- Очень!
- Значит, вы любите ее? Ну что же, говоря откровенно, у вас хороший вкус! Неужели она так жестока, что не хочет полюбить вас? Эта насмешка вывела Гектора из себя.
- Клянусь рогами дьявола, она недолго будет любить вас! крикнул он и сделал отчаянный прямой выпад.
Но его противник, спокойный, словно он находился в фехтовальном зале, отпарировал удар и ответил:
- Вы хорошо фехтуете, но еще молоды, и у вас нет выдержки. Видите ли, это делается так: парируют примой, потом сближают свою шпагу со шпагой противника терцией против терции и затем... пожалуйте!
Генрих Наваррский демонстрировал на практике свои слова, и, когда он сказал: "Пожалуйте!" - шпага Гектора отлетела на двадцать шагов в сторону.
Гектор яростно зарычал и бросился, чтобы схватить шпагу, но Генрих оказался проворнее его.
- Дорогой мсье де Галяр,- сказал он смеясь, наступив ногой на шпагу противника,- я согласен вернуть вам вашу шпагу и возобновить поединок, но только при одном условии!
- Ну? - крикнул Гектор, пьяный от бешенства. - А вот! смеясь, продолжал Генрих.- Если я вас сегодня не убью и вы вернетесь в Гасконь, вы должны объявить там во всеуслышание, что я недурно владею шпагой!
Сказав это, Генрих нагнулся, поднял шпагу и с иронически-вежливым поклоном подал ее своему противнику.
Тот вне себя от бешенства схватил ее.
- Ну-с, начнем! - сказал его противник.- Согласитесь, что я показал вам весьма недурной удар!
- А я покажу вам удар получше! - яростно крикнул Гектор, и клянусь прахом своих предков...
- Э,- небрежно перебил его Генрих,- подумаешь право, какие это были знатные люди!
- Может быть, они и не были очень знатными, но уж порядочными они были наверное! - крикнул Гектор.- Мне было бы интересно узнать, кто такие были ваши предки, что вы с таким пренебрежением говорите о моих!
- О, я из довольно приличной семьи,- ответил Генрих.- Мой предок, по имени Роберт, происходит от Людовика Святого, а мой отец был очень приличным дворянином. Вы, вероятно, слышали о нем? Его звали Антуаном Бурбонским, он был наваррским королем...
Гектор в остолбенении отступил на шаг, и шпага выскользнула из его рук. Вдруг он бросился на колени и в смущении пробормотал:
- О, простите меня, ваше величество! Генрих обнял его, поднял с земли и сказал:
- Полно, друг мой! Вам нечего стыдиться своего поведения!
- Но я осмелился вызвать на поединок своего короля!
- Ну так что же из этого? Ведь вы - дворянин, а король лишь первый из дворян. Все дворяне стоят друг друга! - и с этими словами Генрих сердечно пожал руку Гектору, а затем, похлопав его по плечу, продолжал: - А теперь до свиданья! Ведь вы знаете... меня ждут!
Гектор безмолвно подвинулся в сторону, и Генрих направился к дому, на пороге которого стоял Вильгельм. Он сейчас же узнал высокого посетителя и проводил его в комнату Сарры.
Сарра сидела у окна, тяжело опустив голову на белые, почти прозрачные руки. Ее волнение было настолько велико, что она не нашла в себе силы встать с места при виде наваррского короля. Она только слабо вскрикнула и протянула Генриху обе руки.
- Ах, Сарра, Сарра! Дорогая моя! - пробормотал он, бросаясь к ее ногам и покрывая ее руки пламенными поцелуями.Наконец-то я снова вижу вас! А Сарра в этот момент думала: "Господи! Хоть бы Ты послал мне смерть!"
VIII
- Фангас!
- Здесь, ваша светлость!
- Был ты сегодня в Лувре?
- Да, ваша светлость!
- Видел ли ты кого-нибудь?
- Видел наваррского короля.
- Ты говорил с ним?
- Нет, не имел возможности.
- Почему?
- Он очень быстро прошел по главной галерее.
- А куда он спешил?
- Не знаю, но его лошадь была оседлана, и я видел, как он уезжал с графом де Ноэ.
- Который час был тогда?
- Пять часов.
Этот разговор происходил между герцогом Крильоном и его шталмейстером Фангасом. Бедный герцог был прикован к кровати, и ему было трудно даже пошевелиться, так как рана причиняла ему сильные страдания.
После скандальной истории с освобождением негодяя Рене, когда герцог получил опасные ранения, его отвезли домой. В первый же день король навестил его и сказал:
- Ах, мой бедный Крильон, ты можешь рассчитывать, что я отомщу за тебя!
На следующий день король не пришел сам, но прислал Пибрака проведать раненого, а на третий день не пришел ни a , король, ни кто-либо от его имени.
"Да! - сказал себе герцог.- Плохое дело лежать в кровати! Короли обыкновенно забывают именно тех, кто служит им вернее всего!"
Он все-таки послал в Лувр Фангаса, и последнему удалось повидать наваррского короля.
- Вот что, друг мой,- сказал ему Генрих,- передай герцогу, что король Карл и королева-мать опять сдружились крепче прежнего, что Рене снова в Лувре, и надо бросить всякую надежду на его казнь!
Когда Фангас передал Крильону эти слова, герцогом овладело такое бешенство, что его раны вновь открылись. Но затем он снова успокоился и приказал Фангасу попытать счастья на следующий день.
Разговор, который мы привели в начале этой главы, происходил в этот самый "следующий день", когда Крильон, проснувшись, хотел узнать о результатах посещения шталмейстера. В первый момент, когда Крильон раскрыл глаза, он заметил лишь одного Фангаса, стоявшего у его изголовья и приготовлявшего своему господину прохладительное питье. Но, обведя взором комнату, Крильон заметил еще двоих посетителей, сидевших в углу кокнаты у столика и допивавших бутылку великолепного вина из собственных виноградников герцога. Это были Лагир и Ожье, которые ежедневно приходили справиться о здоровье пострадавшего.
Заметив их, герцог крикнул: