72234.fb2
- Ну-ка глянь, Труфан Федорович.
И посадник нагнулся с ключом над шкатулкой. Звякнул замок, со звоном открылась крышка; кипарисовый ларчик внутри был разделен перегородкой пополам и оклеен атласным шелком. В одной половине ларчика хозяин держал драгоценности, а в другой хранились документы.
- Вот... - Боярин вынул из шкатулки пергаментный свиток.
На пожелтевшей от времени коже Амосов увидел чертеж Ладожской крепости. Он с любопытством принялся разглядывать линии и надписи, густо покрывавшие пергамент:
- Смотри-ка, стены башни сколь толсты, - хвалился посадник. - Пороками1 их ввек не возьмешь. Вот хода потаенные: один под Волховом с Тайничной башни идет, а этот тайник в земляной город с Климентовской. Тут колодцы тайные, а здесь погреба... Вот и рассуди, Труфан Федорович, разве свеям такой город взять!
1 Порок - старинное название тарана, всякого стенобитного орудия.
- Об этом и думки у меня нет, чтоб свей город взяли, - спокойно ответил Амосов, свертывая пергамент.
- То-то, Труфан Федорович, не взять свеям Ладогу!.. - Посадник положил обратно в ларец чертеж, прикрыл крышку и обратился к Амосову. - Я, Труфан Федорович, часто тебя в непогодушку вспоминаю. Жизнь ведь у тебя вся на море прошла. Жалко небось потерянные годы?
- Снова жизнь начинать - на море пошел бы! - твердо ответил Амосов. - Мне сроду в морском ходу любо.
- Так-то так, да ты, Труфан Федорович, все в нехоженые земли уплываешь, за тридевять морей да за льды ходячие. А кому нужны труды твои да тяготы несказанные? Разве ближе промыслу нет?
Труфан Федорович встрепенулся, глаза его сверкнули задорно, по-молодому.
- Расскажу тебе я, Никита Афанасьевич, притчу одну про кормщика-новгородца Ивана Гостева-сына. С моим отцом в одно время плавал, брательниками были.
Амосов откашлялся, расправляя усы.
- Вот слушай. По слову Великого Новгорода ходили промысловые суда в дальние концы Студеного моря-океана1.
Кормщик Иван Гостев-сын правил свои лодьи дальше всех, и достиг он Нехоженой Земли. Этот берег он полюбил и в губе поставил избу. А урочная ловецкая пора отойдет, и Гостевы лодьи правят обратный путь.
Сдаст Гостев товар Великому Новгороду, помолится в соборной Софийской божнице, и опять побежали лодьи в край Студеного моря, в Гостево становище.
Сорок лет ходил Иван Гостев своим неизменным путем в дальний берег. И тут пало ему на сердце сомнение: "Зачем хожу в этот удаленный берег? Кому нужны несчетные версты моих походов? Найду берег поближе, будет путь покороче".
В смятении стоит Иван Гостев у кормила лодейного. В парусах свистит шелоник2. Рядами и грядами набегает морская волна. И видит Иван Гостев: чудная жена, одетая в багряни-цу, стоит у середовой мачты3 и что-то считает вслух, и счет свой вписывает в золотую книгу.
"Кто ты, госпожа? - ужаснулся Гостев. - Что ты исчисляешь и что пишешь в книгу?"
"Я премудрость божия, София Новгородская. Я считаю версты твоего морского ходу. У меня измерены все твои пути. Каждая верста морских походов сочтена и вписана в книгу жизни Великого Новгорода".
1 Легенда записана писателем Б. В. Шергиным.
2 Шелоник - юго-западный ветер.
3 Серед6вая мачта - грот-мачта.
"Ежели так, - воскликнул кормщик Гостев, - то и в более далекий край пойду и пути свои удвою!"
- Так и я, - закончил Амосов, - ежели надобно, за тридевять земель пойду, не откажусь.
