Рамазан с волнением прислушивался к их разговору. И когда увидел, что все закончилось мирно, облегченно вздохнул и сказал:
- Таир не из тех, товарищ Кудрат, кто опозорит наш трест.
Вышка вздрогнула от удара. Все обернулись - к буровой приставал нагруженный трубами большой черный баркас.
Лицо Исмаил-заде осветилось его обычной улыбкой: Бадирли привез бурильные трубы ровно в половине второго.
Соскочив на мостки и увидев управляющего, он обрадовался. "Хорошо, что сам здесь и видит собственными глазами", - подумал он и облегченно вздохнул.
- Ох, ну и человек!.. - прошептал он, переводя дыхание. - Этой своей улыбкой прямо режет тебя, как ножом.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Вскоре после того, как Исмаил-заде уехал с буровой, начало светать. Белые облака, подобно огромным кипам хлопка, громоздились над морем и медленно плыли к югу. Ветер, поднявшийся еще с вечера, постепенно крепчал, и пенистые волны, тяжело перекатываясь, вздымались все выше. На горизонте, в сизоватой дымке уже проглядывал вишневый диск солнца.
А на буровой Рамазана даже не замечали, что наступило утро. Стараясь наверстать упущенное время, все делали свое дело быстро и четко. Новые трубы одна за другой опускались в скважину. Всегда сосредоточенный, казавшийся даже сердитым во время работы, Рамазан ни на минуту не отходил от скважины, внимательно смотрел за всем и временами давал указания то Джамилю, то Таиру.
Когда лучи поднявшегося над горизонтом солнца брызнули сквозь железные переплеты вышки, ротор уже вращался полным ходом, заглушая все прочие звуки глухим монотонным шумом. Бурение шло в обычном темпе. Лица людей были строги, сосредоточенны. Таир следил за поступлением глинистого раствора в скважину, но мысли его были далеко. Он думал о родном доме, о матери, никогда еще не приходилось ему разлучаться с ней на такой длительный срок.
Всем был доволен Таир, все ему нравилось в городской жизни и в работе на морской буровой, но отсутствие материнской заботы заставляло его чувствовать себя одиноким, как на чужбине. "Будь она здесь, - думал Таир, ни на что не променял бы Баку... А что, если привезти ее сюда? Но где, у кого она будет жить? Да и сама она вряд ли согласится бросить обжитый домик и переехать в город..."
Он взглянул на стрелку дриллометра, и этот аппарат, похожий на большие часы, напомнил ему, что приближается время утренней смены, когда на буровой должна была появиться Лятифа. Таиру вдруг показалось странным, что он совсем забыл о девушке. С некоторых пор при одной мысли о Лятифе у него пропадало желание вернуться в деревню. Так и теперь: забыв сразу о матери и деревне, он стал думать о девушке и с нетерпением поглядывал в сторону, откуда должен был подойти баркас.
Но "Чапаев" не показывался.
Время тянулось медленно. Нетерпение Таира росло. "Открою ей сердце, а там - будь, что будет!" - думал он, бросая беспокойные взгляды на бурное море.
Рамазан давно заметил эти взгляды, но решил, что парень просто устал и с нетерпением ждет смены. Будь это не новичок Таир, а кто-нибудь другой, мастер обязательно сделал бы замечание, а тут он только подумал: "Что ж, паренек совсем еще молод, не привык так много работать..."
Джамиль, тоже наблюдавший за своим другом, сразу догадался, почему тот с таким волнением ожидает прибытия баркаса. Увлечение Таира казалось ему несерьезным, и внутренне он посмеивался над ним, тогда как свою любовь к Лятифе считал настоящим, глубоким чувством. Скрывая это чувство от других, выказывая внешне полное безразличие к девушке и даже сердясь, когда кто-нибудь намекал на его тайну, Джамиль был убежден, что друг его быстро остынет. "Таир - мальчишка еще, - успокаивал он себя, - тянется к ней больше из любопытства". И смотрел на их встречи с иронией уверенного в себе, опытного в житейских делах мужчины.
Неожиданно для обоих раздался сердитый окрик мастера:
- Таир! О чем ты думаешь?
Таир испуганно вздрогнул:
- Что случилось, уста?
- По-твоему, ничего не случилось? Смотри, - Рамазан указал рукой на пустой желоб, - весь раствор ушел в скважину! Сколько раз я предупреждал тебя: следи внимательно, чуть что - сейчас же зови меня. Эх!.. - с досады он махнул рукой и помрачнел еще больше. - То-то и говорят: пошли ребенка, а сам иди за ним по пятам. Считали тебя за стоющего парня, поручили дело. Вот и результат! Видишь, что наделал?
Таир замер на месте. Слушая язвительные слова старика, он вспомнил свое первое впечатление о нем и удрученно подумал: "Вот он и показал себя!"
Торопясь остановить поглощение глинистого раствора, Рамазан указал на сваленные в углу площадки мешки с цементом и крикнул рабочим:
- Тащите сюда! Скорее!
Рабочие, подтащив мешки, начали быстро делать специальную смесь, добавляя в глинистый раствор цемент и силикатный порошок. Рамазан то и дело покрикивал:
- Добавь, добавь еще!
Видя необычайную взволнованность мастера, Таир понял, что допустил серьезную оплошность. Рамазан изредка бросал на него хмурые взгляды и укоризненно качал головой.
В самый разгар работы к буровой пристала моторная лодка "Весна". Из нее выпрыгнул комсомольский организатор Дадашлы и, подойдя к глиномешалке, весело поздоровался с рабочими. Прежде всего ему бросилось в глаза, что Таир чем-то расстроен. "Что это с ним?" - подумал комсорг и намеренно громко обратился к нему:
- Ты, парень, почему не встаешь на учет?
- Потому что одной ногой все еще стоит у себя в деревне. Вот и результат этого, - ответил вместо Таира Рамазан и кивнул головой на скважину, которая ненасытно поглощала раствор. - Комсомолец в работе должен быть примером, а он...
Не понимая, в чем дело, комсорг оглянулся вокруг себя.
- А что он у вас тут натворил?
- Что мог, то и натворил: прозевал утечку раствора.
Дадашлы подошел к Таиру и сердито сказал:
- Придется вызвать на бюро, дать нахлобучку... Товарищ Байрамлы, я спрашиваю, почему ты до сего времени не встал на учет?
- Моя учетная карточка осталась в районе. Надо написать, чтобы выслали, - хмуро проговорил Таир, а про себя подумал: "Если и впредь так пойдет, то незачем и писать в район".
Дадашлы не удовлетворился таким объяснением.
- Во всяком случае мы этого дела так не оставим. Будешь отвечать за аварию!
Таир вытаращил глаза:
- За какую аварию?
- Ну вот за эту... Ты же напортил!
- А тебе какое дело? - вспылил Таир. - Кто ты такой?
- Я? То есть как это - кто я?.. Комсомольский организатор.
- Будь ты хоть сам аллах! Тут один хозяин - уста Рамазан.
- Я думаю, что и уста Рамазан согласен со мной... Учиться тебе надо, парень, ликвидировать свою техническую неграмотность! Где же это видано, чтобы комсомолец наносил вред производству?
- Здорово ты помогаешь! Две недели я здесь и ни разу не видел тебя на буровой.
- Потому что я тоже работаю на производстве. Не хватает времени... Вот встанешь на учет, тогда мы займемся и твоим делом.
- Каким это моим делом?