И в том и в другом случае речь не идет о преодолении генетического кода истории локальной цивилизации, ибо это станет уже не историческим развитием, а историческим прехождением локальной цивилизации. Речь идет именно о ее развитии и, следовательно, о цивилизационной модернизации одного и того же генетического кода истории одной и той же локальной цивилизации, о новых духовных основах в основах человеческой души, обретаемых на базе саморазвития одного и того же генетического кода истории только с разной степенью цивилизационных заимствований.
И надо признать, что большая часть локальных цивилизаций возникли и развиваются за счет цивилизационных скрещиваний и заимствований. В этом отношении весьма показательным является опыт исторического развития европейской и российской цивилизации. Между ними много общего: обе являются христианскими, обе возникли в результате исторических и цивилизационных синтезов варварского мира с позднеантичной цивилизацией и культурой, обе имеют общий цивилизационный источник в цивилизации и культуре Древней Греции. Исторический и цивилизационный корень обеих цивилизаций один и тот же - Древняя Греция и позднеантичное христианство. Соответственно, их генетический код истории имеет много и принципиально общего, ибо формировался из одних и тех же культурных и духовных источников на основе и посредством обширных цивилизационных заимствований и скрещиваний. Но вместе с тем есть и принципиальные различия в их генезисе, предопределившие различия между ними цивилизационного масштаба - как различия между Европой и Россией.
1. Прежде всего, надо считаться с изначально разной субъектной базой двух локальных цивилизаций. Россия опиралась на этногенез славянского элемента, втягивавшего в орбиту своего исторического творчества финно-угорский и тюркский этнический компонент. Европа синтезировала другие этнические элементы - в основном германские, романские, кельтские. Этническая основа двух локальных цивилизаций оказалась различной, различной оказалась и их исходная культурная и духовная база, на которой осуществлялись все последующие цивилизационные заимствования, скрещивания, синтезы. А в акте любого взаимодействия результат взаимодействия зависит не только от того, с кем или с чем взаимодействуют, но и от того, кто или что вступает во взаимодействие, на какой базе вообще осуществляется взаимодействие. Здесь она оказалась совершенно различной и в этническом, и в культурном, и в духовном отношениях. Взаимодействие опосредовалось уже разной историей и разными способами ее объективации, вообще разной социальностью, культурой, духовностью.
2. Все эти различия были усилены и подняты на подлинно цивилизационную высоту тем, что Европа и Россия в своем цивилизационном становлении имели разных цивилизационных посредников, опирались на исторический, культурный и духовный опыт разных цивилизаций - соответственно, Рим и Византию. Само собой разумеется, что этот опыт еще по-своему осваивался Европой и Россией. Но главное в данном случае состоит в другом: Россию и Европу отделили от общей и исходной цивилизационной основы, их духовной Родины древнегреческой цивилизации разные цивилизации-посредники, различия между которыми в рамках единой Римской империи накапливались столетиями и самым радикальным образом сказались на цивилизационной специфике Европы и России. В частности, идеократический характер России имеет явно византийское происхождение.
В самом деле, в России вслед за Византией и в отличие от Запада, отношения между светской и духовной властью строились на так называемом идеале "симфонии властей", на глубоком проникновении духовных начал общественной жизни в основы самих принципов государственного устройства и правления. Религиозно-нравственное содержание жизни становилось важнейшим несущим элементом всей державной структуры общества. Церковь, не смешиваясь с государством, вместе с тем не отделяется от него, не превращается в самостоятельную силу в политической борьбе, а стремится, как власть духовная, вместе с властью светской служить общей опорой национальной государственности.
Именно отсюда проистекает ряд следствий, совершенно неожиданных для западного секуляризованного мышления и главное среди них - долг по отношению к государству становится частью чистого отношения к Богу. Государственная власть вообще признается особого рода служением, сродни церковному, монашескому послушанию, а отношение к самому государству доводится до уровня религиозного таинства - до отношения к нему как к святыне. Такое проникновение высших духовных начал в начала государственного устройства и правления неизбежно завершается стремлением если не заменить, то, безусловно, сочетать правовые нормы с нравственными ценностями. Именно такой идеократический характер приобретают в итоге исторического развития России как основы ее государственности, так и сами принципы отношения русского народа с собственным государством.
