И главная забота в это время - так поезда провести, чтобы ни одна дряблая нитка на график не легла, чтобы струнами протягивали свой след поезда на графике. Чтобы пятьдесят девять поездов без минуты опоздания в соседнюю комнату уходили. Бывает, что удается так сработать. Ну тогда после дежурства идешь весело, с третьего этажа вниз, как школьник, скатываешься. А бывает, что идешь по той же лестнице вниз и думаешь: бить тебя не били, а следовало бы. Линии на твоем графике разбрелись, разъехались. Перед сменным дежурным совестно!
Остановишься на лестнице и спрашиваешь себя: как же это так вышло, товарищ диспетчер?
Машинисты виноваты? Нет, машинисты исправно поезда вели. Дежурные по станции? И эти не зевали - свое дело делали. Сигналисты? Кондуктора? Сцепщики? Путевые сторожа? Да нет, все они ладно работали, приказания твои исполняли. Тут и признаешься себе: сам виноват - где поторопился, а где и проканителился.
IX
Самое трудное в нашем деле - диспетчерские задачи решать. Бывают задачи и посложнее и попроще, а решать их надо сразу, иногда в одно мгновенье.
Подчас и рисковать приходится, хотя это по уставу не положено. Но ведь всего устав не предусмотрит. Устав ведь рассчитан на нормальный график, скажем, на пятьдесят девять поездов.
А вдруг тебе какой-нибудь шестидесятый, а то и шестьдесят третий подбросят?
Вот и справляйся как знаешь. Хочешь не хочешь, а рискуй. Правда, за каждый риск ты отвечать будешь. Этого забывать не следует.
Устав уставом, а свою голову надо на плечах иметь. Возьмем, например, опоздания. По уставу поездам и вовсе опаздывать не полагается. А они иной раз опаздывают. Вот и строй новую комбинацию на графике.
Хорошо еще, что один поезд опаздывает, а если их у тебя два, или три, или еще больше?
Тут уж ты прямо фокусником должен быть, жонглером: один подхвати, да другой не упусти, да третий поймай.
А главное - виду не подавай, что ты волнуешься или сомневаешься. Отдал приказание - держись его. А начнешь менять свои приказания, мямлить у селектора - вернее всего впросак попадешь. Растеряются все на линии и пойдут путать. Дежурный засуетился, сигналист поднимет крыло семафора на выход, а перед самым паровозом перекроет на три крыла - на запас. Машинист запутается вконец и разгонит состав на полный ход. Вот и врежется поезд в тупик, перебьет в щепки вагоны.
Нет, лучше уж рисковать, чем мямлить.
Был у меня такой случай.
Отправлял я не так давно машины - доменные воронки - на Урал, Магнитострою.
Обычно грузы на Урал через Вологду идут. Другой диспетчер ими распоряжается. А тут забили вологодскую линию товарными поездами - вот и пришлось доменные воронки через Москву, по Октябрьской дороге гнать.
А Октябрьская - это уж мой участок. Значит, мне эту задачу и решать.
Выкатили груженые вагоны с заводов. Днем еще выкатили, часа в четыре дня - по-нашему, в шестнадцать часов. А пока согнали вагоны на Сортировочную, пока сформировали поезд, пока документы ему выправили, подошло дело к вечеру. Надо сразу отправлять - груз-то ведь экстренный...
Вечерние часы у меня, у диспетчера, вроде петли на шее. Днем-то еще ничего, на дневном дежурстве и чаю попьешь и в стакане ложечкой помешаешь... А вечером только дышать успевай. Пачками кидаешь на линию поезда из Ленинграда. Вокзал, перроны переполнены пассажирами. Рабочие заводов, служащие, дачники, курортники, командированные - всех надо вывезти за город, каждый билет взял. Кидаю пассажирские поезда пачками, а экстренный мой, с доменными воронками, все еще стоит. Никак не могу его прихватить в пачку да из Ленинграда вытолкнуть. Для этого надо какой-нибудь пассажирский выдернуть, а на его место сунуть товарный с воронками. А ведь каждый пассажирский поезд свое точное расписание имеет. Как же его из пачки выбросить?
