна Крестителя, которой тот крестил Христа, был евангелист Лука. Рука хранилась в Антиохии, и первое упоминание о ней относится к эпохе императора Юлиана Отступника (362-363 гг.). Затем она попадает в Константинополь. Император Константин во главе большой процессии собственноручно отнес ее в церковь Св. Иоанна в Петре, где ей поклонялись до падения Константинополя в 1453 году. Мехмет II, завоеватель Константинополя, перенес руку в сокровищницу своего дворца, но там она находилась недолго. Султан Баязет II, желая продемонстрировать Ордену свое миролюбие, передал рыцарям бесценную реликвию. Его посол вручил кипарисовый ларец, в котором на розовом шелке лежала рука Иоанна Крестителя, великому магистру Пьеру д'Обюссону на Родосе в 1484 году. Специальная комиссия установила подлинность реликвии. Рыцари привезли руку на Мальту в 1530 году, и с тех пор в течение 268 лет она хранилась в соборе Св. Иоанна в прекрасном золотом реликварии, осыпанном драгоценными камнями. После оккупации Мальты французами великому магистру фон Гомпешу, удалившемуся в Триест, было позволено взять руку с собой 16.
Однако вернемся в собор. Один из самых замечательных памятников, находившихся в нем, - надгробие великого магистра Никола Котонера в часовне Арагона, Каталонии и Наварры. Надгробная композиция выполнена скульптором Доменико Гвиди (1628-1701 гг.) в Риме, затем перевезена на Мальту. Мраморный постамент, на котором установлен бюст великого магистра, опирается на фигуры двух полуобнаженных мужчин, выполненные из белого мрамора в полный рост. Они сгибаются под тяжестью пушек, груды оружия и военных трофеев. За головой Котонера - мраморная пирамида, по обе стороны которой изображены парящие ангелы. Один из них держит в руках герб великого магистра.
Левая фигура невольно привлекает особое внимание. Это обнаженный по пояс мускулистый человек, на гладко выбри-{50}той голове которого оставлен только длинный запорожский чуб - оселедец. Как удалось выяснить, есть две версии появления человека с внешностью запорожца в соборе Св. Иоанна. Согласно одной из них, фигура запорожца символизирует связи Ордена в середине XVII века с вольной казачьей республикой, боровшейся против своих извечных врагов - турок. Согласно другой, это польский князь Радзивилл, попавший в плен на турецкую галеру, а затем освобожденный рыцарями и долго живший на Мальте. В любом случае фигуру запорожца на памятнике Никола Котонеру можно считать свидетельством давних, но пока еще слабо изученных связей Польши и южной Украины с Орденом 17.
В том, что такие связи существовали, мы вскоре убедимся. Однако прежде остановимся на годах Корсо - так принято называть период со снятия Великой осады до конца XVII века, в течение которого госпитальеры были грозной силой в Средиземноморье.
ГОДЫ КОРСО
Ко времени прибытия на Мальту боевая мощь орденского флота состояла из четырех кораблей: большой баракки * "Санта Анна" и трех галер - "Сан Джованни", "Аквила" и "Санта Мария Витториозо". Остальные корабли, на которых прибыли рыцари и их имущество, были простыми транспортами и не годились для ведения боевых действий. "Санта Анна" считалась одним из самых больших кораблей своего времени, но она была тихоходна и слабоманевренна. В 1548 году, когда содержать ее стало слишком дорого, она была взорвана. 23 октября 1553 г. на Мальту обрушился невиданной силы ураган, в результате которого на дне моря оказались почти все галеры Ордена вместе со своими экипажами 18.
Финансовые затруднения Ордена после конфискации в 1534 году его владений в Англии Генрихом VIII исключали возможность приобретения и оснащения новых военных кораблей. В результате к 1558 году Орден располагал всего лишь четырьмя боеспособными галерами и одним галеотом.