3. Россия на несколько столетий позже, чем Европа, вступила в цивилизационный и культурный контакт с цивилизацией-посредником, одной из наследниц античной цивилизации и культуры. Это имело не только естественные в таких случаях недостатки - позже вступить во взаимодействие, следовательно, позже получить результаты этого взаимодействия, но и свои достоинства - за это время Россия сумела в большей самостоятельности и самобытности пройти свой путь к формированию основ локальности своей цивилизации. А в истории только то, что приходит к совершенству своей цивилизационной сущности в своей обособленности, становится последовательно исторически и цивилизационно целым.
4. Контакт России с Византией имел географические особенности, которые отсутствовали у Европы. Становление европейской цивилизации, цивилизационное скрещивание варварского мира с западной частью Римской империи, по существу, осуществлялось на территории самой Римской империи. Такой возможности была лишена Россия. Ее географическое положение было таковым, что она пространственно непосредственно даже не соприкасалась с Византией. Эта географическая удаленность сказывалась как на процессах цивилизационных синтезов, так и на их результатах, развивая самобытные начала России-цивилизации, усиливая ее спецификации и во всех направлениях.
И вообще, на процессах цивилизационных синтезов и на их результатах изначально сказывалась главная особенность, присутствовавшая в основном векторе географического распространения восточного славянства, раз и навсегда связавшего его с принципиально иной исторической и географической реальностью. На эту сторону проблемы в разной связи неоднократно обращала внимание русская историческая и философская мысль, в частности, при сравнении исторических судеб германских и восточнославянских племен. "В начале новой европейско-христианской истории, - писал классик русской исторической науки С.М.Соловьев, - два племени приняли господствующее положение и удержали его за собою навсегда: германское и славянское, племена-братья одного индоевропейского происхождения; они поделили между собой Европу и в этом начальном дележе, в этом начальном движении - немцев с северо-востока на юго-запад, в области Римской империи, где уже заложен был прочный фундамент европейской цивилизации, и славян, наоборот, с юго-запада на северо-восток, в девственные и обделенные природой пространства, - в этом противоположном движении лежит различие всей последующей истории обоих племен"7.
5. Россия - это Православная цивилизация, а Европа - нет. Сказанным сказано если не все, то главное о том, чем Россия отличается от Европы православными архетипами своей духовности. Православию Россия обязана всем, самой возможностью быть Россией. В ряду прочего она дала России идею государственности и, что особенно важно, духовное ядро базовых ценностей национальной идентичности. "Церковь принесла на Русь из Византии идею государства, ? утвердила единство народного самосознания, связав народ единством веры как единокровных, единодуховных чад единого Отца Небесного"8.
6. Становление российской цивилизации происходило в совершенно иных, резко-континентальных климатических условиях, с резкими перепадами температур, в 2-3 раза более коротким вегетационным периодом у растений, менее щедрой и более суровой природой. При том уровне производительных сил, который был характерен для периода становления российской цивилизации, ей приходилось в среднем прилагать в два-три раза больше усилий, чем европейской, для преодоления неблагоприятных климатических условий. В конечном итоге, если человек живет природой, то и природа начинает жить в человеке, в его социальности, культуре, духовности, она в своей специфике сказывается на специфике цивилизационных основ общества. Россия не могла бы стать тем, чем она стала, если бы ее историческое становление проходило в иных климатических условиях. При этом положение России в мировой истории как раз в силу ее географических и климатических условий больше чем уникально. Это единственный случай в мировой истории, когда основы локальности цивилизации и великой державы сформировались в районе 60-й параллели географической широты. Для таких процессов и с таким результатом эта широта просто неприемлема, во всяком случае, крайне неблагоприятна. Она создает больше проблем, чем условий для исторического развития.