Что тут будешь делать? Воронки-то ведь не завтра, а сегодня отправить надо. Приказ от директора дороги. Да и без приказа я понимаю, как ждут этих воронок на Магнитострое. Без них ведь домны отстроить нельзя. Может, каждый день люди на станцию выходят этот поезд встречать.
Вижу это, как перед глазами, и держу поезд на карандаше. А только вот как пропихнуть мне его на линию - ума не приложу.
Схлынули у меня наконец пригородные поезда - пошли дальние. На Иркутск, на Петрозаводск, на Москву. Полоцкий... Новосибирский... Еще на Москву. Опять на Москву. Ну, не передохнуть...
Звонят из управления дороги: "Как воронки? Отправлены? К ночи готовятся еще два экстренных состава с машинами в Донбасс... Необходимо их вогнать в расписание".
Повесил я трубку. Вот так, думаю, переплет... На ночь вся надежда была у меня. Думал, как пропущу скорые, так и дам магнитогорский между шестисотыми. А тут... отбирают у меня ночь. Вот оно, дело-то, как повернулось...
Шарю я, шарю по графику. Тычу карандашом, тычу - никак не могу приткнуть поезд с воронками. Такая теснота... Ткнулся перед двадцать седьмым - это скорый московский - не выходит. Перед двадцать девятым ткнулся - опять не вышло. Перед тридцать первым... И перед тридцать первым не вышло. А тут на очереди уже "Красная стрела", московский экспресс. Что ж, думаю, делать-то с воронками? Из диспетчерской тебя сейчас не выпустят. Хоть влепешку расшибись, а найди место воронкам.
Кашлянул громкоговоритель:
- Диспетчер...
Гляжу на часы. Ну да, вот она и "Стрела".
- Кто у аппарата? - спрашиваю.
- У аппарата первый светофор. "Красная стрела" готова. Подаем из парка к вокзалу.
- Понято, - говорю, - подавайте...
Ткнул я карандашом в график - поставил точку. Хрустнул мой карандаш, поломался. И чинить я не стал. Отбросил карандаш, взял новый.
Что ж, остается теперь только дорожку "Стреле" приготовить. Вызываю линию, отдаю приказание:
- Убрать поезда на запасный. Освободить путь - "Стрела" пойдет.
Все поезда, какие есть на линии, тут обязаны посторониться. Иной поезд, может, километров пятьдесят уже от Ленинграда отмахал, возле Тосно где-нибудь погромыхивает, а тронется "Стрела", от перрона только оторвется должен уж этот поезд во все лопатки к ближней станции катить и с ходу на запасный путь укрыться.
На пятьдесят километров путь чистый должен быть перед "Стрелой". Такое правило. "Стрела" еще из Ленинграда снимается, а ее уже в Малой Вишере встречают. Вот как!
Сто шестьдесят километров до Вишеры одним духом "Стрела" проходит. В Вишере чуть передохнула - катит без остановок до Бологого. А Бологое - уже полпути до Москвы. Вот какие у "Стрелы" перегоны! Все станции побоку. Обухово, Славянка там, Тосно, Ушаки - вроде путевых будок для нее. Только в окнах помигивают.
Повернул, значит, я селекторный ключ - отдал приказание очистить линию. Стоит "Стрела" у вокзала, под стеклянной крышей. Ей еще и паровоз из депо не подан, проводники в белых перчатках только еще первых пассажиров встречают, по вагонам рассаживают - а путь для "Стрелы" до самого Тосно уже расчищен.
А все-таки - как же быть с воронками?
Встал я, прошелся по комнате, опять сел.
И, понимаете ли, решился я. Повернул опять селекторный ключ:
- Депо? Машиниста Коротаева позвать.
Вызвали Коротаева. Поздоровался я с ним на этот раз, хотя и не полагается этого по правилам. И спрашиваю:
- Как, - говорю, - чувствуешь себя? "Щука" твоя исправна ли?
- Оба, - говорит, - в исправности - что я, что "Щука".
- Очень рад, - говорю, - а теперь слушай меня, Коротаев. Можешь ли ты на своей "Щуке" от "Стрелы" ускакать? С товарным поездом в шестьсот пятьдесят тонн, с доменными воронками?
- От "Стрелы"?.. Замолчал громкоговоритель.
- Ну как, - спрашиваю, - Коротаев, поедешь или нет? Я тебя не неволю.
Молчит громкоговоритель.