Выясняя отношения, мы и не заметили, как среди бурлаков появились хозяин расшивы, кормщик и два водолива. С расшивы они привезли мешок муки и пустой бочонок. Бурлаки сразу же сгрудились вокруг них.
- Тише, ребята, - покрывая общий шум, пробасил кормщик с широкой, как лопата, бородой. - Прежде чем отправиться, хозяин Данила Захарыч Осетров желает вам слово сказать.
Неказистый и рыжий, как и отец, однако, в отличие от него, щегольски одетый в алую шелковую рубаху, подпоясанную кушаком, высокую мерлушковую шапку, Осетров-младший, опершись на плечо кормщика, поднялся на бочку.
- Осетровы, - выкрикнул он, - по пустякам говорить не любят, время ныне дорого! Фамилия наша по всей Волге известная. Ежели с душой потрудитесь, не обижу, свое получите сполна! Но и спуска никому не дам, коли нарушите ряду! Выслушайте ее еще раз со вниманием, больше повторять не стану.
Он помахал свернутой в трубочку бумагой над головой, развернул ее и стал читать, время от времени останавливаясь и буравя толпу колючими глазками:
- Идти нам от села Лыскова до Рыбни со всяким в пути поспешанием, кормщикам и водоливам во всем быть послушным: в тяге бичевою, завозом и другим волжским ходом. А ежели судно в песок или в гряду убьет, или станет оно на камень или мель, то нам, бурлакам, снимать его и выводить на большую воду денно и нощно. А буде без перегрузки клади выручить его нельзя, то перегружать, сколько бы крат ни было, в счет общего расчета.
- Стой, хозяин, - вскричал Ерофеич, - безденежно перегружать кладь уговора не было!
- А чьи кресты на ряде стоят? - живо обернулся к нему Осетров.
- Так ты же нам вчера бумагу не читал, а лишь своими словами пересказывал! Мы тебе и доверились!
- Верно, Ерофеич! Не слыхали мы ничего такого! - поддержали "дядьку" вольные бурлаки.
- Спали вчера, видно, крепко, - возразил судовщик, - вот и вылетело из головы! А объявлял я вам о том при кормщике, верно, Нилыч?
- Был такой разговор, - прогудел тот, поглаживая бороду.
- Лопни твои бесстыжие глаза, кормщик! - вступил в пререкания Соленый. - Я ведь при беседе состоял, но слов таких о безденежных перегрузках что-то не упомню! А толковали мы лишь о том, чтобы их вовсе избежать!
- Полайся у меня еще, Соленый! - погрозил кулаком Нилыч. - Живо на свои варницы угодишь!
- Эх ты, - махнул бурлак обожженной рукой, - а я-то тебя вчера за человека принял, душу открыл!
- Ты, кормщик, нам не грози! - возвысил голос Ерофеич. - Мы ведь друг за друга стоим! Обидишь одного, мы котомки за спины - и айда! Только нас и видели!
- Паспорта-то ваши у меня! - напомнил Осетров.
- Заберем!
- А я не отдам, пока задаток не вернете и неустойку не уплатите!
- Что ж, обойдемся без них! Только тогда уж не обессудь, судно твое разнесем в щепки!
- Ладно, ребята, - пошел на попятную Осетров, - полно зубатиться! Должно, вчера мы друг друга не так поняли. Попробуем перегрузок вовсе не допущать! Ну а коли случится все-таки, кладу пятнадцать копеек в сутки на человека!
- Клади, как у всех положено - двадцать!
- Стоит ли из-за пятачка ссориться, ребята? Я и так вам уступил! Дослушайте ряду сначала!
- Читай! - закричали со всех сторон.
Голоса спорщиков утонули в общем шуме.
- Коли появится в судне течь, - продолжал Осетров, - то водоливам помогать денно и нощно, мешки с мукой перетаскивать на сухое место, отыскивать течь и зачинять. В случае же бедствия от внезапной бури, удара о скалы или проломления на карге* бурлакам стараться судно всеми силами отливать и до гибели не допущать. Труд во спасение судна, - добавил от себя, - коли такой понадобится, оплачиваю также из расчета пятнадцать копеек.
_______________
* К а р г а - затопленная коряга.
- Мы жизнью рискуем, - пробасил Подкова, - а ты пятаки жилишь!
- Не допустите бедствия, - возразил Осетров, - вам же выгода будет! Я ведь тоже немалым капиталом рискую! Поможете его сохранить - еще по копейке добавлю.
Осетров спрыгнул с бочки, но его место тут же занял кормщик.
- Согласны, ребята? - крикнул он.
- Согласны! - поддержали неуверенно некоторые.
- Эх, - рванул с досады рубаху на груди Соленый. - Как малых ребят, дважды обвел нас купец вокруг пальца.
Вдруг кто-то сзади тронул меня за плечо.
Я обернулся и увидел... Егора Пантелеева, одетого, как все бурлаки, в холщовые порты, посконную рубаху, обутого в лапти.
- Егор! - бросился я к нему. - Какими судьбами? Ты же...
- Молчи, - оборвал он меня на полуслове. - Тут не спрашивают, кто ты и откуда. И жалеть меня не нужно!
Он взял меня за локоть, отвел в сторону.
- Вершники князя, - шепнул на ухо, - за мной следили и кольцо, княгинин подарок, отобрали. Уж не знаю, по своей ли воле, или по наущению князя. Так что я теперь такой же бурлак, как и все. И о моем прошлом молчок. Ты-то как здесь? Снова по заданию князя?
Я коротко сообщил Егору, что случилось со мной. Он посочувствовал мне, особенно тому, что надолго откладывается мое свидание с матушкой.
- И я, - развел руками, - как назло, в скором времени не смогу ей передать записку. Правда, о ее здравии ты у нашего судовщика можешь справиться.
- Станет ли он со мной говорить? К тому же, Егор, надеюсь я все-таки матушку вскорости сам повидать.
- Бежать думаешь? - присвистнул Егор. - Для оброчного, слышал я, то почти немыслимое дело! Головой поплатишься! Потерпи лучше еще маленько.
- Еще одно неотложное дело у меня, Егор!
- Какое же?
- Добрых людей уберечь от беды. Князь с купцами богатыми замыслили против них недоброе.
- Против кого же? Вдруг тоже знаю?
- Наверняка знаешь, - на миг заколебался я, можно ли вполне довериться Егору.