7. Россия имела иных соседей, чем Европа, принципиально иное историческое, цивилизационное, культурное и духовное окружение. Любой феномен неотделим от условий своего бытия, он тождественен им, есть то, что есть его условия бытия. Естественно, поэтому, имея иное окружение, иные условия исторического развития, Россия могла развиваться только иначе, чем Европа, ибо многое в ее истории диктовалось не ее историей, а историей ее соседей, в частности, самой Европой. Особую роль в формировании системы русско-российских спецификаций сыграла великая вольница Великой Степи. Европа не имела такого фактора в системе исторических условий своего бытия и развития и именно поэтому она не Россия. Фактор Великой Степи в течение многих веков определял многое в исторических судьбах России, вплоть до судьбоносных - быть или не быть не только Россией, но и России вообще.
8. Россия, в отличие от Европы, имела принципиально иную систему исторических вызовов и ответов. Она имела иные проблемы в истории, в частности, иной масштаб внешнего разрушительного давления, не идущий ни в какое сравнение с тем, который имела Европа, а потому иначе сформулировала свои ответы на них, исходя из своих исторических возможностей. Уже с 1055 по 1462 гг. известно о 245 нашествиях на Русь и внешних столкновений. С 1240 по 1462 гг. почти ни одного года не обходилось без войн. Из 537 лет, прошедших со времени Куликовской битвы до момента окончания I Мировой войны, Россия провела в войнах 344 года. За это время ей пришлось 134 года воевать против различных антирусских союзов и коалиций, причем одну войну она вела с девятью врагами сразу, две - с пятью, двадцать пять раз пришлось воевать против трех и тридцать семь - против двух противников. Из этих войн большая часть носила оборонительный характер. И, главное, вызовы-давления исходили со всех сторон света и от противников, которые долгое время превосходили Россию по всем основным конкурентнообразующим показателям в истории, в частности, по уровню экономического и демографического развития.
Россия противопоставила всему этому небывалые успехи в политическом и ментальном строительстве. а) высочайшую политическую централизацию власти. Отставая от Запада в своем экономическом развитии, Россия сумела обогнать его в степени концентрации государственной власти, что обеспечивало способность к тотальной мобилизации всех ресурсов страны и нации, намного превосходившей мобилизационные возможности противостоявших ей держав и коалиций; б) поразительную, особенно с европейской точки зрения, политическую дисциплину всех классов и слоев общества, подчинение их прав и свобод, самого их бытия целям и задачам государственного строительства возрастанию силы и мощи государства, как главному аргументу в борьбе за существование в истории. И этот аргумент долгое время был не от силы, а от слабости России, слабости материального тела ее цивилизации, ее экономических возможностей; в) феноменальную духовную преданность в основах своей души духовным основам локальности своей цивилизации и культуры русско-российский патриотизм, который, в свою очередь, был круто замешан на преклонении перед собственным государством.
В итоге Россия строилась вокруг своего государства. Государство - это была Россия, а Россия - Государство российское. Это была общность, ядром которой стало государство, а в ней армия. В этом смысле Россия во многом строилась и вокруг своих вооруженных сил. И это со временем стало еще одним проявлением специфики России, сложившейся не случайно, а как закономерный результат противостояния натиску католической Европы, языческой, а позже и исламской Азии.
9. Россия изначально развивалась вне ощущений своих пространственных пределов. Европа вплоть до великих географических открытий и освоения Америки и Австралии жила в совершенно ином, по сравнению с Россией, пространственном измерении. Но даже и тогда, когда приступила к пространственной экспансии, она осуществлялась за океаном, вне непосредственного контакта с Европой. Для России пространственная безграничность начиналась сразу же с ее границ. В итоге русская душа оказалась в совершенно ином пространстве, чем европейская - евразийском. Вся безграничность российской Евразии вошла в культурное и духовное пространство России, самым радикальным образом определяя ее культурную и духовную суть. В частности, русский духовный максимализм - это во многом воспроизводство в национальном сознании пространственного максимализма России. Нельзя понять феномена России в его действительной сущности, не понимая его в качестве феномена, образованного пространственным максимализмом, помноженным на духовный.
Все эти факторы, а это, разумеется, далеко не все, сформировали принципиальные различия в генезисе Европы и России, которые и превратили их в различия между Европой и Россией, как между европейской и российской цивилизациями, несмотря на все то общее, что было в истоках их возникновения, в процессе их развития и что будет иметь место в будущем. В сущности, Европа и Россия - это зеркальное отражение друг друга, разный цивилизационный способ выражения архетипически близких форм социальности, культуры и духовности. Между Европой и Россией нет непроходимой грани для социального, культурного и духовного взаимодействия и взаимообогащения. Российское начало легко переходит в европейское, а европейское, особенно начиная с Петра I, еще легче переходит в российское. Россия и Европа являются друг для друга цивилизационным, культурным, социальным и духовным продолжением друг друга - СВОЕ-ИНОЕ друг друга. Европейская цивилизация для своей цивилизационной полноты нуждается в российской составляющей, а российская - в европейской.
Россия находит в Европе не просто часть своего культурного, социального и духовного бытия, она живет этой частью и благодаря этому утверждает себя в качестве России. Европейское начало в российской цивилизации - это не просто та часть, которая может быть, а может и не быть, она есть то, без чего вообще нет России.
Следует обратить особое внимание и на нечто принципиально иное в отношениях России и Европы. Как свидетельствует исторический опыт последних столетий мировой истории, именно на территории России и посредством России происходило разрешение ряда фундаментальных противоречий исторического развития Европы, которые она без России, судя по всему, не могла разрешить. Возьмем самые очевидные среди них - это наполеонизация, фашизация и коммунизация мира. Каждая из этих тенденций в развитии Европы имела выраженное российское продолжение, порождая такие противоречия, такой глубины и масштаба, которые не могли быть решены без привлечения исторического ресурса развития России.
Европа нуждалась в России, как в самом радикальном средстве разрешения противоречий собственного бытия и развития в истории, тем самым необычайно утяжеляя груз собственно российских проблем пребывания в истории. Россия по отношению к Европе достаточно часто выступала своеобразным стравливающим клапаном, стравливающим сверхисторическое напряжение или тупики исторического развития Европы. Эта историческая миссия России по отношению к Европе стоила ей неимоверных усилий и неисчислимых жертв, которые современной Европой до конца не осознаны, а потому и не оценены.
Сравнительный анализ генезиса европейской и российской цивилизаций дает основание еще для одного и весьма существенного вывода, касающегося соотношения логики прерывности и непрерывности в становлении и развитии локальных цивилизаций. Цивилизационная логика истории, по сравнению с формационной, действительно носит выраженный дискретный характер локальная цивилизация возникает и гибнет и вместе с ней возникает и гибнет ее локальность, ее уникальный генетический код истории. Он не воспроизводим в своей уникальности в цивилизационных основах другой локальной цивилизации, не передаваем ей, ибо в этом случае она просто перестает быть другой цивилизацией. В процессе взаимодействия и взаимовлияния цивилизаций и культур заимствованию подлежит если не все, то многое, но в принципе исключается заимствование самого генетического кода истории.
Он вырабатывается каждой локальной цивилизацией самостоятельно, образуя ее сущность, только ее основы и только ее способ бытия в истории. Локальная цивилизация подобно личности неповторима, а потому большее из того, что принадлежало данной локальной цивилизации, с ней и только с ней рождается, с ней и только с ней развивается и умирает. В этом смысле локальная цивилизация - феномен исторически достаточно замкнутый, замкнутый на саморазвитие собственных цивилизационных основ, живущий логикой исторической преемственности только в пределах своей локальности. Все это так, и все это доминирующая тенденция в развитии локальной цивилизации.