Адмиралом орденского флота по традиции назначался бальи итальянского языка. Учитывая, однако, что рыцари обычно до-{51}стигали этого важного поста в преклонном возрасте, когда от адмирала уже трудно было ожидать личного участия в военных действиях, была создана новая должность главного капитана галерного флота. На нее обычно назначался рыцарь с солидными познаниями в навигации. Уже к середине XVI века капитаны мальтийских галер по праву считались самыми искусными моряками своего времени. В ходе предпринятой Орденом в союзе с Испанией в 1560 году неудачной попытки вновь овладеть Триполи госпитальеры направили к берегам Северной Африки пять галер. Однако вскоре количество действующих галер вновь сократилось, на этот раз из-за нехватки гребцов.
Трижды в год галеры Ордена выходили на Корсо - погоню в открытом море за пиратскими судами из Алжира, Туниса и Триполи. Они редко возвращались без добычи. К концу XVI века на острове уже не ощущалось нехватки в гребцах: экипажи захваченных рыцарями кораблей становились галерными рабами.
Помимо Корсо рыцари участвовали в экспедициях испанского флота против Турции и ее североафриканских вассалов. Мы уже говорили о том, что в 1535 году они помогли испанцам выбить Хайруддина Барбароссу из Туниса. В 1541 году бальи Георг Шиллинг возглавил четыре галеры Ордена в экспедиции к берегам Алжира. В 1560 году пять галер Ордена участвовали в новой неудачной попытке вернуть Триполи. Через три года галеры Ордена вновь сражались рядом с испанским флотом. Перечисление этих операций можно было бы продолжить, поскольку на протяжении XVI века рыцари неизменно участвовали во всех морских сражениях между османской империей Сулеймана Великолепного и габсбургской Испанией Карла V и Филиппа II.
Первые три десятилетия XVII века прошли для госпитальеров в постоянном ожидании нападения со стороны турок. Боевые тревоги на острове объявлялись в 1598, 1603, 1610, 1614, 1615, 1618, 1619 и 1629 годах. Вход в Большую гавань был почти постоянно перекрыт массивной металлической цепью, натянутой от форта Рикасолли до форта Сент-Эльмо.
В XVII веке военный флот госпитальеров приобрел славу первого в Средиземном море. Орденские галеры все чаще выходили на Корсо в союзе с военными кораблями других малых государств Европы - герцогства Тосканского, Королевства обеих Сицилий и папского государства. Причем если Ватикан был представлен 4-5 галерами, Великое герцогство Тосканское и Королевство обеих Сицилий - пятью, то Орден регулярно направлял на Корсо от 6 до 7 галер. В 1655 и 1657 годах галеры Ордена приняли {52} участие в попытках блокировать Дарданеллы в союзе с Генуей и Венецией. В 1664 году рыцари напали на Алжир, а в 1707 году помогли испанцам захватить Оран. Галеры Ордена участвовали в героической обороне Кандии, которую венецианцам удалось отстоять в 1645-1669 годах.
Случались и неудачи. Самая крупная из них произошла в 1570 году, когда Орден направил эскадру из четырех галер под командованием Жана Франсуа де Сент Клемента, годом ранее избранного главным капитаном орденских галер, на помощь венецианцам, защищавшим порт Фамагуста (Кипр), осажденный турками. 26 июня эскадра покинула Большую гавань и направилась в Палермо, который был назначен пунктом сбора. К несчастью, по дороге скончался капитан одной из галер - Сальваторе ля Батте. Сент Клемент, невзирая на протесты других капитанов, решил вернуться на Мальту, чтобы доложить о случившемся великому магистру дель Монте. Впоследствии, однако, выяснилось, что Сент Клемент взял в Сицилии на борт своей галеры груз продовольствия и вина для арагонского языка, в котором занимал пост консерваторе (интенданта). К тому же капитаны галер обвинили Сент Клемента в стремлении уклониться от боя со встреченными по дороге двадцатью галеотами знаменитого пирата Уджд Али, преемника Барбароссы и Драгута.
