Катенька, родной мой человечек! С днем рождения тебя! Хотел бы сказать тебе много-много, но на бумаге - это слова, они у меня под сердцем - это часть, очень дорогая, моей жизни. Будь здоровенька! Я в больнице (в Кунцеве), но дело не так плохо. Мы же с тобой - полтора сибиряка, так что скоро нас не сшибешь. Держись, Катюня! Папа Шукшин.
По существу, Василий Макарович повторил судьбу героя из своего же рассказа "Ванька Тепляшин", к которому вахтер не пускал в больницу, где он лежал, мать. Его, этого вахтера, "надо было попросить как следует, а еще лучше и полтинник сунуть". Как тут не вспомнить, что во все времена писателей называли пророками.
Но герой Шукшина, Ванька Тепляшин, выражая волю автора, не может пойти на такое унижение перед хамом вахтером: "Надо человеком быть, а не полтинники сшибать".
Провидчески предугадав в этом рассказе и собственную судьбу, Шукшин повторил ее в более крутой форме. Столкнувшись с вахтершей, Василий Макарович в больничной одежде, без шапки, в тапочках по морозу сбегает из медицинского учреждения, но, увы, нет в нем гонора победы над хамством, скорее, унижение испытывает всем известный кинорежиссер и писатель перед грубым воплощением непробиваемости и откровенной издевки "простого" человечка, но без души, без сострадания к ближнему.
Ваньке-то шукшинскому "было даже весело" при мысли, что он скоро войдет в родной дом, а у Василия Макаровича возникло раздражение по поводу вставшей на его пути вахтерши: "Ее победить невозможно".
Через какое-то время журналист "Литературной газеты" из любопытства или каверзного настроения побывает в клинике, где лежал некогда Василий Макарович Шукшин. Он-то и подтвердит мысль Шукшина, что эта вахтерша занимает по-прежнему свое место, и "никого это не пугает, не тревожит", более того, числится она "вполне добросовестным работником".
Но есть ценности повыше последнего определения отдела кадров медицинского учреждения, из которого сбегают больные с единственной целью никогда туда не возвращаться.
Встреча с Шолоховым
Насколько выше всех этих нетопырей и симпатичней образ Егора Прокудина, по прозвищу Горе, даже в сцене "Бордельеро". Помните? "Егор в халате, чуть склонив голову, стремительно, как Калигула, пошел развратничать",- сказано в сценарии. И опять это неуемное шукшинское веселье, драматическая нота! Но "развратник" на протяжении всего фильма вызывает к себе не только сострадание, но и даже уважение.
Петра же Лопахина мы полюбили потому, что его образ Василий Макарович воплотил в последней кинокартине, где жизнелюбия - хоть отбавляй! Так Шукшин с нами простился. Да, щемяще отзовется в нас фраза Михаила Шолохова в Вешенской, брошенная вслед уходящим гостям, среди которых находился и Шукшин:
- Вы только не умирайте, ребята!
Не хватало Шукшину в жизни слова заветного. Быть может, его-то он и ждал от Шолохова? Эта мысль Василия Макаровича будоражила, возвращала ко встрече, которая состоялась в Вешенской во время съемок эпохального фильма Бондарчука "Они сражались за Родину".
"Вспоминаю тот день, то волнение, которое мы испытывали перед встречей с Михаилом Александровичем. У Шукшина оно было особенным - очень переживал, надеялся на отдельную встречу, готовился к ней",- рассказывал позже Георгий Бурков.
Но вот еще одно воспоминание, возможно, раздвинет рамки впечатлений об этой незабываемой встрече. Оно принадлежит Алексею Ванину - земляку Василия Макаровича Шукшина:
Расскажу лишь об одном эпизоде, имевшем место на съемках фильма "Они сражались за Родину". В то время нам довелось побывать в гостях у Михаила Александровича Шолохова. Много народу тогда приехало в его просторный дом в Вешенской - почти вся киногруппа во главе с Сергеем Федоровичем Бондарчуком. Был и Шукшин. Говорили, в основном, о будущей картине, о предстоящих сложностях съемок, о стремлении максимально приблизиться к реалиям жизни, отраженным в прозе Шолохова.