И вместе с тем не следует преувеличивать и, тем более, абсолютизировать все это. Абсолютизированные формы бытия - это формы бытия нашего сознания, а не самой объективной реальности, будь то природной или социальной. Все объективно сущее потому и является объективно сущим, что избегает абсолютизированных форм бытия. Они радикально противопоказаны всему, что хочет существовать помимо форм нашего сознания. А потому не стоит абсолютизировать историческую замкнутость локальных цивилизаций, их бытие вне какой-либо связи преемственности с предшествующими или последующими за ними локальными цивилизациями. Эта генетическая связь преемственности в развитии разных локальных цивилизаций все-таки существует. Они не живут и не умирают только для себя. Они не являются исторически абсолютно замкнутыми только на себя. Они живут и умирают и для других локальных цивилизаций, частью своего генетического кода истории участвуя в цивилизационных синтезах, в процессах становления основ новой локальной цивилизации, генетического кода ее истории.
Это хорошо прослеживается не только в генезисе европейской и российской цивилизаций, но и в процессах становления и развития их исходной цивилизационной матрицы - древнегреческой цивилизации. Нельзя объяснить ее генезиса, складывание уникального генетического кода ее истории вне процессов цивилизационных синтезов предшествующими ей древневосточными цивилизациями. И именно так - со всеми цивилизациями Древнего Востока, которые к тому моменту, когда зарождалась классическая греческая, достигли больших высот в развитии и культуры, и цивилизации.
Так, в VIII-VII вв. до н. э. математические знания греков оставались почти на первобытном уровне, а в Египте уже знали основные геометрические построения, а в Вавилоне имелись тысячелетние традиции математических занятий - владели шестидесятеричной позиционной нумерацией, умели решать уравнения первых двух степеней, пользовались целым рядом таблиц, при помощи которых решали даже кубические уравнения. Финикийцы изобрели первую алфавитную систему письма, которую позже восприняли греки, лишь добавив к нему гласные буквы. Это только часть тех несметных духовных богатств, которые греки, как рачительные наследники, сумели освоить, критически переработать и внести в них нечто совершенно новое, пойти дальше в более абстрактном и рациональном освоении мира.
Именно в радикальном преодолении всех культурных барьеров, в абсолютной культурной и духовной восприимчивости древних греков, в том, что они были одними из самых лучших учеников в истории человечества, надо искать одно из ведущих объяснительных причин возникновения древнегреческой цивилизации. И это еще не последнее в процессах цивилизационных синтезов, предшествующих возникновению цивилизации классической Греции. У "греческого чуда" была еще своя линия цивилизационного наследия, восходящая к кикладской (3500-2000 гг. до н. э.), минойской (2000-1600 гг. до н.э.) и микенской цивилизациям (1600-1050 гг. до н.э.). Итоги их культурного развития отнюдь не растворились в "темных веках" (XI-VIII вв. до н. э.) греческой истории, последовавших после вторжения дорийцев. Правда, при всем при этом греческая цивилизация стала греческой, а не какой-то иной, прежде всего, благодаря самой себе. Именно древние греки создали свои архетипы социальности, культуры, духовности, свой способ их объективации в истории и самой истории, но создали все это в связи и на основе цивилизационных итогов исторического развития предшествующих цивилизаций и культур.
Таким образом, наряду с формационной, есть специфическая цивилизационная преемственность в развитии истории. И это понятно: нет преемственности, нет и самой истории. Но при всем при этом наследуется не сам генетический код истории, не сама система архетипов социальности, культуры, духовности, не сам способ их проживания в истории, не сама история и, следовательно, не сама локальная цивилизация, а лишь ее цивилизационно, культурно, духовно воспринимаемые итоги развития. Они и только они ассимилируются генетическим кодом истории новой локальной цивилизации, творчески перерабатываются и принимают новые формы цивилизационного бытия. Все остальное умирает вместе с локальной цивилизацией, ее основой - генетическим кодом истории. Это позволяет сделать окончательно очевидным итоговый вывод относительно вопроса о причинах кризиса локальной цивилизации, того, почему их прехождение в истории - выраженная тенденция.
