Возможность победы уже в 1943 г, видели многие военачальники. В частности, А.И. Еременко предлагал не добивать группировку Паулюса, а задушить ее блокадой (без продовольствия, теплой зимней одежды, боеприпасов и т. д. она бы долго не выдержала), оставив для этого минимум войск, а все освободившиеся силы направить на внешний фронт (Суворов В. Тень победы. С. 242–247). Если бы это было сделано, то, возможно, Центральный, Брянский и Воронежский фронты получили бы возможность выполнить поставленную им директиву — 15 февраля нанести удары в направлениях на Гомель и Смоленск. К.К. Рокоссовский прямо не пишет, но намекает, что при выполнении предложения Еременко это бы удалось (Солдатский долг. С. 186–187).
Я и сам считаю, что армию Паулюса добивать было не надо, что она все равно была обречена. Во всяком случае, я много слышал споров на эту тему и сам в них участвовал, однако от сторонников противоположной точки зрения (включая тех, кто настаивал на этом тогда) не последовало (по крайней мере, мне неизвестно) ни одного разумного довода в пользу того, что Сталинградскую группировку немцев надо было добивать, теряя, естественно, и своих солдат.
Все это так, но ведь советские войска, блокировавшие Сталинград, ненамного превосходили по численности 330-тысячную группировку Паулюса. Могла ли переброска части этих сил (вряд ли больше 100 150 тысяч) на внешний фронт радикально усилить Красную Армию? Там, на внешнем фронте, счет ведь шел на миллионы солдат. Тем более что, как мы имели возможность видеть, советское командование, скорее всего, планировало «кавказский мешок» заранее.
Может быть, я ошибаюсь, но, на мой взгляд, чтобы понять, почему сорвалась операция под Ростовом (по окружению немцев на Кавказе) и Харьковом (по выходу к Днепру), надо проанализировать ситуацию в мире в целом.
Итак, наметилась перспектива поражения Германии уже в 1943 г. А союзники в начале 1943 г. еще вели бои в Северной Африке с войсками Роммеля. Возникла (опять и опять!) реальная угроза попадания всей Европы под власть Сталина. Англо-американцам надо было срочно что-то делать.
Они и сделали. В феврале 1943 г. союзники прекращают наступление в Африке, что дает немцам возможность перебросить не то 27, не то 36 дивизий на Восточный фронт (Уткин ЛИ. Дипломатия Франклина Рузвельта. С. 312–313). Результат — поражение советских войск под Харьковом и стабилизация советско-германского фронта на три месяца.
Возразят: удар на Ростов был сорван раньше, еще в декабре 1942 г., во время контрудара Манштейна под Котельниково. Может быть, и так. Посмотрим, что делали союзники в декабре 1942 г. Так вот, активные действия против армий Роммеля предпринимали только англичане, гнавшие его из Египта. А главные англо-американские силы, только что освободившие Алжир и Марокко, до марта 1943 г. стояли в бездействии на тунисской границе. Что также способствовало переброскам немецких армий на Восток.
А теперь снова вернемся к Ржевско-Сычевской операции лета 1942 г. Виктор Суворов обратил внимание на то, что, судя по всему, документы этой операции не рассекречены до сих пор, планы в ней ставились весьма далеко идущие — возможно, дойти до Минска и Риги (Тень Победы. С. 229–230).
Но представим себе, что это так и было и что замысел удался. Взгляните на карту и посмотрите, где Минск и Рига и где находилось в июле — августе 1942 г. южное крыло советско-германского фронта. После этого нетрудно представить, какая катастрофа постигла бы немецкие войска в случае успеха операции. Пожалуй, тогда удалось бы осуществить директиву Ставки от 7 января 1942 г. и разгромить Германию в том же 1942 году.
Вероятно, понимали это и западные союзники. Вряд ли случайно именно в дни Ржевско-Сычевской операции Черчилль, приехавший в Москву, объявил, что второй фронт в 1942 г. открыт не будет. Что способствовало переброске немцами дополнительных сил из Франции в том числе и на Московское направление. Ну, и Дьеппский десант союзников, о котором говорилось, как раз в эти дни состоялся.