В середине июля эскадра Сент Клемента вновь отправилась в плавание. Однако у берегов острова Гозо, попав в сильный шторм, она стала легкой добычей поджидавших ее корсаров. Самому Сент Клементу удалось спастись, но более тысячи человек экипажа, включая 80 рыцарей, попали в плен. По возвращении на Мальту Сент Клемент был арестован, несмотря на рекомендательные письма, которыми он заручился в Риме. Орденский суд приговорил Сент Клемента и капитана одной из галер Орландо Магри к смертной казни с конфискацией имущества и исключением из Ордена. Главным пунктом обвинения было то, что они оставили знамя Ордена врагу. Решение суда получило на Мальте широчайший резонанс, поскольку Сент Клемента и Магри знали как отважных рыцарей, безупречно сражавшихся во время Великой осады. Воспоминание об этом печальном случае было свежо и 27 лет спустя, когда капитул Ордена, собравшись на свое очередное заседание, постановил, что галеры, отправляющиеся на Корсо, не имеют права брать на борт никакого груза.
Через год судьба вновь свела госпитальеров и корсаров Уджд Али лицом к лицу, 7 октября 1571 г. в заливе Лепанто был разгромлен и сожжен огромный турецкий флот, состояв-{53}ший из 239 кораблей. Четыре галеры госпитальеров, предводительствуемые Пьетро Джустиниани, сражались на левом фланге. В результате неудачного маневра генуэзских парусников, увлекшихся преследованием отступавшего неприятеля, госпитальеры остались один на один с отрядом турецкого флота, сумевшим без потерь выйти из сражения. Он состоял из 30 галер под командованием Уджд Али. В завязавшемся неравном бою корсары захватили флагманскую галеру госпитальеров и зверски вырезали весь ее экипаж. Когда пришедшие на помощь союзники отбили орденскую галеру у корсаров, они нашли на ее борту всего трех оставшихся в живых рыцарей, включая чудом уцелевшего Джустиниани. Справедливости ради надо сказать, что военные неудачи госпитальеров носили, как правило, частный характер. Из большинства столкновений с турками и североафриканскими корсарами они выходили победителями. В архивах Ордена только за первую половину XVII века зарегистрировано 18 крупных морских побед и удачных десантов на территории Триполи, Туниса и Алжира. Примером может служить одна из наиболее выдающихся побед, одержанных рыцарями 5 мая 1603 г., когда флот рыцарей внезапно появился у западного побережья Пелопонесского полуострова. Высаженный на берег десант легко захватил турецкие крепости в Лепанто и Патрасе. Турки потеряли около 400 солдат во главе с главнокомандующим, госпитальеры - только двух рыцарей и 10 солдат.
После разгрома османов войсками Яна Собесского под стенами Вены в 1683 году начинается новый период средиземноморской истории. Он отмечен постепенным упадком могущества Османской империи, потерпевшей ряд чувствительных поражений в Эгейском и Средиземном морях. В ходе так называемой войны за Морею (1683-1699 гг.) госпитальеры действовали в тесном контакте с Антитурецкой лигой, объединившей на первом этапе Испанию, Польшу, Венецию и папское государство. Однако союзники действовали все более вяло. На смену средневековой романтике крестовых походов приходило трезвое стремление развивать торговые связи в Восточном Средиземноморье. Герцогство Тосканское и Генуя первыми утратили интерес к войне. За ними последовала Венеция, получившая по Карловицкому миру (21 февраля 1699 г.) Морею и часть Далматского побережья.
С наступлением XVIII века, открывшегося захватом Великобританией Гибралтара, в Средиземноморье начинается эпоха соперничества великих держав. Годам Корсо приходит конец. {54}
У ИСТОКОВ "РУССКОЙ ЛЕГЕНДЫ"
Когда в третьем часу ночи 12 мая 1698 г. галера адмирала мальтийского флота Спинола коснулась бортом причала Валлетты, с форта Сент-Эльмо грянул пушечный салют. Разбуженные начавшейся канонадой жители с удивлением наблюдали за тем, как по трапу, перекинутому с борта галеры, носильщики осторожно вынесли богато изукрашенный портшез. В окошке была видна голова вельможи в длинном французском парике. В свете факелов лицо его казалось зеленоватым от морской болезни.
Носильщики остановились у запряженной цугом кареты с гербом великого магистра Раймона де Переллоса, дверь портшеза отворилась и, опершись на руку подоспевшего церемониймейстера, Борис Петрович Шереметьев, наместник Вятский и ближний боярин царя Петра Алексеевича, грузно ступил на землю Мальты. Ехать прямо с пристани на аудиенцию к великому магистру, который, несмотря на поздний час, ожидал его во дворце, Шереметьев отказался, сославшись на нездоровье. Не ожидая, пока сопровождавшая его немалая свита рассядется по экипажам, Шереметьев поднялся в карету, и пышная кавалькада тронулась в путь. Впереди бежали факельщики, разгоняя быстро собиравшиеся толпы любопытных, сзади маршировала рота охраны. Адмирал Спинола и церемониймейстер Ордена сопровождали знатного гостя до резиденции, отведенной ему в доме покойного великого магистра Никола Котонера.
В течение всего следующего дня, 13 мая, Шереметьев из дома не выходил. Между тем по городу начали распространяться самые фантастические слухи относительно личности таинственного путешественника из далекой Москвы. Поговаривали даже, что Шереметьев - это вовсе не Шереметьев, а под его именем скрывается приехавший инкогнито на Мальту русский государь.
Стоит ли говорить о том, что легенда эта лишена всяких оснований? Великое посольство (1697-1698 гг.), отправившееся при участии самого Петра в Европу, чтобы расшевелить Антитурецкую лигу (в ее состав к тому времени вошла и Россия), действительно по времени совпало с поездкой Шереметьева на Мальту (Борис Петрович выехал из Москвы в конце 1697 года). Известно, однако, что даже до Рима Петр не добрался: стрелецкий бунт заставил его вернуться домой с полдороги.
Шереметьев отправился в Рим и на остров Мальту по личному почину, по "охоте его", как значилось в царской грамоте, которую Борис Петрович вручил в Риме папе Иннокентию XII. Сам он говорил, что в Рим едет поклониться мощам апостолов Петра {55} и Павла в благодарность за победу над турками, а на Мальту - чтобы общением с мальтийскими рыцарями "большую себе к воинской способности восприять охоту" 19.
Впрочем, частный характер поездки Шереметьева вовсе не означал, что у него не было официальных поручений. Дипломаты Петра, пытаясь сплотить союзников по Антитурецкой лиге, вели трактаменты в Вене и у двора венецианского дожа, выезжали в Кёнигсберг, Прагу, Лондон и Рим. Н. Н. Бантыш-Каменский в "Обзоре внешних сношений России с державами иностранными" отмечал, что Шереметьев был послан за границу "для обозрения тамошних поведений и для примечания военных, морских с турками у венециан и мальтийцев обращений". Кроме того, Шереметьев должен был, очевидно, подготовить почву для предстоящего приезда в Рим Великого посольства и вообще для сближения с папой, который традиционно играл важную роль в объединении Европы против турецкой угрозы. Для этих целей Шереметьев был снабжен грамотами Петра I императору, папе и великому магистру Мальтийского ордена.
Ко времени приезда на Мальту Шереметьеву было 45 лет, его государственные и военные заслуги были широко известны. Начав карьеру при дворе комнатным стольником - рындой, он быстро продвинулся на служебном поприще и еще при царевне Софье был возведен в почетное звание ближнего боярина. Борис Петрович участвовал в Крымских походах в 1687-1689 годах и в кампании 1695 года в низовьях Днепра. Это принесло ему славу искусного полководца.
Шереметьев путешествовал целым домом: в Риме его свита насчитывала 15 человек, в Венеции он захватил с собой двух младших братьев, путешествовавших по Италии.
