ке" (1970). Бартелма "Печаль" (1972) и "Городская жизнь"
(1971).
Способ перечисления выделен Фоккемой недостаточно кор
ректно, поскольку совпадает с его же вторым толкованием прин
ципа избыточности. Особое значение критик придает приему
пермутации, видя в нем одно из главных средств борьбы постмо
дернистского письма против литературных конвенций реализма и
модернизма. Он подразумевает взаимозаменяемость частей текста
(роман Реймонда Федермана "На ваше усмотрение" (1976) со
ставлен из несброшюрованных страниц, и читатель волен по соб
ственному усмотрению выбрать порядок его прочтения); пермута
цию текста и социального контекста (попытка писателей уничто
жить грань между реальным фактом и вымыслом). В качестве
примера приводятся романы "Бледный огонь" (1962) Владимира
Набокова и "Бойня номер пять" (1969) Воннегута.
Как свидетельствуют высказывания самих писате
лей-постмодернистов, в своей практике они редко прибегают к
столь сознательно и математически рассчитанной конструкции.
164
ГЛАВА III
Предполагать же, как это делает Фоккема, что эти математиче
ские приемы "неподвластны вмешательству человеческой воли"
(144, с. 92), -- значит встать на позиции мистификации реаль
но-жизненных отношений, постулируя существование в мире того
же онтологического хаоса, где безудержно господствуют слепой
случай и принцип игры, художественно-литературный аналог ко
торого и пытаются создать писатели-постмодернисты.
Фактически, как отмечалось, правило нонселекции отражает
различные способы создания эффекта преднамеренного повество
вательного хаоса, фрагментированного дискурса о восприятии
мира как разорванного, отчужденного, лишенного смысла, зако
номерности и упорядоченности. Это и является самой приметной
чертой постмодернистской манеры повествования, выявить прави
ла внутренней организации которой (а, вернее, правила дезорга
низации) Фоккема и пытается. В этом и заключается одновре
менно слабая и сильная стороны его подхода. Если оценивать его
в целом, то он сугубо негативен, поскольку описывает только
разрушительный аспект практики постмодернизма -- те способы,
с помощью которых постмодернисты демонтируют традиционные
повествовательные связи внутри произведения, отвергают при
вычные принципы его организации.
Но в таком случае остается открытым вопрос: что же явля
ется связующим центром подобного фрагментированного повест
вования, что превращает столь разрозненный и гетерогенный ма
териал, которым заполнено содержание типового постмодернист
ского романа, в нечто такое, что при всех оговорках все-таки за
ставляет себя воспринимать как целое? И на этот вопрос Фок
кема не дает ответа.
В то же время не вызывает сомнения, если даже отвлечься