Я довольно подробно изложу этот эпизод в другом месте, поскольку я была непосредственной свидетельницей этого события.
Дэвиз имел также задание от руководства американского посольства поддерживать тесный контакт с американскими корреспондентами в Москве для разведывательных целей, а также для возможных провокаций.
Очень часто, заходя в контору Дэвиза, я находила там одного или двух корреспондентов, с которыми он совещался. У него были определенные корреспонденты, которых он систематически использовал для того, чтобы сообщать из Советского Союза искаженные сведения и провокационные слухи. Этим корреспондентам Дэвиз систематически показывал свои папки с секретными отчетами и телеграммами, написанными им и другими сотрудниками посольства. Он рекомендовал корреспондентам конспектировать эти доклады и использовать их для написания статей по возвращении в Соединенные Штаты. Это делалось для того, чтобы оказывать непосредственное влияние на информацию о Советском Союзе, предназначенную для обработки американского общественного мнения.
Наиболее ярко эта практика выявилась во время Московской конференции министров иностранных дел в 1947 г. Дэвиз приказал одной подчиненной ему сотруднице посольства, девушке-клерку, которая снабжала его информацией о других сотрудниках посольства, подготовить тщательно отобранные лживые доклады о Советском Союзе с тем, чтобы ими могли свободно пользоваться несколько десятков корреспондентов, приехавших с официальной целью — описать совещание Совета министров иностранных дел. Большинство корреспондентов было прислано своими газетами, дабы собрать для опубликования коллекцию слухов и выдумок, развращающих читателей американских газет. Причем все это должно было выдаваться за «правду о России, собранную корреспондентами на месте».
На протяжении всей конференции Дэвиз рекомендовал американским корреспондентам читать эти отчеты, конспектировать их и даже снимать копии с больших отчетов, которые позже были опубликованы в качестве «оригинальных наблюдений».
В этот период вся его работа протекала исключительно в контакте с корреспондентами. Он снабжал их хитроумной ложью собственного изготовления о советской жизни и Советском Союзе. Большинство из этих корреспондентов, присланных в Советскую Россию для сбора материалов именно такого рода, которые передавал им Дэвиз, были очень довольны, что им не нужно самим трудиться над стряпней подобной клеветы.
Я полагаю, что Дэвиз не являлся профессиональным разведчиком, а если и являлся таковым, то он был не очень опытным шпионом. Например, Дэвиз приказал одному из сотрудников посольства, работающему в консульском отделе, систематически допрашивать всех «интересных лиц», посещающих консульский отдел в качестве претендентов на американское гражданство.
Этот сотрудник — Уоллес, — несколько позже высланный из Москвы посольством за участие в пьяной драке, во время которой ему чуть не проломили череп, обычно разговаривал с такими лицами, а затем писал подробные доклады для Дэвиза об этих беседах. Дэвиз, значительно прикрашивая эти доклады антисоветской стряпней, использовал их в беседах со своими друзьями, разносившими его рассказы по всему посольству.
Дэвиз лично участвовал в допросах некоторых лиц, посетивших консульский отдел, пытаясь добыть «информацию», которая подтверждала бы проводимую им антисоветскую линию.
Дэвиз так преуспел в своей работе в американском посольстве в Москве, что ему простили его прежние грехи, которые заключались в том, что, работая в Китае, он якобы занимал дружественную позицию в отношении китайских коммунистов. В действительности, конечно, Дэвиз отнюдь не был «дружественно настроен» к китайским коммунистам. Он просто был двуличным человеком. Дэвиз, очевидно, надеялся на то, что ему удастся сыграть шпионскую и провокаторскую роль высокого класса во внутренней китайской политике в пользу гоминдановского правительства и Соединенных Штатов Америки. Однако он в чем-то допустил ошибку, приобрел репутацию прокоммунистически настроенного человека в китайской политике, и его убрали из Китая во время чистки американского посольства.
После этого ему дали возможность «искупить» свои грехи командировкой в Москву, и он их искупил. Его работа в Москве была настолько зловредной, что обратила на себя особое внимание «монополии по советско-американским делам» государственного департамента.
Из Москвы он направился прямо в Вашингтон, где был назначен в комиссию по планированию политики, возглавляемую Кеннаном.
Я охотно приняла предложение поехать в Москву для работы в американском посольстве. С детства я много слышала о России. Она казалась мне далекой, таинственной и привлекательной страной. Позже я увлекалась произведениями Тургенева, Толстого, Пушкина, которые в переводе на английский язык, естественно, теряли часть своей прелести, однако давали возможность в некоторой степени познакомиться с жизнью мало известного для меня русского народа.
