1 Так в старину называлась река Нарва. 2 Свёйский гость - шведский купец.
Однако Медоварцев на этом не успокоился. Зная беспечный характер Жареного, он решил вместе с ним послать своего верного дружинника, толмача Аристарха. Тихонько разбудив спавшего в колымаге мужика, Медоварцев сказал ему:
- Много лет знатье наше, Аристарх. В походы вместе ходили, бились вместе, а сегодня, друже, пришло нам время расстаться. С Жареным путь твой... Всем хорош Федор, одно плохо - задним умом крепок. Вот и хочу тебя с ним послать. Верней дело будет, и мне спокойней. Посоветуй, коли что, Федору-то. Ежели учтиво, не дерзко скажешь, он всегда послушает,
Глава VIII НА ВЕЛИКОМ МОСТУ
Неделю назад владыка прогнал двух врачей-венецианцев, бесплодно лечивших его долгое время, а сегодня по совету казначея Феодора он пригласил лекарем маленького подвижного бухарца, привезшего свои лекарства в Новгород из далеких восточных стран.
Как большую драгоценность, бухарец хранил несколько десятков корешков, похожих на фигурки маленьких человечков; на торгу он просил за них много серебра - ровно в двадцать раз больше, чем весили сами корешки.
Новгородские купцы только качали головой и пересмеивались между собой, слушая странного торговца. Рассказы бухарца о чудодейственной силе корня не помогли - ему не верили, считая обманщиком.
Однажды соборный поп Таисий, будучи навеселе, проходил мимо лавки бухарца. Увидев разложенные на чистом полотенце желтоватые, почти прозрачные корешки, так похожие на человеческие фигурки, он в испуге попятился и сказал, указывая на них пальцем:
- Поганью торгуешь, нехристь! Сущие оборотни, дьяволята, тьфу, прости господи!
Слухи об этом быстро облетели торжище, и надежда продать товар или приобрести пациентов оставила бухарца.
Но, когда он, заняв денег у земляков, собрался в обратный путь, к нему пришел софийский дьяк и позвал к владыке.
Бухарец, обнажив высохшее тело больного, долго и внимательно осматривал Евфимия. Легкие руки врача были приятны владыке.
- Спроси, Лаврентий, вылечит меня лекарь-то? - поеживаясь от прохлады, спросил у толмача владыка.
- Вылечу, если захочет бог, - обнажив необыкновенно большие зубы, ответил бухарец и, шурша шелковым цветастым халатом, низко поклонился Евфимию.
Владыка оставил лекаря у себя.
В покоях стояла тишина. Владыка, закрыв глаза, хрипло дышал. Мучительная тупая боль в боку временами доводила его до исступления. Будто издалека до него доносилось постукивание фарфоровой палочки в руках бухарца, растиравшего что-то в большой толстостенной ступе.
- Лаврентий, - тихо позвал больной.
- Здесь я, владыка. Что велишь? - отозвался дьяк.
- Спроси, Лаврентий, у лекаря, чем лечить меня будет. Кажись, все снадобья на мне пробовали, да толку нет.
Бухарец, услышав вопрос, вытер руки чистым белым полотенцем и, неслышно двигаясь в мягких туфлях, подошел к постели больного.
- "Не ведают здесь моего лекарства", - перевел дьяк. Бухарец уселся на ковер у постели, поджав ноги.
- Далеко на востоке, - рассказывал он, - раскинулось могучее и древнее царство Мин. Богат и велик народ этой страны. Нет нигде равных в мире ученым, поэтам и врачам, живущим в царстве Мин...
Бухарец придвинулся ближе к больному:
- Там растет пан-цуй - чудесное растение жизни! Велика целебная сила его корней. Пан-цуй обновляет тело и дух человека, делает его здоровым, сильным и бодрым.
Закрыв глаза и покачиваясь, бухарец ждал, пока дьяк переведет его слова.
- Трудно найти пан-цуй, - продолжал он, не открывая глаз. - Если молния ударит в чистый прозрачный источник, бьющий из-под земли, - источник иссякнет. В этом месте вырастает пан-цуй. Могучая сила молнии порождает растение. Сила небесного огня и жизненная сила земли скрыты в корне пан-цуя. Корень пан-цуя это сама жизнь.
- А что ты растираешь в чашке? - допытывался владыка. - Один ли корень будешь давать мне?
- Велика сила пан-цуя, - ответил бухарец. - Если лечиться только корнем, кровь выступает из носа и десен. Я делаю лепешки из пан-цуя, молодых оленьих рогов, медвежьего клея, морских водорослей и настоя других трав...
Слух владыки ласкала тихо журчащая речь бухарца. Ев-фимию нравилась уверенность врача, он начинал верить в чудесную силу пан-цуя.
- Скажи лекарю, Лаврентий, - обратился он к дьяку, - ежели он меня вылечит - отблагодарю, золота не пожалею.
- Если захочет бог, - низко поклонился бухарец, - ты будешь здоров, великий господин.
Дверь отворилась, и казначей Феодор появился на пороге:
- Разреши, владыка, дело есть.
- Что за дело, отче? - недовольно спросил больной.
- Боярин Исаак Борецкий к тебе и другие бояре. Говорят, беспременно надо владыку видеть.
Подумав, Евфимий промолвил:
- Зови, отче.
Ждать гостей пришлось недолго. Первым, гремя боевыми доспехами, во владычные покои вошел Борецкий. Он с достоинством поклонился новгородскому архиепископу, а владыка удивленно спросил:
- Кого воевать собрался, боярин?
- Надо прекратить мятеж, владыка! - не скрывая беспокойства и не отвечая на вопрос, сказал Борецкий. - Весь город вооружился на нас. Просим тебя, заступись!
Несколько бояр в доспехах тихо вошли и стали позади
Борецкого.
- Они вчера хотели грабить наши дома, - повысил голос Борецкий, - только мои дружинники сумели разогнать этот сброд... вечных мужиков...
- Чего требуют вечники, - перебил Борецкого владыка, - тебе ведомо, боярин Овинов?
Боярин Овинов тревожно посмотрел на Борецкого, потом на владыку:
- Ведомо мне. Выдать боярина Данилу Ивановича Божева, кричат. Боярин-то от суда убег, к смерти его вечники приговорили. Кабы тихо дома сидел да богу молился Данила Иванович, и обошлось бы. Народ новгородский отходчив, милостив. А боярин за бесчестье мстить начал. Его людишки Степанька схватили, пытали да глаза выжгли... Ты велел, владыка, отдать Степанька, так его, слепого, к вечникам повели. Мужики еще пуще разъярились, Божева требовать стали.
- Выдать вечникам Божева! - едва выговаривая от гнева слова, сказал владыка. - Отдать немедля!
- Нельзя отдать боярина черному народу на растерзание! - загремел Борецкий.
Он выпрямился и, откинув со лба волосы, вызывающе оглядел всех: