72495.fb2 Похищенный, или приключения Дэвида Бэлфура Катриона - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 40

Похищенный, или приключения Дэвида Бэлфура Катриона - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 40

- Постараюсь следовать вашему совету, милорд, - ответил я.

Он положил перед собой лист бумаги и написал заголовок.

- Стало быть, вы, проходя через Леттерморский лес, оказались свидетелем рокового выстрела, - начал он. - Было ли это случайно?

- Да, случайно, - сказал я.

- Почему вы заговорили с Колином Кемпбеллом?

- Я спросил у него, как пройти в Охарн.

Я заметил, что он не стал записывать этот ответ.

- Гм, верно, - сказал он. - Я об этом позабыл. И знаете, мистер Бэлфур, я бы на вашем месте как можно меньше упоминал о ваших отношениях со Стюартами. Это, пожалуй, только осложнит дело. Я пока не вижу в таких подробностях ничего существенного.

- Я думал, милорд, что в подобном деле все факты одинаково важны.

- Вы забыли, что мы сейчас судим этих Стюартов, - многозначительно сказал он. - Если нам придется судить и вас, тогда совсем другое дело, тогда я буду настойчиво расспрашивать вас о том, что сейчас хочу пропустить. Однако продолжим. В показаниях мистера Манго Кемпбелла говорится, что вы сразу же бросились бежать вверх по склону. Это верно?

- Не сразу, милорд; побежал я потому, что увидел убийцу.

- Значит, вы его видели?

- Так же ясно, как вижу вас, милорд, хотя и не так близко.

- Вы его знаете?

- Я мог бы его узнать в лицо.

- Вы побежали за ним, но, очевидно, вам не удалось его догнать?

- Нет.

- Он был один?

- Да, он был один.

- И никого поблизости не было?

- Неподалеку в лесу был Алан Брек.

Прокурор положил перо.

- Я вижу, мы играем в "кто кого перетянет", - сказал он. - Эта забава может плохо для вас кончиться.

- Я стараюсь следовать совету вашей светлости и только отвечать на вопросы, - возразил я.

- Будьте благоразумнее и одумайтесь, пока не поздно. Я отношусь к вам с заботливым участием, которое вы, как видно, не цените; если вы не будете осмотрительнее, оно может оказаться напрасным.

- Я очень ценю ваше участие, но вижу, что происходит некое недоразумение, - сказал я чуть дрогнувшим голосом, ибо понял, что сейчас предстоит схватка. - Я пришел убедить вас своими показаниями, что Алан Брек совершенно непричастен к убийству Гленура.

Прокурор, казалось, на мгновение даже растерялся: он застыл, поджав губы и сузив глаза, как разозленная кошка.

- Мистер Бэлфур, - сказал он наконец. - Я решительно заявляю; вы поступаете во вред собственным интересам!

- Милорд, - ответил я, - в этом деле я так же мало считаюсь с собственными интересами, как и ваша светлость. Видит бог, я пришел сюда с единственной целью: добиться, чтобы свершилось правосудие и невиновный был оправдан. Если при этом я навлек на себя гнев вашей светлости - что же, я в ваших руках.

Он встал с кресла, зажег вторую свечу и пристально поглядел мне в глаза. Я с удивлением заметил, как резко изменилось выражение его лица: оно стало чрезвычайно серьезным, и мне даже показалось, что он побледнел.

- Вы либо чересчур наивны, либо совсем наоборот, и я вижу, что с вами надо говорить откровеннее, - сказал он. - Это - дело политическое... да, да, мистер Бэлфур, хотим мы того или нет, но это - политическое дело, и я дрожу при мысли о том, что оно за собой повлечет. Вряд ли нужно объяснять юноше, получившему такое воспитание, как вы, что к политическому делу мы относимся совсем по-иному, чем к обыкновенному уголовному. Salus populi supremo lex [2], - этот принцип допускает большие злоупотребления, но в нем есть та сила, которой проникнуты все законы природы, а именно: сила необходимости. Разрешите, я объясню вам несколько подробнее. Вы хотите, чтобы я поверил...

- Прощу прощения, милорд, я хочу, чтобы вы верили только тому, что я могу доказать, - перебил я.

- Ай-ай, молодой человек! - сказал он. - Не будьте столь дерзким и позвольте человеку, который годится вам по меньшей мере в отцы, изъясняться пусть даже неточно, но по-своему и беспрепятственно высказывать свои скромные суждения, даже если они, к сожалению, не совпадают с мнением мистера Бэлфура. Итак, вы хотите, чтобы я поверил в невиновность Брека. Я бы не придал этому значения, тем более что мы не можем поймать беглеца. Но вопрос о невиновности Брека заведет нас слишком далеко. Признать его невиновность - значит отказаться от обвинения второго преступника, человека иного склада, давнего изменника, который уже дважды поднимал оружие против своего короля и дважды был помилован. Он подстрекатель всякого недовольства, и кто бы ни сделал тот выстрел, вдохновителем был, бесспорно, он. Мне незачем вам пояснять, что я говорю о Джемсе Стюарте.

- А я, ваша светлость, честно вам скажу, что пришел к вам в дом только для того, чтобы заявить о невиновности Алана и Джемса и сообщить, что я готов дать показания перед судом.

- Я вам так же честно отвечу, мистер Бэлфур, - сказал он, - что ваши показания по этому делу мне не желательны и я хочу, чтобы вы вовсе от них воздержались.

- Вы, человек, возглавляющий правосудие в нашей стране, толкаете меня на преступление! - воскликнул я.

- Я - человек, грудью стоящий за интересы своей страны, - ответил он, - и понуждаю вас из политической необходимости. Патриотизм не всегда нравствен в строгом смысле этого слова. Но вы, я полагаю, должны быть рады; ведь в этом ваше спасение. Факты - серьезная улика против вас, и если я еще пытаюсь вытащить вас из пропасти, то это, конечно, отчасти потому, что мне нравится честность, которую вы доказали, явившись ко мне, отчасти из-за письма Пилрига, но главным образом потому, что в этом деле для меня на первом месте - долг политический, а судейский долг - на втором. По этой причине я все с той же откровенностью повторяю вам: ваши показания мне не нужны.

- Не сочтите, милорд, мои слова за дерзость - я только называю вещи своими именами, - сказал я. - Но если ваша светлость не нуждается в моих показаниях, то, вероятно, другая сторона будет чрезвычайно им рада.

Престонгрэндж встал и принялся мерить шагами комнату.

- Вы уже не дитя, - сказал он, - вы должны ясно помнить сорок пятый год и мятежи, охватившие всю страну. В письме Пилрига говорится, что вы верный сын церкви и государства. Кто же спас их в тот роковой год? Я не говорю о его королевском величестве и солдатах, которые в свое время внесли немалую лепту; но страна была спасена, а сражение было выиграно еще до того, как Кемберленд захватил Драммосси. Кто же ее спас? Я еще раз спрашиваю, кто спас протестантскую веру и наше государство? Во-первых, покойный президент Каллоден; он был истинным героем, но благодарности так и не дождался; вот и я тоже - я все свои силы отдаю тому же делу и не жду иной награды, кроме сознания исполненного долга. Кто же еще, кроме президента? Вы знаете не хуже меня, это человек, о котором нынче злословят, вы сами намекнули на это в начале нашей беседы, и я вас пожурил. Итак, это герцог и великий клан Кемпбеллов. И вот один из Кемпбеллов подло убит во время несения королевской службы. Герцог и я - мы оба горцы. Но мы горцы цивилизованные, чего нельзя сказать о наших кланах, о наших многочисленных сородичах. В них еще сохранились добродетели и пороки дикарей. Они еще такие же варвары, как и эти Стюарты; только варвары Кемпбеллы стоят за правое дело, а варвары Стюарты - за неправое. Теперь судите сами. Кемпбеллы ждут отмщения. Если отмщения не будет, если ваш Джемс избегнет кары, Кемпбеллы возмутятся. А это означает волнения во всей горной Шотландии, которая и без того неспокойна и далеко не разоружена: разоружение - просто комедия...

- Могу это подтвердить, - сказал я.

- Волнения в горной Шотландии сыграют на руку нашему старому, недремлющему врагу, - продолжал прокурор, тыча пальцем в воздух и не переставая шагать по комнате, - и могу поручиться, что у нас снова будет сорок пятый год, на этот раз с Кемпбеллами в качестве противника. И что же, ради того, чтобы сохранить жизнь вашему Стюарту, который, кстати, уже осужден и за разные другие дела, кроме этого, - ради его спасения вы хотите ввергнуть родину в войну, рисковать попранием веры ваших отцов, поставить под угрозу жизнь и состояние многих тысяч невинных людей?.. Вот какие соображения влияют на меня и, надеюсь, в не меньшей мере повлияют на вас, мистер Бэлфур, если вы преданы своей стране, справедливому правительству и истинной вере.

- Вы откровенны со мной, милорд, и я вам за это очень признателен, сказал я. - Со своей стороны, постараюсь быть не менее честным. Я понимаю, что ваши политические соображения совершенно здравы. Я понимаю, что на плечах вашей светлости лежит тяжелое бремя долга, понимаю, что ваша совесть связана присягой, которую вы дали, вступая на свой высокий пост. Но я простой смертный, я даже не дорос до того, чтобы называться мужчиной, и свой долг я понимаю просто. Я могу думать только о двух вещах: о несчастном, которому незаслуженно угрожает скорая и позорная смерть, и о криках и рыданиях его жены, которые до сих пор звучат у меня в ушах. Я не способен видеть дальше этого, милорд. Так уж я создан. Если стране суждено погибнуть, значит, она погибнет. И если я слеп, то молю бога просветить меня, пока не поздно.

Он слушал меня, застыв на месте, и стоял так еще некоторое время.

- Вот негаданная помеха! - произнес он вслух, но обращаясь к самому себе.

- А как ваша светлость намерены распорядиться мною? - спросил я.

- Знаете ли вы, - сказал он, - что, если я пожелаю, вы будете ночевать в тюрьме?

- Милорд, - ответил я, - мне приходилось ночевать в местах и похуже.

- Вот что, юноша, - сказал он, - наша беседа убедила меня в одном: на ваше слово можно положиться. Дайте мне честное слово, что вы будете держать в тайне не только то, о чем мы говорили сегодня вечером, но и все, что касается эпинского дела, и я отпущу вас на волю.

- Я дам слово молчать до завтра или до любого ближайшего дня, который вам будет угодно назначить, - ответил я. - Не думайте, что это хитрость; ведь если бы я дал слово без этой оговорки, то ваша цель, милорд, была бы достигнута.