Все это определяется одним и тем же феноменом - духовными основами истории в основах человеческой души, генетическим кодом истории. Локальная цивилизация возникает на основе и вслед за его возникновением, развивается на основе и вслед за его развитием и уходит из истории на основе и вслед за уходом его из истории - тогда, когда духовные основы истории не находят основ для своего существования в основах человеческой души, когда она ищет и находит другие духовные основы для своего существования, другие архетипы социальности, культуры, духовности, другой способ их проживания в истории и самой истории, когда она отказывается от основ своей исторической, культурной и духовной идентичности и находит их в других духовных основах истории. Но это уже будут основы другой локальной цивилизации, другого цивилизационного субъекта истории - этнокультурной общности, другого способа проживания истории, а потому это будут основы другой истории.
В силу каких же причин духовные основы истории перестают находить основы для своего существования в основах человеческой души? В конечном счете, в силу исчерпания духовного потенциала истории, ее основы генетического кода истории. Он сохраняет себя до тех пор, пока его не начинает разрушать исторический прогресс, пока он духовно соответствует его целям и задачам, в частности, целям и задачам формационной составляющей прогресса и, следовательно, способен дать духовные средства для освоения новых формационных свойств и качеств общества.
Иными словами, генетический код истории существует лишь до тех пор, пока сохраняет себя в качестве основного источника духовной самодетерминации развития локальной цивилизации - оказывается в состоянии порождать формы духовности и способы духовного освоения мира, способные стать не просто новыми духовными основами истории в основах человеческой души, а такими, которые, развивая локальную цивилизацию, вместе с тем сохраняют ее и в той мере, в какой развивают.
Дело, следовательно, не просто в том, что генетический код истории должен сохранить себя в качестве источника новых Истин, новых норм Морали, новых идеалов Красоты, новых символов Веры и вслед за этим и на этой основе в качестве источника нового сознания нового человека нового общества новой истории. Дело еще и в том, что при всем при этом он должен остаться источником сохранения, а не разрушения основ идентичности цивилизационной, культурной, духовной, ибо их разрушение - это уже часть не цивилизационного прогресса, а цивилизационного переворота, не развития, а гибели локальной цивилизации. А это уже другой сценарий цивилизационного развития истории, и он хорошо описан в логике цивилизационного развития многих локальных цивилизаций, в частности, той же древнегреческой.
Источники ее кризиса, помимо формационного, обусловленного исчерпанием потенциала развития экономики классического рабства и связанных с ним политических и социальных систем, уходит далее в глубь исторической реальности, в ее цивилизационные основы - в кризис духовных основ истории в основах человеческой души. И это очень важно, констатировать источники кризиса не только в экономике и политике, но и в самом состоянии духа древнегреческого общества, ибо локальные цивилизации уходят из истории не потому, что уходит из истории та или иная стадия формационного развития, а, в конечном счете, потому, что уходит мир ее духа и души. При этом источником цивилизационного кризиса очень часто становится то, что стало источником подъема локальной цивилизации. Происходит своеобразное оборачивание в истории нечто в свою противоположность: то, что было силой греческого духа, с течением времени, в иных исторических условиях становится его слабостью, причиной его упадка. И это, похоже, общая закономерность в цивилизационном развитии истории.
Так, если страны Древнего Востока, и в первую очередь Двуречья и Египта, с полным основанием называют "родиной первых цивилизаций", то Древняя Греция столь же оправданно может быть названа "родиной первой индивидуальности". Древнегреческая цивилизация - это первая цивилизация в истории человечества, где личность впервые в полной мере осознала свою автономность, свободу и самоценность. Именно на этих дрожжах свободной индивидуальности взросло чудо греческой культуры и духовности, духа и души. Но оказывается, свобода и свободная индивидуальность - это феномены не только со знаком плюс. С течением времени, в изменившихся исторических условиях они превратились в источники анархической индивидуальности, социальной, культурной и духовной атомизации общества, предтечи его цивилизационного распада. "Духовные узы, - комментирует эту ситуацию Ю.В. Андреев, - некогда связывающие граждан полиса в единый сплоченный коллектив, теперь распались, и джинн анархической индивидуальности, загнанный в кувшин полисной дисциплиной древними законодателями, вновь вырвался на свободу". И первой его жертвой стали ценности духовной идентичности, и прежде всего религиозные.