- Уговорил, уговорил, Труфан Федорович! Ты, как старый ворон, даром не каркнешь. Знаю, большое дело делаешь, я ведь в шутку.
Посадник широко зевнул и лениво перекрестил рот. Пошарив на груди, он поднес ко рту серебряную свистелку.
- Боярыню покличь, - велел он появившемуся слуге.
Мягко ступая, из соседней горницы вошла полногрудая, высокая женщина. Она была совсем молода и казалась дочерью посадника.
- Татьянушка, голубушка, - стал жаловаться жене боярин, - разморило меня, в сон так и клонит, сил нет терпеть. Вели мне постель приготовить,, да и гостюшке нашему Труфа-ну Федоровичу, чай, надобно бы соснуть.
Он посмотрел на Амосова одним глазом, другой уже не в силах был открыть.
- Никита Афанасьевич, - певучим голоском отвечала хозяйка, - как же спать? Запамятовал небось, сегодня ведь гости у нас да скоморохи.
- Ну-к что ж? Потешься, Татьянушка, а я сосну. Гостям-то скажешь: хозяин, мол, все ходит с дозором - городище от свеев блюдет.
"Старый хочет спать, а молодая играть", - подумал Амосов.
И, желая услужить молодой хозяйке, вслух добавил:
- И я посмотрю скоморохов, боярыня. Покличь, как придут. -Мореход учтиво поклонился хозяйке.
- Да здесь ведь, Труфан Федорович, гостей принимать будем, здесь и скоморохам место.
Боярыня вышла готовить мужу постель. Вскоре ушел и воевода.
Амосов, оставшись один, подошел к небольшому поставцу из карельской березы. Поставец был покрыт алым суконным завесом с зеленой атласной кромкой.
Отдернув завес, Труфан Федорович взял с полки одну из книг и углубился в чтение. Он не заметил, как слуга внес серебряную жаровню, украшенную затейливым узором. Ароматный дымок струйками поднимался над жаровней, расплываясь по горнице.
* * *
Скоро час, как в хоромах ладожского воеводы пируют гости под песни и пляски скоморохов. Сейчас идет представление в лицах. Один из балагуров, переодетый в женское платье, играет
Гости хохотали, перебрасываясь веселыми шутками.
жену богатого, но старого купца Терентьища. Молодая и приветливая Авдотья Ивановна раскапризничалась. Она жалуется мужу на здоровье - болит у нее и тут и здесь. Авдотья Ивановна требует, чтобы муж скорее шел искать лекарей.
Богатый купец Терентьище очень любил жену и слушался ее. И сейчас, взяв деньги, он отправился в Новгород искать лекарей и встретил скоморохов. Скоморохи окружили Терентьища и стали спрашивать его, почему он грустный. Один из скоморохов играет на гуслях, другой поет веселые песенки.
Терентьище рассказываете болезни своей жены Авдотьюш-ки. Волхвы предлагают вылечить ее. Они приказывают Те-рентьищу взять дубинку и влезть в мешок. Ухватившись за концы, все, охая и кряхтя, потащили мешок с купцом к нему домой - в Юрьевскую слободу.
Встретив Авдотью Ивановну, они передали ей последний привет от Терентьища и рассказали, что муж ее лежит мертвый и вороны выклевали ему глаза. И жена вдруг преображается: куда делись скука и болезнь. Она весело смеется, радуется, что избавилась от постылого мужа. На радостях угощает скоморохов вином и миндальными орешками и просит спеть песню про старого мужа.
И вот, усевшись на лавку, скоморохи запели веселую песенку и заиграли на гуслях. Песенка призывала старого мужа Терентьища вылезти из мешка.
Богатый купец Терентьище, в большой досаде на Авдотью Ивановну, тотчас выскочил из мешка и принялся дубинкой охаживать ее недуг. Недуг выпрыгнул в окно, чуть не сломав голову в спешке, оставив платье и деньги купцу Те-рентьищу.