Кстати, случайно ли Сталин назначил Жукова, до того главнокомандующего Западным направлением, своим заместителем именно 26 августа 1942 г., то есть сразу после неудачи Ржевско-Сычевского наступления? Возможно, именно этот шаг и означал отказ от широкомасштабного наступления в центре и окончательный переход к варианту «ростовского мешка». Впрочем, не исключено, что и зимой 1942/43 гг. Сталин мог вернуться к идее полугодовой давности; тогда наступление Жукова следует признать-таки главным, а не второстепенным. Возможно, что именно из-за ожидания результатов этой операции после разгрома Манштейна под Котельниково промедлили целый месяц с ударом на Ростов. А появление Жукова под Сталинградом в двадцатых числах декабря как раз и знаменовало отказ Сталина от прорыва германского фронта в Центре в пользу этого удара.
Кстати, о нашем поражении под Харьковом. По свидетельству личного шофера Жукова АН. Бучина, отступление наших войск напоминало 1941 год: «мчавшиеся навстречу грузовики, набитые солдатами, ездовые, беспощадно нахлестывавшие лошадей, и тянувшиеся по обочинам группы солдат в грязи с головы до ног» (170 000 километров с Г.К Жуковым. С. 70). Так вот, Воронежским фронтом, разбитым немцами, командовал все тот же Ф.И. Голиков, начальник ГРУ перед войной. Совпадение? Может быть, Голиков и теперь получал какие-то тайные инструкции от Берия? Я ничего не утверждаю, но задуматься, по-моему, есть о чем. Причем как только на востоке положение нормализовалось, союзники снова перешли в наступление в Африке и 13 мая 1943 г. вынудили армии Роммеля к капитуляции.
В июне 1943 г. союзники дали понять Сталину, что и в этом году второй фронт открыт не будет. Дело дошло до того, что на некоторое время советские послы были отозваны из Лондона и Вашингтона (Уткин Л.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. С. 342).
5 июля 1943 г., собрав на Востоке огромные силы, Вермахт начинает наступление на Курской дуге. Это снова облегчает успехи союзников в Южной Италии. 10 июля союзники высаживаются в Сицилии и к 17 августа освобождают ее, а 3 сентября начинают операции в Южной Италии. Наступление союзников продолжалось до 1 октября, когда они освободили Неаполь, а затем снова остановилось. Почему?
Может быть, потому, что слишком стремительно развивалось советское наступление на востоке? Отбив наступление немцев на Курской дуге, Красная Армия 12 июля перешла в наступление сама. Но до 23 августа (освобождение Харькова и официальная дата окончания Курской битвы) наступление было локальным и не очень-то быстрым. Зато потом… Перечислим только освобожденные города.
Итак, 23 августа — Харьков, 26. августа — Севск, 30 августа — Таганрог, Рыльск, Ельня. 1 сентября — Дорогобуж, 2 сентября — Лисичанск, Сумы. 4 сентября — Мерефа, 8 сентября — Донецк (тогда — Сталино), 10 сентября — Мариуполь, Барвенково. 13 сентября — Лохвица, 15 сентября — Нежин; в этот же день командование Вермахта отдало приказ об отступлении немецких войск за Днепр, 16 сентября — Новгород-Северский и Новороссийск, 17 сентября — Брянск и Бежица. 19 сентября — Духовщина, 21 сентября — Чернигов, 23 сентября — Полтава, 25 сентября — Смоленск, 29 сентября — Кременчуг.
За месяц советские армии прошли 300–400 км и вышли к Днепру на протяжении 700 км, начав 2223 сентября его форсирование и в считаные дни захватив 23 плацдарма на его правом берегу. Это об этом времени стихи AT. Твардовского о «хорошей войне» («шутка, что ли: сутки — город, двое суток — областной»).
Союзники опять забеспокоились. Именно тогда, на встрече в Квебеке, Рузвельт и Черчилль выразили беспокойство грядущей советской гегемонией в Европе (Яковлев H.H. Маршал Жуков. С. 60). И вот в конце сентября — начале октября 1943 г. союзники свое наступление в Италии прекратили, дав немцам возможность произвести переброску новых сил на Восток.
