Содрогнувшись, Еропкин повел плечом, но выпитая романея оказала действие, и он бодро зашагал к Смурову жилищу, словно казнь незамужних женщин вполне обычное дело. Через плечо кинул сопевшему при ходьбе Пню:
- Ступай домой.
Подойдя к жилищу, спросил у холопа, стоявшего на часах:
- Смур дома?
- Ты кто? - обеспокоился холоп и взглядом принялся ощупывать чудного пришельца.
- Я, - подбоченился Еропкин, - воинский человек. Веди к Смуру.
- Жди, - ответил холоп, намереваясь шмыгнуть в сени, но Еропкин, ухватив за шиворот, сдернул того с порога и по-хозяйски шагнул в дверь.
В горницу вошел - шапки не снял. Только буркнул:
- Здорово.
Смур, сидя за столом, хлебал варево. Из мисы валил пар. В избе пахло укропом. Возле стола, сложив руки на груди, смирно стояла женщина в сарафане и кике. Из-за печки пялился на трапезу седенький старичок, чмокал губами.
- Хлеб да соль, - вымолвил Еропкин. Снял шапку, без приглашения уселся за стол. - Ложку мне, - велел женщине.
Та метнула взгляд на Смура.
- Дай, - кивнул Смур. - А его выведи: есть мешает.
Положив ложку перед Еропкиным, женщина вытолкала старичка из избы.
- Отец? - усмехнулся Еропкин, вспомнив разговор на берегу реки.
- Так, - ответил Смур. - Ешь.
- Щи?
- Суп. Укропный. Сегодня укропный день.
- А завтра?
- Капустный.
- А после?
- Свекольный.
- А все вместе нельзя?
- Нельзя. Есть положено разнообразно. Иначе пресытишься.
Ложкой Еропкин зачерпнул из мисы. Глотнул и поперхнулся. Вместо мясного взвара в мисе оказалась соленая вода, до зеленого цвета заправленная укропом. Изо рта к горлу подкатил ком. Еропкин еле пересилил рвоту, а когда ком осел, спросил сипло, утирая слезу:
- Что это?
- Сказано: укропный суп, - ответил Смур.
- Это же просто вода.
- С укропом.
- А мясо?
- Мясной день раз в месяц.
- Не густо.
- Так.
- Но земля ваша небось обильна?
- Обильна. Только надо выбирать: или свободно жить, или каждый день есть мясо.
- Да хоть бы раз в неделю. В остатошные дни можно кашу, и творог, и молоко. Да мало ли...
- Нельзя, - перебил Смур. - Не позволяет политическая обстановка.
- Это как? - не понял Еропкин.
- У Свободины врагов много.
- Врагов бить надо.
- Мы и бьем: мясом, молоком, творогом, сметаной. Зерном. Рыбой вяленой и соленой. Мехами. Салом. Дегтем. Пенькой тоже. Полотном. Так, воинский человек, врага бить удобней, без крови. И врага бьем, и спокойно живем. А главное - свободно. Независимо. Ни от кого. Потому и называемся самодержавное государство Свободина.
Смур назидательно поднял палец, и Еропкин вылупился на желтый крепкий ноготь. Не моргая глядел до слез. Потом все же моргнул и снова уставился на палец. Сказанное Смуром в разум не укладывалось. С натугой и так и эдак примерился к Смуровым словам. В левом виске застучало, из-под волос к переносью побежал пот.
- Самодержавное? - шепотом спросил.
- Так.
- Государство? Свободина?
- Именно.
- Не внемлю, - сознался и почувствовал, как от признания стало легче дышать.
- На твоей родине, видно, другие порядки? - усмехнулся Смур.
- У нас врагов бьют оружием.