На съемках "Калины красной" группа жила в Белозерске на Беломорканале. Рыжов жил в гостинице, а Шукшины снимали частную квартиру, где не было телефона.
Однажды в номере Ивана Рыжова раздался звонок. Оказалось, из журнала "Сибирские огни" - разыскивают Василия Макаровича. Артист позже передал Шукшину, что ему звонили из Новосибирска.
Именно Рыжову посчастливилось слышать весь разговор Василия Макаровича с литературным работником. Журнал "Сибирские огни" решил опубликовать два рассказа Шукшина, правда, предложив в одном из них выкинуть какую-то фразу. Василий Макарович тут же на эту правку согласился. Но вторую наотрез отказался принять, вплоть до того, что заявил: "лучше весь рассказ не печатать", так как ради этой фразы по существу и строился весь сюжет произведения.
Артист наглядно убедился в том, что Василий Макарович не честолюбив в мелочах, но принципиален в главном!
Колокольный звон
Почти весь фильм Шукшина "Калина красная" снимался на натуре. На киностудии для него построили всего лишь три декорации - "Дом Байкаловых", "Малина" и "Квартира официанта".
Принесший впоследствии громадную прибыль, фильм обходился кинематографу, в общем-то, дешево, и прокат вернул все затраты.
Мучительно Шукшиным озвучивался труднейший эпизод - Егор Прокудин после встречи с матерью валяется на земле, клянет себя и рыдает, плачет как ребенок.
Увидев себя "мертвым" на экране Шукшин вдруг побледнел, пришел в смятение, словно что-то неведомое и грозное глянуло на него издали. Дублей было два. Решили оставить тот, где случайно набежавший ветерок прошелся по волосам героя, чуть шевельнув пряди.
"Калину красную", едва она была закончена, смотрели втроем: Шукшин, Анатолий Заболоцкий, Иван Рыжов. Последний был приглашен для критических замечаний. Артист боялся, что под влиянием эмоций будет говорить необъективно. Неумеренными похвалами же боялся оскорбить чуткий слух Василия Макаровича, поэтому объявил, что свою устоявшуюся точку зрения выскажет на другой день.
Наутро Рыжов сказал Шукшину, что фильм ему понравился. Василий Макарович, уловив что-то неладное в голосе артиста - своего главного критика, потребовал говорить только правду! Тогда Рыжов признался, что сцена "малины" показалась ему неубедительной. Василий Макарович в ответ это не так уж и важно, ему нужно было только обозначить действие, основное - не в сцене с "малиной".
Но тема смерти подсознательно уже мучила Шукшина. К этому времени относится и появление рассказа "На кладбище". Вот как он начинается:
Ах, славная, славная пора! Теплынь. Ясно. Июль месяц. Макушка лета. Где-то робко ударили в колокол. И звук его - медленный, чистый - поплыл в ясной глубине и высоко умер. Но не грустно. Нет.
Есть за людьми, я заметил, одна странность, любят в такую вот милую сердцу пору зайти на кладбище и посидеть час-другой. Не в дождь, не в хмарь, а когда на земле вот так - тепло и покойно. Как-то, наверно, объяснится эта странность. Да и странность ли это? Лично меня влечет на кладбище вполне определенное желание: я люблю там думать. Вольно и как-то неожиданно думается среди этих холмиков. И еще: как бы там ни думал, а все-таки по краю обрыва идешь - под ноги жутко глянуть. Мысль шарахается то в бок, то вверх, то вниз, на два метра. Но кресты, как руки деревянные, растопырились и стерегут свою тайну.
Если знать, что по всей России сняты были колокола, и только в некоторых центральных городах (в Москве, например!) разрешалось их оставить, то последующая моя аналогия оправдана.
Недалеко от нашего дома по проезду Русанова, справа, за дворовым стадионом для школьников, отделяемая оврагом, как линией обороны, белела уютная действующая церковь, а рядом с ней - старинное кладбище. В ней во время нашествия поляков на Москву, говорят, скрывался раненый Дмитрий Пожарский.
Утром и вечером оттуда раздавался легкий, как материнский оклик, колокольный звон. Он бархатно плыл над домами, окутывая все живое небесной благодатью. В субботу и воскресенье возле церкви любили гулять жители близлежащих домов, переходя по деревянному мосточку через овраг, берега которого заросли высокой травой, Иван-чаем и ромашками.
Церковь, как свечечка, стояла на холмике на отшибе от урбанизированной Москвы ХХ века, напоминанием о ее средневековом прошлом. Не нужно забывать, что она была частью вотчины боярина Свибла.
В церкви слаженно пели хор и старушки-прихожанки. Я тоже любила гулять возле нее по чистому, ухоженному кладбищу, где стояла благоговейная тишина, охраняя простые кресты и мраморные надгробия известных московских управителей и знаменитых людей.
Думаю, там бывал и Шукшин, один ли, с кем-то еще, как любили сюда приходить жители округи, собирая цветы, а порой, бросив прихваченное с собой покрывало, раскидывали его на траве, садились на землю, чтоб отдохнуть среди вечного покоя и даже позагорать на солнышке.
Нахожу, что в этом рассказе не только деревенская идиллия, но и след от свибловского прихода. Очень уж описанное Шукшиным напоминает это место.
Когда состоится Праздник души?
За пять месяцев до смерти в издательстве "Советская Россия" готовилась к выходу книга прозы Василия Шукшина "Беседы при ясной луне". Он, словно предчувствуя недоброе, торопил редактора, отбивая телеграммы, волновался и, естественно, держал в напряжении и Ингу Николаевну Фомину, которая готовила книгу к выпуску. Никогда он так суетливо и нервно не вел себя.