"Греческий политеизм открывал перед своими приверженцами широчайшие возможности духовного выбора"1. Это была принципиально открытая религиозная система, в том числе для новых религиозных синтезов. И они не заставили себя долго ждать. Но уже в эпоху эллинизма эти сами по себе ее бесспорные достоинства обернулись религиозной всеядностью. И если бы только этим. Через цепочку взаимозависимых следствий это привело к потере своей духовной индивидуальности, а в итоге к слому ценностей цивилизационной идентичности. И все это через механизмы широчайшей греческой колонизации сопровождалось большим количеством смешанных браков, размывавших специфическую греческую этничность, а вслед за ней и на ее основе систему архетипов социальности, культуры, духовности, присущий только грекам способ их объективации в истории и самой истории.
Так размывались духовные основы истории в основах души греческой цивилизации, так из нее уходили ценности идентичности - только ей присущие духовные факторы в самодетерминации ее развития как локальной цивилизации. Она в своем развитии уходила от основ своей локальности, они переставали жить в основах души древнегреческого этноса, он разлагался как особая этнокультурная общность и в той самой мере, в какой шел к другому своему этнокультурному состоянию, связывал свое бытие с другими ценностями идентичности, с другими духовными основами в основах своей души. И не последнюю роль в этом грандиозном цивилизационном перевороте сыграло христианство, полностью переориентировавшее ценности идентичности с одних духовных, культурных, социальных оснований на другие.
Таким образом, там и тогда, где и когда иссякает источник духовной самодетерминации локальной цивилизации, ее истории, иссякает источник самой истории. Она ищет и находит его в новом генетическом коде истории, в иных духовных основах истории, в основах души иных людей, иной локальной цивилизации. История, не переставая быть, перестает быть историей данной локальной цивилизации. И это, похоже, неизбежно в эволюции локальных цивилизаций. Ни одна из них не одарена привилегией бесконечного прогресса, ибо ни один генетический код истории не является носителем бесконечного духовного потенциала и определяемого им бесконечного потенциала развития. Ничто не может длиться вечно, не изменяя в принципе своей природы, в данном случае своей этнокультурной и цивилизационной сущности. И это самое трагическое в эволюции локальной цивилизации обстоятельство, которое нельзя преодолеть по самой природе конечного, того, и в данном случае принципиально важного обстоятельства, что все, что имеет начало в своем происхождении, уже в силу этого обречено на прехождение. Уже только поэтому любая локальная цивилизация уже в самом акте своего возникновения несет свою ограниченность, в данном случае того этнокультурного и цивилизационного начала, которое стало основой возникновения, существования и развития данной локальной цивилизации.
Подобно тому, как отдельные люди, так и целые этнокультурные общности ни в свои исторически зрелые времена, ни, тем более, в старости не могут переродиться и начать жить иным образом, который не был бы обусловлен их историей, не могут исходить из принципиально новых культурных и духовных начал, чем те, которые определяются генетическим кодом их истории. История и сущность локальных цивилизаций довлеет над ними, предопределяя в итоге их историческую судьбу в мировой истории. Они не могут стать тем, что не определяется их сущностью, не став просто другой локальной цивилизацией. А раз так, то логика исторического прогресса, его цивилизационной составляющей безжалостна ровно настолько, насколько неумолима. "Дабы поступательное движение вообще не прекратилось в жизни всего человечества, необходимо чтобы, дойдя в одном направлении до известной ступени совершенства, началось оно с новой точки исхода и шло по другому пути, то есть надо, чтобы вступили на поприще деятельности другие психические особенности, другой склад ума, чувств и воли, которыми обладают только народы другого культурно-исторического типа"9. И они вступают на поприще исторического творчества, но в качестве новых этнокультурных субъектов новых локальных цивилизаций.