Воспитываясь в американских учебных заведениях, читая популярные в Америке журналы и газеты, я невольно в какой-то степени впитывала ту несусветную чушь, которую эти «свободные» органы американской печати распространяли о Советском Союзе. Но вместе с тем я чувствовала, что американская печать освещает советскую действительность далеко не с объективных позиций.
Мне трудно было поверить, что страна, давшая миру таких гениальных людей, как Ломоносов, Толстой, Пушкин, могла быть повинна в тех действиях и злых намерениях, которые приписывались ей херстовскими и другими газетами и журналами моей родины.
До меня иногда доходили (правда, частично в искаженном виде) отдельные сведения о мероприятиях советского правительства в области народного образования, здравоохранения, социального обеспечения и охраны материнства и младенчества. Эти отрывочные сведения силой логики фактов пробивали себе дорогу через «железный занавес», воздвигнутый американским правящим классом, дабы средний американец не мог узнать правды о СССР.
Со временем я начала понимать, что, возможно, клевета на Советский Союз, так энергично распространяемая в США, объясняется именно этой логикой фактов: 60 семейств, держащих в своих руках всю политическую и экономическую власть в Америке, смертельно боятся, что советский пример может «заразить» «среднего американца». Если простые американские люди узнают, что при социализме и коммунизме простые люди живут лучше и свободнее, чем при капитализме, то, чего доброго, они захотят и в США забрать в свои руки все средства производства и политическую власть. Именно поэтому, как мне казалось, правящие классы США из кожи лезут вон, чтобы дискредитировать в глазах американцев жизнь в Советском Союзе.
Эта мысль, правда, была у меня лишь в зачаточном состоянии. Я интуитивно чувствовала, что это так, но годы воспитания в американской школе и университете не прошли бесследно.
Мне трудно изложить на бумаге всю ту чепуху, которая преподносится слушателям американских учебных заведений под видом «информации» о Советском Союзе, да и вряд ли в этом есть необходимость.
У среднего американца, обучавшегося в американских учебных заведениях, в том случае, если он не принимает специальных мер к тому, чтобы узнать правду о Советском Союзе, складывается впечатление, что СССР — дикая, отсталая, агрессивная страна. Причем правящие круги Соединенных Штатов исходят из старого принципа рекламного дела в США, который гласит: «репутация — это повторение», т. е. положительная репутация какой-либо фирмы или продукта этой фирмы может быть создана в результате многократного повторения в печати, по радио достоинств данной фирмы и ее продуктов. Даже «истины», ни в какой степени не соответствующие действительности, при таком воздействии на американских обывателей имеют успех.
Например, на всех перекрестках и улицах американских городов и на шоссейных дорогах висят плакаты, расхваливающие достоинства прохладительного напитка «кока-кола». Миллионы американцев слепо верят утверждениям рекламы о том, что напиток «кока-кола» полезен для здоровья и «повышает жизненный тонус», несмотря на то, что в журнале Американской медицинской ассоциации неоднократно приводились данные, свидетельствующие о том, что напиток «кока-кола», постепенно растворяя зубную эмаль, разрушает зубы. Однако журнал, имеющий тираж лишь в несколько тысяч экземпляров, не может эффективно бороться с миллионами плакатов, газетами и радио, расхваливающими мнимые достоинства «кока-кола».
Американские правящие круги в своей антисоветской пропаганде исходят из того же рекламного принципа. Они считают, что если достаточно часто повторять в различных вариантах клеветнические измышления о Советском Союзе, то, в конце концов, американский обыватель поверит этим измышлениям. При этом принимается в расчет то обстоятельство, что правдивые данные о Советском Союзе, публикуемые в прогрессивной печати, не доходят до массового американского читателя вследствие малого тиража этих изданий и отсутствия средств для издания многотиражных прогрессивных газет, которые печатали бы правдивые данные о положении в различных странах мира.
Когда я согласилась поехать на работу в Москву, я исходила, главным образом, из давнего желания узнать правду о Советском Союзе, о советском народе.
Во время войны против фашистов я, затаив дыхание, внимательно следила за ходом военных действий на советско-германском фронте. Легендарные подвиги красноармейцев, в ожесточенных боях отстаивавших свою родину, гигантские бои за Москву, Сталинград, Ленинград, изгнание германских оккупантов из пределов Советского Союза — все это привело меня к выводу, что народ, который с таким невиданным в истории героизмом отстаивает честь и независимость своей родины, не может быть таким плохим народом, каким его представляли нам американские школы, газеты и журналы. Так защищать свою родину может только народ, который любит ее больше самой жизни.