Поздно вечером, после поездки, я и Шукшин пошли на берег Дона. Сидели, слушали музыку по транзистору, неторопко беседуя. И вдруг Василия Макаровича как прорвало:
- Знаешь, Леша, впервые я встретился с настоящим писателем. И каким писателем! Вон сколько ему лет, а он, как орел степной, сильный, величавый! И "Поднятая целина" и "Тихий Дон" - какой это все монолит! И будто приросли к нему, плоть от плоти его. Вот закончу работу здесь, сниму своего "Степана" и надо писать что-то большое, настоящее.
Встреча с Шолоховым оставила, действительно, очень глубокий след в душе Василия Макаровича. Обладая зорким зрением и мудростью, самокритичностью, он по-иному взглянул на себя со стороны и увидел много изъянов в своем житие-бытие. В последнем интервью Шукшина сокрыто, может быть, главное из того, что его мучило последнее время:
Я сделал для себя открытие. До этого у меня было представление о Шолохове только по рассказам разных людей - актеров и писателей, по разговорам в клубах, компаниях, в гостях. А это упрощало его или, вернее сказать, создало у меня неверное представление о нем. Каким показался он мне при личной встрече? Очень глубоким, мудрым, простым. Для меня Шолохов олицетворение летописца. Знакомство мое с посредственными писателями способствовало упрощенному представлению о Шолохове. От этих писателей я научился жить суетой. Шолохов перевернул меня. Он мне внушил - не словами, а присутствием своим в Вешенской и в литературе,- что нельзя торопиться, гоняться за рекордами в искусстве, что нужно искать тишину и спокойствие, где можно глубоко осмыслить судьбу народа. Повседневная суета, стремление уловить и отобразить мгновение преходящего довольно сильно запутали меня. Шолохов открылся мне в его реальном земном свете в объективном, естественном, правдивом свете труженика в литературе. Я лишний раз убедился, что занимаюсь не своим делом. Сейчас я должен подумать о коренном переустройстве своей жизни. Наверное, придется с чем-то распроститься либо с кино, либо с театром, либо с актерством. А может быть, и с московской пропиской. Суета! Стремление схватить всего понемногу - вот что мной руководило. Эта суета многих губит. Если занимаешься литературой распрощайся с кино. Многое для меня остается пока неясным. Но то, что кино и проза мешают друг другу, портят творческий почерк,- в этом я уверен. Если занимаешься литературой, целиком подчини ей всю жизнь.
К этому времени Шукшин проявил себя почти во всех жанрах литературы написал два романа, три повести, много рассказов, одну фантасмагорию "До третьих петухов". Но главное Шукшин собирался создать позже. Почти по Грибоедову, который "Горе от ума" не считал шедевром, находя, что главное его произведение впереди.
Очень точно о сути творческой индивидуальности Шукшина скажет позже М. А. Шолохов:
"Не пропустил он момент, когда народу захотелось сокровенного. И он рассказал о простом, негероическом, близком каждому так же просто, негромким голосом, очень доверительно".
Да, и это предугадал Василий Макарович, хитроватый крестьянский сын, в очередной раз посмеявшись в душе над подельниками от искусства, да над теми, кто не признавал его таланта на всем протяжении жизненного пути.
Коллектив киногруппы С. Ф. Бондарчука во время съемок фильма "Они сражались за Родину" состоял из дружной когорты, главных героев исполняли ведущие артисты страны. Среди них и Нонна Мордюкова в паре с героем Василия Шукшина, получившим за свои поползновения хороший синяк под глазом! Что дало возможность позже ведущей звезде российского кинематографа сказать следующее:
- Вот в жизни мы с Василием Макаровичем были друзья каких поискать! А в кино нам доставались роли - и в первом, "Простая история", и в последнем, "Они сражались за Родину",- я все время с ним воюю!..
Близкие и друзья знали, что Василий Макарович согласился сниматься у Бондарчука в основном для того, чтоб получше изучить и освоить технику постановки батальных и массовых сцен. Эпически размашистый фильм о Степане Разине требовал основательных знаний. И Шукшин учился.