В Кракове Шереметьева принимал польский король Август II, в Вене император Леопольд, в Венеции дож послал знатному гостю угощение, состоявшее из разных сладостей на 180 блюдах, 60 фляг вина разных сортов и "свеч восковых всяких множество". Профессор Е. Шмурло, автор исследования о поездке Шереметьева на Мальту, справедливо замечает: "Появлению Шереметьева в Европе современники придавали несомненный политический характер, тем более что сам он, своим поведением, не только не оспаривал такого представления, но, сознательно или бессознательно, давал повод думать, что поездка его предпринята неспроста" 20.
Посол Мальтийского ордена при папском дворе Сакетти, извещая великого магистра 12 апреля 1698 г. о предстоящем приезде Шереметьева, рекомендовал его как "родственника {56} царя, главнокомандующего войсками, милостиво принятого Святым отцом". Речь Шереметьева на приеме у папы произвела большой резонанс в Европе: при переводе на латынь вполне канонически звучавшего на русском языке текста вольно или невольно были допущены такие выражения, что создавалось впечатление о признании Шереметьевым папы главой Вселенской церкви 21.
Сравнив русский текст изданной в 1773 году "Записки о путешествии Б. П. Шереметьева" 22 с официальными протоколами папской канцелярии и дипломатической перепиской, сохранившейся в архивах Флоренции, Е. Шмурло отмечает серьезные расхождения в описании подробностей приема Шереметьева у папы в русских и итальянских источниках. Согласно русской версии, Шереметьев вошел в приемную залу при шпаге и шляпе и говорил речь стоя, поцеловав по ее окончании руку римского первосвященника. По итальянской версии, Шереметьев начал читать речь коленопреклоненно; затем по знаку папы поднялся и поцеловал по традиции туфлю папы в конце аудиенции.
Как бы там ни было, но после аудиенции у присутствовавших на ней иезуитов сложилось впечатление, что он готов принять католичество. Шереметьев долго беседовал с иезуитами относительно какой-то привезенной им из Москвы книги, направленной против латинской церкви. Сопровождавший Шереметьева Алексей Курбатов, будущий архангельский вице-губернатор, в это же время тайно принял в Риме католичество.
Однако ожидания эти оказались напрасными. На второй аудиенции у папы (по возвращении с Мальты) Шереметьев вел себя совсем иначе. Иннокентий XII, зная, что в боковых покоях уже находился нарочно доставленный для такого случая епископ, дал понять Шереметьеву, что ждет его последнего слова. Тот, однако, в ответ заявил, что переходить в католичество и не думал.
Из Рима Шереметьев выехал 14 апреля. Путь его на Мальту лежал через Неаполь и Мессину. Еще в Неаполе ему советовали принять меры предосторожности против пиратов. Прибыв же на Сицилию, Шереметьев узнал, что накануне его приезда вблизи Мессины североафриканские пираты захватили в плен купеческий корабль.
За мысом Пассаро Шереметьева ожидали семь галер мальтийского флота, которые должны были обеспечить безопасность его путешествия. Адмирал Спинола "упросил" Бориса Петровича перейти на борт своей галеры и принять командование над эскадрой. В это время на горизонте появились четыре турецких {57} корабля. Казалось, сама судьба благоприятствовала Шереметьеву. Представлялся прекрасный случай заслужить новые военные лавры. "И того же часа, нимало не мешкав, подняв паруса на всех галерах и греблею, гнали немалые часы, расстроясь в ордер баталий", - повествует "Записка". Однако догнать неприятеля не удалось, и погоню пришлось прекратить. Тем временем в море показалась одинокая тартана, направлявшаяся, как выяснилось позже, из Александрии в Тунис. Не разглядев сгоряча, что тартана следует под французским флагом, ее обстреляли с адмиральской галеры, к счастью, не причинив французским коммерсантам вреда. Так или иначе морское крещение Шереметьева состоялось.