Для меня это стало ясно еще в Америке. Я захотела сама, своими глазами увидеть Советскую страну и героический народ. Я чувствовала несомненную преемственность между гуманизмом Толстого и Пушкина и тем, что происходило в СССР.
Я решила отбросить все, что я узнала о Советском Союзе из американских газет и журналов и в стенах учебных заведений, чтобы самой изучить жизнь в Советском Союзе, узнать советских людей и сделать для себя правильные выводы.
Американцы любят говорить о том, что Россия — это огромная, непонятная для них загадка. В некоторой степени и для меня эта страна представляла загадку. Я хотела разгадать ее. Я хотела понять движущие силы, которые превратили Россию из отсталой страны в мощную мировую державу, победившую на поле брани самую агрессивную, прекрасно вооруженную державу.
Итак, я прибыла в Москву. Служба в американском посольстве в Москве являлась моей первой работой на дипломатическом поприще. Я никогда ранее не работала в посольствах или консульствах и вообще впервые попала за границу.
Во время моей работы в разведке военно-воздушного флота США, а затем в разведке Управления стратегических служб через мои руки часто проходили документы, свидетельствующие о том, что американские посольства за границей в какой-то степени занимаются разведывательной работой. Мы часто получали доклады из американских посольств в различных странах с грифом «Особо секретно», в которых излагались разведывательные данные о политике, экономическом положении и вооруженных силах различных государств, причем эти доклады составлялись официальными работниками посольства.
Работая в разведке, я представляла себе, быть может, по наивности, что разведывательная работа является какой-то небольшой частью деятельности посольства и что в основном работа посольства направлена на улучшение взаимоотношений между США и той страной, где находится посольство; на организацию потока официально добываемой объективной информации о положении в этой стране. Мне вообще казалось, что сотрудники американских посольств, являющиеся «глазами и ушами» американского народа за границей, должны в своей работе быть объективными в хорошем смысле этого слова, так как государственные интересы США, равно как и интересы американского народа, требуют получения достоверной и объективной информации о политике многих стран.
Кроме того, мне казалось, что послы и сотрудники американских посольств за границей должны также прилагать все свои способности и усилия к тому, чтобы иметь с правительствами стран, где они находятся, нормальные политические и торговые отношения, так как без этого никогда не удастся избавиться от хаоса, взаимного непонимания, недоразумений и других явлений, мешающих созданию стабильного процветающего мира.
Ведь в самом деле, если американское посольство в какой-либо стране в докладах своему правительству постоянно извращает факты о политике данной страны, заявляя, например, что эта страна имеет агрессивные намерения в отношении США, в то время как в действительности этого нет, то тенденциозная и необъективная информация в конечном счете нанесет, быть может, непоправимый ущерб интересам народа самих США. Именно поэтому мне казалось, что основное в работе послов и сотрудников американских посольств за границей — это объективное отношение к стране своего пребывания и бесстрастная регистрация фактов, официально добываемых и свидетельствующих о действительной политике этой страны.
Должна признать, что, приехав на работу в посольство, я была горько разочарована в этом вопросе.
В первые же дни работы в посольстве я убедилась в том, что не только руководящие работники (в том числе сам посол, советник, секретари), т. е. люди, в какой-то степени определяющие политику государственного департамента США в русском вопросе, но даже некоторые рядовые работники различных отделов посольства были настроены резко антисоветски, а подчас питали просто ненависть к советскому строю.
Я увидела, что посольство является государственным департаментом в миниатюре. Послы, так же как и государственные секретари, приходят и уходят, но все руководящие должности в посольстве, в частности должности советника и секретарей посольства, в течение многих лет находятся в руках упоминавшейся выше руководящей клики госдепартамента — Кеннана, Дюрброу, Болена, Рейнхардта и др.
Американский посол в Москве Смит являлся профессиональным офицером разведки. Еще во время Первой мировой войны он имел непосредственное отношение к американской военной разведке, а во время Второй мировой войны, будучи начальником штаба генерала Эйзенхауэра, руководил деятельностью военной разведки американских экспедиционных сил в Европе. Даже журнал «Америка», издающийся в СССР Бюро информации США (до ухода из посольства я по совместительству работала помощником редактора этого журнала), в первом номере поместил портрет генерала Смита с подписью, что он является «знатоком и выдающимся организатором разведывательной работы». Совершенно ясно, что, назначая в Москву в качестве посла опытного разведчика, госдепартамент хотел дать «карьерным дипломатам» соответствующее направление и квалифицированное руководство в их антисоветской разведывательной работе.
В посольстве я увидела, что продолжаю работать в той же разведывательной организации, в которой работала до приезда в Москву, с той лишь разницей, что ранее я работала в органе, получающем, обобщающем и распределяющем разведывательные данные, добываемые за границей, а теперь я оказалась, если можно так выразиться, на передовой линии — в организации, добывающей разведывательные сведения за границей.
Вследствие крайних антисоветских настроений руководящего состава посольства, в том числе посла Смита, советника Дюрброу, первых секретарей Дэвиза и Рейнхардта, буквально вся информация, направляемая посольством в госдепартамент, крайне тенденциозно и в антисоветском духе освещала советскую внутреннюю и внешнюю политику и вообще все события и факты, имеющие место в Советском Союзе. Госдепартамент, в свою очередь, получая эти ложные данные, еще больше усиливает их и в таком виде преподносит американскому народу.
Из разговоров с рядовыми сотрудниками посольства, а также на основании своих личных наблюдений я быстро убедилась в том, что работники посольства, настроенные в какой бы то ни было степени объективно в отношении Советского Союза, проявляющие или намеревающиеся проявлять в своей работе это настроение, очень быстро убеждаются в том, что они должны перестроиться. В противном случае их быстро отзовут и выгонят с государственной службы, что в Америке почти равносильно смертному приговору, так как ни одна частная фирма в Соединенных Штатах не возьмет к себе на работу человека, изгнанного с государственной службы за «нелояльное отношение к США».
В этом очень быстро убеждаются многочисленные американские служащие, которые увольняются с государственной службы в результате работы Федерального бюро расследований. Тщетно пытаются найти хоть какую-либо работу у частных предпринимателей люди, уволенные из государственных учреждений без конкретных обвинений.
Основную скрипку в американском посольстве играл уже упомянутый мною Элбридж Дюрброу. У Дюрброу имелась одна характерная черта, которую быстро замечали все сталкивающиеся с ним, — это ненависть к Советскому Союзу, злобная, патологическая ненависть ко всему советскому, русскому, славянскому. Временами это чувство овладевало им с такой силой, что он терял самообладание.
Я не могу объяснить происхождение этого чувства. Мне не известно также, что кроется за ним и каковы его психологические корни. Даже посол Смит, который сам не мог пожаловаться на объективное отношение к Советскому Союзу, всецело находился под его влиянием.
Следует отметить, что даже многие американцы из числа сотрудников посольства в Москве, являвшиеся циничными до мозга костей людьми, настроенными резко антисоветски и антирусски, поражались и не могли привыкнуть к «интенсивности чувств» Дюрброу. Даже среди тех, кто соглашался с политикой Дюрброу, имелось значительное количество людей, остро его ненавидящих и презирающих. При упоминании имени Дюрброу в случайно собравшейся группе американцев, проживающих в Москве, всегда слышалось ироническое замечание или злобный смешок.
Его дипломатическая карьера началась с назначением его в Варшаву и Бухарест. В Советский Союз он попал впервые только в 1934 г. Он проработал в Москве в течение трех с половиной лет, установив тесные связи с Лоем Гендерсоном и Джорджем Кеннаном.
Однако Дюрброу не произвел на Гендерсона должного впечатления для того, чтобы получить дальнейшее назначение на работу по линии СССР. Он был вновь включен в эту работу только после начала войны. По-видимому, это было сделано в виде эксперимента, из-за недостатка подготовленного для этой деятельности персонала.
Тем не менее он настолько «хорошо» проявил себя во время этого эксперимента, что в 1944 г. был назначен помощником начальника отдела по делам Восточной Европы, а затем через короткий промежуток времени — начальником этого отдела.
В 1946 г. он был возведен в ранг советника американского посольства в Москве.
Американцы, работавшие в посольстве, прекрасно знали, что посольством управлял не посол, а Дюрброу, и что он фактически решал все вопросы, связанные с подбором личного состава посольства. Дюрброу являлся автором наиболее важных телеграмм, направленных в государственный департамент из Москвы.
Прибыв в Москву, Дюрброу предпринял все возможное для создания и укрепления «железного занавеса» между американцами из посольства и русскими. Он делал это в первую очередь потому, что жил в постоянном страхе перед влиянием русских на сотрудников посольства и возможными последствиями этого влияния.