Она не знала, что шла очередная нервотрепка, связанная со сдачей кинофильма "Калина красная" и подготовкой к запуску фильмов о Степане Разине и "Они сражались за Родину", куда Шукшина пригласили в качестве артиста. Он взял на свои плечи тяжеленный крест, разрываясь на части от свалившейся на него работы.
Перед съемками фильма "Они сражались за Родину" Василий Макарович попал в больницу, получив отрицательное заключение на "Калину красную" за подписью Даля Орлова. А домой писал, что картина прошла легко, чтоб мать не волновалась. Замечания Даля Орлова убивали на корню всю картину. Оставалась одна надежда - на директора "Мосфильма" Н. Т. Сизова, который встал на сторону Шукшина.
В больнице Василия Макаровича навестил Иван Петрович Рыжов, тут же услышавший от лечащего врача предостерегающую фразу:
- Берегите Шукшина. У него сердце висит на волоске.
Позже актриса М. С. Виноградова, сыгравшая в последнем кинофильме Шукшина жену брата Любы Байкаловой Зою, горестно вспоминала:
- Я думаю, об этом не мог не знать Сергей Бондарчук, и все же пригласил Шукшина на съемки в знойные донские степи, прекрасно понимая, что для Василия Макаровича это будет настоящим адом. Притом знал, что у Шукшина давняя, выстраданная мечта, которая не дает ему покоя ни днем, ни ночью,постановка фильма "Степан Разин". Не дали ему этот фильм снять на Киностудии им. Горького, перешел на "Мосфильм", а здесь Бондарчук со своим предложением. И вот теперь ни "Разина", ни Шукшина. Не уберегли мы его, не уберегли.
Известно же, что актеры - народ эмоциональный. И они, эти эмоции, порой захлестывают, не дают сосредоточиться, особенно в драматических ситуациях. Поэтому простим Виноградовой резкость высказываний: они от искреннего горя, которое и выразилось столь прямолинейно, как думалось и чувствовалось.
Правды ради, нужно кое-что прояснить по этому поводу.
В больнице Шукшин оказался не случайно. Бондарчук в это время "спасал" его фильм, обивая пороги в высших эшелонах власти. Но здоровье, данное природой Шукшину, было уже на исходе. Слишком много электрических разрядов попадало в его сердце безжалостно и жестоко!..
Фильм "Калина красная" замышлялся как двухсерийный, и было отснято материала именно на две серии. Но Шукшину опять выставили рогатки, не разрешив выпускать на широкий экран очередное его детище так, как замышлял автор. Руководство "Мосфильма" выдвинуло условие - монтировать только одну серию!
Мало того, потребовали убрать респектабельную правительственную "Чайку" и заменить на черную "Волгу", улетающую в реку под ударом грузовика брата Любы Байкаловой! А кто в те времена на "Чайках" ездил, мы знаем.
Власть в очередной раз показала свою силу, добавив очередной рубец на измученном сердце художника.
Да и вокруг "Степана Разина" постоянно шла "мышиная возня". На Киностудии им. Горького не дали Шукшину поставить этот фильм, он уходит на "Мосфильм", но и там не сразу этот вопрос решился. Требовалось три миллиона рублей на постановку. Отвечали: на студии таких денег нет!
В коридорах "Мосфильма" можно было услышать в эти дни и такое:
- Что там говорить, денежки все присвоил Бондарчук на четыре серии "Войны и мира"!
- Это уж точно,- поддакивал и Василий Макарович,- царю батюшке вся война 1812 года обошлась дешевле, чем эта картина.
Но мы-то с вами знаем, что фильм "Война и мир", созданный Бондарчуком, ныне является классикой кинематографа, шедевром мирового значения.
Кто из нас во время неудач и поражений не высказывал несправедливых замечаний, поддаваясь порой минутному раздражению?
Но Шукшин не сдавался, стоял на своем - любой ценой поставить "Степана Разина". Подбирались актеры, натура, технический персонал. Нине Сазоновой Шукшин предложил сыграть роль матери Степана Разина.
От четырех серий, намечаемых автором, осталось две. Но Шукшин готовился отстаивать еще одну, потому что исчезали значимые сцены, которые могли украсить фильм.
Надо сказать, что к постановке фильма о Степане Разине Василий Макарович готовился очень серьезно, изучая все документы, связанные с именем, пронесенным через столетия памятью народной. Здесь не должно было быть никакой фальшивой ноты!
Несколько раз Василий Макарович выезжал в Новочеркасск для сбора материалов по разинскому бунту, где познакомился с местной патриоткой и подвижницей Лидией Андреевной Новак - специалистом по досоветской истории донского казачества. Но и сам он знал почти все о разинском бунте и, по утверждению Новак, при желании мог защитить докторскую диссертацию по этому предмету.
У Новак хранится книга Шукшина "Земляки" с автографом: "Лидии Андреевне на добрую память. Спасибо за помощь - даст Бог, заговорит наш Стенька".
Василий Макарович жил надеждой, что этот Праздник его души однажды состоится.
А у жены Буркова, любимой и дорогой ему Татьяны, недавно вот умыкнули в одном из издательств Москвы книгу с автографом Шукшина, подаренную ее мужу на съемках фильма "Они сражались за Родину". Автограф подтверждает особое дружеское расположение автора к актеру, с которым он играл в последнем фильме. У Буркова, по роли, был армейский "второй номер", что запечатлено в надписи Шукшина на последней своей книге "Беседы при ясной луне": "Георгию Ивановичу Буркову - другу, коллеге, "второму номеру", в день его рождения. С любовью. 31 мая 1974 года. Хутор Мелологовский (на Дону). Фильм "Они сражались за Родину". И размашистая, крылатая подпись Шукшина.
"Как твои дочки?"