- Говорите.
- Что со мной будет?
- Вас будут судить.
6
Когда Регеля увели, Коршунов пошел в кабинет Кузнецова. Там был Левинсон, еще в кожаной куртке, и Алексеев, командир авиаотряда, и уполномоченный Иванов. Кузнецов сидел за столом, и трубка его дымила, и на круглом лице его сияла улыбка, и глаза весело щурились.
- Что же вы скажете, товарищи командиры? Что же скажешь ты, полковник Коршунов?
- Скажу, Андрей Александрович, что мы сражение выиграли.
Вошел секретарь Кузнецова, подошел к Коршунову и тихо сказал ему:
- Вас к городскому телефону, товарищ полковник.
Коршунов прошел за секретарем в соседнюю комнату и взял трубку.
- Да, да, Анна? Прости, пожалуйста, никак не мог. Не хотел будить тебя, потому и не предупредил. Да, немножко много было работы. Что? Что забыл? Да, правда! Спасибо. Ты уходишь в институт? Не пойдешь сегодня? Хорошо, скоро приеду. Хорошо.
Пока Коршунов говорил, командиры вышли из кабинета Кузнецова, и Коршунов прошел в кабинет.
Кузнецов писал в Москву.
- Товарищ комбриг, - сказал Коршунов, - вы как-то упрекали меня в том, что я скрываю свои семейные торжества.
- Упрекал, полковник.
- Ставлю вас в известность об очередном торжестве. Я сам забыл, да Анна напомнила. Мне сегодня исполнилось тридцать пять лет.
- Какой же ты молодой, полковник Коршунов!
1937 - 1938
Каракол - Ленинград