И будет еще долгий ночной разговор на теплоходе с Георгием Бурковым, до утреннего тумана, который, как осевшие на воду облака, стлался над рекой. В какой-то миг, наткнувшись взглядом на эту картину, Шукшин замрет, осененный догадкой, быстро скажет Буркову:
- Засеки на часах - сколько будет стоять туман.
Бурков поглядит на часы, запомнит время, но не сможет не задать вопроса:
- А для чего?
- Понимаешь, начало фильма о Стеньке увидел вдруг ясно-ясно, как переплывают казаки через Дон. Ползет по воде туман, клубится над поверхностью воды. И вдруг появляются по пояс в дымке фигура одного, второго, третьего, и вот уже целое войско казачье, будто святые, в облаках плывут. Неторопко приближаются. Да вдруг выныривают из тумана оскаленные морды лошадей, а на них казаки стоят. С топотом и гиком "святые" вылетают на берег! Так начинается моя картина.
Он мечтал, закончив фильм о Стеньке Разине, сесть капитально за письменный стол - и "конец всему, что мешает писать!"
Причина такой резкой перемены кроется в убеждении Шукшина:
...Суть дела и правда жизни таковы, что книга работает медленно, но глубоко и долго.
В двух последних фильмах, снимавшихся к 30-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., "Освобождение" и "Они сражались за Родину", Василий Макарович сыграл две роли - полководца и солдата. Собственно, внутренне он и был таким - великим и всем известным, и в то же время простым крестьянским сыном из алтайского села Сростки.
Герой нашего времени
Стараниями председателя Клетцкого комитета по культуре Николая Ивановича Дранникова каждый год в станице, что под Волгоградом располагается, проходят Дни памяти Шукшина. Полстаницы участвовало в массовых сценах фильма "Они сражались за Родину", в том числе и сам Дранников, сразу осознавший, в какую серьезную историю он попадает, поэтому остаться в стороне от столь серьезного события ему просто было нельзя.
Есть в станице Клетцкой еще одна достопримечательность - дом Захаровых, в котором любил бывать Василий Макарович: больно банька хозяев ему приглянулась да добросердечие и гостеприимство, схожие с сибирскими. Впрочем, в Сибири предостаточно и казаков проживало, так что тут еще и этническое родство. Чаще всего заходил Шукшин с Ваниным и Бурковым: они тогда самыми близкими ему людьми были.
Хозяин, Павел Александрович Захаров, по этому случаю венички им специальные готовил - дубовые да березовые. Баньку от души топил - гости столичные от жары "шапки надевали на головы и краги на руки". Подолгу сидели в бане, а потом выскакивали в чем мать родила да в воду ледяную бултыхались.
Хозяйка, Нина Алексеевна, в прошлом учительница младших классов, воду настаивала для дорогих гостей на укропе, чтоб помнилась москвичам казацкая баня да здоровья прибавляла!
После жаркой баньки гости с удовольствием баловались чайком, приготовленным радушными хозяевами на славу.
В последний день перед отъездом явился Василий Макарович к Захаровым с Губенко и Бурковым. Сказал гостеприимным станичникам:
- Съемки подходят к концу, разве еще разок попариться придем!
Отварила Нина Алексеевна им курицу домашнюю, чтоб запомнили отъезжающие из станицы москвичи донскую лапшу, щедро сдобренную петрушечкой да лучком с укропчиком. Открыла кастрюлю, а Шукшин носом уловил аппетитное варево, невольно с восторгом воскликнув:
- Вкуснотища-то какая!
Возможно, при этом вспомнил, какую сытную куриную лапшу готовила ему когда-то на родине Мария Шумская! И баньку принял, как говорится, и причастился.
По пути на теплоход завернули на почту. Домой решил позвонить Василий Макарович, но не дозвонился: в машину сел мрачнее тучи, расстроенный донельзя. Почуяв неладное, Захаров попытался отвлечь Шукшина незначительными вопросами:
- Вот ты "Печки-лавочки", "Калину красную" снял, теперь, должно быть, богатый?
А Василий Макарович в ответ: