Не веря еще, что остался жив, Никита стал осматривать карбас. Судно сидело крепко, и сейчас прямой опасности не было. Но долго так продолжаться не могло: вода, непрерывно бившаяся под днищем, рано или поздно должна была разрушить судно. Гвоздарь стал соображать, как спасти себя и драгоценный груз.
"Ежели б на тот камень перебраться", - с надеждой думал он, оглядывая небольшую площадку на камне, торчащем справа. Действительно, этот потрескавшийся камень, поросший мхом и чахлым кустарником, мог спасти его.
Большим промысловым ножом Никита разрезал веревки, распорол рядно и стал перекладывать тюки из карбаса на спасительный островок. Закончив с грузом, он и сам перебрался на камень.
Островок находился как раз посередине ревущего потока; он дрожал и колебался от напора воды, стремившейся сбросить его со своего пути. Взглянув вниз на водопад, Никита невольно схватился за тонкую березку и отполз подальше от края. Стараясь найти выход, он обратил свой взгляд на левый берег реки, густо поросший лесом.
"Сажень десять до берега, - прикинул Никита. - Да что толку-то, разве переплывешь?"
Внезапно его внимание привлекло движение в ветвях кустарника. Из прибрежной чащи выскочил крупный лось и заметался на небольшой галечной косе.
Не успел Никита сообразить, в чем дело, как из леса появились поджарые серые звери и бросились на лося.
- Волки! Конец сохатому, - пожалел новгородец.
Ему и в голову не могло прийти, что лось решится переплыть в этом месте реку. Но положение у зверя было безвыходное. Спасаясь от острых волчьих клыков, он как-то неуклюже подпрыгнул и забился в быстрых струях Выга.
Лоси - превосходные пловцы, но как ни старался большой и сильный бык справиться с течением - все было напрасно. Он упрямо запрокидывал голову, украшенную плоскими рогами, выставлял из воды горбатую морду.
Зверя быстро несло к водопаду. Барахтаясь, он все еще не хотел сдаваться, пытаясь достигнуть островков, между которыми торчал карбас. Вокруг головы лося белел венок, вспененный сильным течением.
Зверь, подхваченный водоворотом, исчез в глубине, а когда его снова вынесло на поверхность - порог был рядом. Лосиные рога еще раз мелькнули перед глазами Никиты и снова потерялись в белой пене...
А на косе, где недавно топтался лось, пять голодных лохматых волков сидели на гальке и, казалось, с удивлением оглядывали человека, забравшегося на черный камень.
В это время товарищи Никиты не спускали глаз с дымящейся пасти водопада. Они ждали, когда в водовороте промелькнет карбас, желая хотя бы взглядом проводить морехода в его последний, страшный путь. Лесистый островок закрывал от них и Никиту, и карбас, и скалы.
- Дяденька, дяденька, - раздался неожиданно звонкий голос, - карбас твой в каменьях увяз! Кормщик-то на Чертов Зуб слез. - Это прибежал запыхавшийся Егорий.
- Где карбас? Какой кормщик? Ты толком говори! - обступили мальчугана дружинники.
- На камне, что Чертовым Зубом прозывается... А кормщик высокий такой и лоб рассечен. - Егорий показал, как проходит шрам на лице кормщика.
Труфан Федорович словно ожил:
- Помню, помню, за этим островком еще два камня поперек реки торчат. Сумел, значит, Никита карбас меж ними направить... Пойдем, Федот, посмотрим, чем мужику помочь можно.
И Амосов зашагал по тропинке. За Федотом двинулись и дружинники. Пройдя немного вперед, они увидели Никиту, стоящего к ним спиной, тюки с товаром и карбас меж скал.
- Товар не забыл, - растроганно говорил Амосов, - сохранил, родной...
- Что ж, ребята, время волочить! - загудел Федот. - Надоть к Никите быстрее добираться. Сначала на остров, а с острова до каменьев рукой подать.
Все согласились с Федогом, но, когда вернулись на прежнее место, откуда до острова было ближе всего, поняли, что добраться до него - задача нелегкая.
Переплыть рукав в этом месте не было никакой возможности. Можно было попытаться пристать к острову на карбасе, плывя по течению, но и здесь успех был маловероятен. А если бы человеку все же удалось благополучно выбраться на крутой берег островка, то лодку неминуемо перевернуло бы или залило водой.