Момент ухода в историческое небытие локальной цивилизации, целой исторической Вселенной - это высшая точка величайшей трагедии истории. Но всемирная история развивается на более высоком основании, чем то, местом которого является любая человеческая трагедия или историческое небытие любой локальной цивилизации. Она озабочена не сохранением в вечности какой-то одной определенной локальной цивилизации, а только вечным сохранением самой себя и как всемирной, и как истории. Разумеется, при всем при этом сохранение всемирной истории и как акт, и как процесс неотделимо от сохранения основ локальности какой-то определенной цивилизации, но подпитывается прежде всего за счет их многообразия, которое, как и всякое многообразие, сохраняется не только и не столько за счет сохранения в истории одних и тех же локальных цивилизаций, сколько за счет их смены в истории.
Всемирная история - это сказочная птица Феникс, вечно возрождающая себя к новым формам своего цивилизационного бытия через процессы исторической гибели старых и появления новых локальных цивилизаций, с новым генетическим кодом истории. В каждом из них она находит новые духовные основания, новые духовные источники не только для того, чтобы быть и быть всегда, но и быть историей становления человека историей и истории человеком - вечного очеловечивания человека, а значит, и самой истории.
РАЗДЕЛ II
РОССИЯ, КАМО ГРЯДЕШИ?
(От логики исторических потрясений к логике
национального возрождения России)
Возродить Россию может только новая идея: ее могут воссоздать только обновленные души. Нет больше былой России. Нет и не будет. Будет новая Россия. По-прежнему Россия, но не прежняя. Ее дух жив и будет жить? Мы не отречемся ни от одной национальной святыни. И тем не менее мы должны готовить не реставрацию, а новую Россию.
И. А. Ильин
1. ФОРМАЦИОННЫЙ ВЫЗОВ ИСТОРИИ И РОССИЯ
Итак, куда же идет Россия? Вопрос из просто судьбоносного усилиями нескольких поколений модернизаторов России, увы, превратился в вопрос, близко стоящий к терминальному. Ибо сегодня речь идет уже больше, чем об исторической судьбе России в мировой истории. В итоге всего свершившегося и пережитого ею за последний XX век своей истории и, прежде всего, в его начале и конце, речь идет уже о бытии или небытии России, не о том, какой ей быть, а о том - быть или не быть ей, России, вообще. Нет никакой необходимости быть особо искушенным в отечественной истории для того, чтобы констатировать очевидное в ней: именно в эти периоды своей истории Россия столкнулась с одной и той же, а потому и не случайной патологией в своем историческом развитии - странным, до исторического безумия, стремлением преодолеть себя как Россию, все то, что делало и делает ее Россией, генетический код собственной истории и вслед за этим и на основе этого базовые структуры национальной идентичности в истории - все национальное в истории и историческое в нации.
Куда же идет Россия? Вопрос, ответ на который предполагает предельно адекватное понимание самой России и не тем исторически ограниченным образом, который всякий раз навязывается ей с позиций, как правило, заемных, ситуативно ангажированных "измов", учений, до конца не выстраданных самой Россией, а потому и не во всем органичных ей, а абсолютным образом, с позиций исторической и национальной России, в свете всего более чем 1000-летнего пути ее в мировой истории, с позиций понимания ее как исторически целостного этно-социокультурного феномена России-цивилизации.
Скажем и об ином: в конечном счете нас не интересует ни капиталистическая, ни социалистическая Россия, ни тоталитарная, ни демократическая, ни рыночная, ни плановая...- почти ничего стадиального, вообще ничего из того, что проходит. Нас интересует то, что остается, при всех исторических изменениях сохраняется неизменным - вечное в России, сама Россия и в ней тот субъект и такое его историческое творчество, которые в любой период исторического развития России делают ее Россией. Нас интересует Великая Россия, то, что делает ее и Великой, и Россией, такое понимание России, при котором она всегда субъект, а не предикат исторических суждений, имя существительное, а не прилагательное, высшая, абсолютная и непреходящая ценность, величина, которой ни при каких исторических обстоятельствах нельзя пренебречь во имя неких якобы более высоких целей, но всякий раз лежащих за пределами ее истории, ее культуры, ее духовности - по ту сторону России как России. Нас интересует только Россия, история, в которой она сохраняет и утверждает себя в качестве России.