- Н-да... - задумался Труфан Федорович. - Вот и добрались... А ты, Федот, "рукой подать до Никиты-то", - передразнил он дружинника.
- А ежели по ремню на остров? - раздался чей-то голос. Труфан Федорович быстро оглянулся:
- А ты попробуй, Митрий, может, и даст бог.
Дмитрий неторопливо набрал в руки сыромятный ремень из моржовой кожи. Примерясь глазом, он размахнулся - и ремень, со свистом прорезав воздух, зацепился петлей за сломанный сук ели. Дружинники обрадованно загалдели, но сразу же стихли и затаив дыхание наблюдали, как Дмитрий подтягивал ремень. От усилий парня сук разогнулся, и он, боясь, что ремень соскочит, ослабил его.
- Не выдержит меня сук, а то бы я вмиг на той ели был! - вздохнул с сожалением Дмитрий.
Все молчали, разочарованные неудачей.
- Дозвольте мне, я попробую! - неожиданно раздался звонкий голос. - А ежели сук обломаю, все равно не утону. За ремень уцеплюсь. - Егорка схватил Амосова за рукав и с надеждой смотрел на него: - Дозволь, дедушка!
- Руками не удержишься, а вот ежели тебя веревкой обвязать, тогда, пожалуй, дозволю... - раздумывая, медленно говорил Амосов.
Он ласково положил свою руку на голову мальчика.
- Ну-ка, Дмитрий, обвяжи парня покрепче, его-то сук выдержит, - приказал Амосов дружиннику.
- Выдержит! - отозвались эхом обрадованные голоса. - Выдержит, Труфан Федорович, не сомневайся, а не выдержит - не утонет парень.
- Как до ели доберешься, твое дело - ремень привязать, да покрепче, милай, чтобы меня али Никиту выдержал, понял? - наказывал Дмитрий, пробуя узлы на спине у мальчика.
- Понял, дяденька, - ответил Егорка, искоса взглянув на большое тело Дмитрия. - Уж так завяжу, что и вдвоем с кормщиком не тяжко будет.
Дружинники рассмеялись, а Егорка, поплевав по-взрослому на ладошки, схватился за ремень и, быстро перебирая ру
ками, повис над рекой. На середине пути мальчик по пояс оказался в воде: сук был слаб, и даже легкое Егоркино тело сгибало его Не успел Труфан Федорович с дружинниками охнуть, а Егорка уже спрыгнул на землю и возился у ели, привязывая ремень. Скоро он призывно замахал руками.
- Привязал Егорий, - заметил внимательно наблюдавший за мальчиком Труфан Федорович. - Молодчина парень! Мореход из него выйдет стоящий... Ну, Митрий, теперь твой черед! - обратился он к Головне.
Дмитрий собирался недолго. Нащупав нож у пояса и привязав топор, он ухватился за ремень. Перебравшись благопо
лучно на островок, Дмитрий помахал рукой товарищам и вместе с мальчиком быстро скрылся в диких зарослях. С трудом пробираясь сквозь густой кустарник, плотно охвативший со всех сторон десяток тощих и высоких елей, они, тяжело дыша, вышли на противоположный берег острова и сразу же увидели Никиту на плоской вершине камня.
- Никита-а-а! - закричал Дмитрий.
Да куда там, рев водопада заглушал всё. Кормщик, не оборачиваясь, упорно продолжал смотреть на берег.
- Дяденька, а ежели камнем в кормщика - легоньким, вот таким? - показал мальчик зажатый в руке камень.
- А ты попадешь в Никиту-то?
- Таким камешком я малую пгицу отсель зашибу, - с гордостью ответил Егорка, - а то в Никиту! - И он ловко швырнул камень в спину кормщика.
Никита вздрогнул, обернулся и увидел на зеленом острове, у самой воды, Дмитрия и Егорку. Он обрадовался и сразу понял, что надо делать. Когда Дмитрий перебросил ремень. Никита продел его сквозь трещину в скале и закрепил за надежный, криво выступавший обломок.
С концом в зубах Дмитрий взобрался на ель, выросшую у самого берега, и намертво прикрутил ремень за ствол. Теперь осталось самое легкое. Тюки с товаром Никита подвязывал к протянутому над потоком ремню, а Дмитрий, оседлав еловый сук, орудовал веревкой, перетаскивая тюки через водопад.