И немцы ее произвели. Только за сентябрь — октябрь на Восточный фронт было переброшено из Европы 19 немецких дивизий, из них три танковые (История Второй мировой войны. М., 1976. Т. 7. С. 188). С 1 по 19 ноября только 1-я танковая армия немцев (всего в полосе советского наступления от Смоленска до Черного моря Вермахт имел в это время девять армий) получила одну танковую дивизию, переброшенную из Франции, а кроме того, пять пехотных и две танковые дивизии, сведенные ранее из-за больших понесенных потерь в «боевые группы», были пополнены и восстановлены как дивизии (Там же. С. 267).
Так или иначе с конца сентября все захваченные советскими войсками плацдармы на Днепре находились «в огне»: немцы, не считаясь с потерями, пытались сбросить наши войска в Днепр. Им этого не удалось, но советское наступление на Днепре застопорилось до конца декабря, а потом шло уже не по всему фронту (как в сентябре), а только на Украине.
Советские историки называют выход советских войск к Днепру «завершением коренного перелома в ходе войны». В какой-то мере это действительно так. Неудача наступлений весной 1942 г. и срыв плана «разгромить Германию в том же 1942 г.» и затем напасть на Японию окончательно поставили крест на «ледокольном» сценарии, а к концу 1943 г. Сталин упустил последний шанс закончить войну завоеванием («освобождением») хотя бы всей континентальной Европы. В 1944 г. было уже поздно. Союзники уже высадились в Европе сами.
Что мы собираемся иметь между белыми снегами России и белыми скалами Дувра?
Зимой 1943–1944 гг. Красная Армия стремительно двинулась к границам Европы. Естественно, советские планы по установлению «счастливой жизни» в странах Европы с 1941 по 1944 г. никем не отменялись. Рассекреченные сейчас докладные записки бывшего советского посла в Лондоне И.М. Майского В.М. Молотову достаточно ясно говорят о европейских (и не только) планах СССР. Так, в записке от 11 января 1944 г.
Майский говорит о необходимости «создать в Европе такие условия, чтобы вся Европа стала социалистической в течение ближайших 30–50 лет», а кроме того, «обеспечить свободные пути через Иран к Персидскому заливу». Предполагалось создание в Европе режимов «народной демократии», при необходимости — путем «вмешательства извне» (читай — из СССР) (Филиппов AM. В коридорах Наркоминдела// Вторая мировая война. Актуальные проблемы. С. 56–58).
Неудивительно, что Рузвельт и Черчилль, обеспокоенные такой перспективой, начали серьезно готовить открытие второго фронта. Необходимо было не допустить захвата Сталиным Европы, почему 6 июня 1944 г. союзники, наконец, высадились в Нормандии. Кстати, немецкая разведка «проморгала» эту высадку — десанта союзников ожидали не в Нормандии, а в районе пролива Па-де-Кале. Именно после того, как это произошло, Гитлер наконец отстранил Кана- риса от должности начальника немецкой разведки. Как потом оказалось, было за что…
СССР снова и снова предпринимал попытки занять побольше территорий в Европе — например, в октябре 1944 г. была создана целая воздушно- десантная армия с целью захватить все территории, на тот момент еще контролировавшиеся Гитлером. Армия была создана из резервистов-десантников, которых наготовили не меньше миллиона до 1941 г. с целью использовать в войне за мировое господство для выброса десантов в захваченную Гитлером Западную Европу, на Балканы, в африканские колонии и т. д.; в оборонительной войне десантники не нужны, и пришлось формировать из резервистов- десантников отборные пехотные части (таким, например, авансом присваивали звание гвардейских) и останавливать ими немецкие наступления. Теперь тех из них, кто остался, планировалось наконец использовать по прямому назначению (Суворов В. Последняя республика. С. 326–338, 359–382).
А под властью Гитлера еще находились, помимо не занятой еще советскими войсками части Восточной Европы, вся Германия и Австрия, Северная Италия, Нидерланды, Скандинавия. Отметим, что с октября 1944 до начала марта 1945 гг. линии фронтов в Западной Европе практически не изменились, что давало СССР надежду поставить все эти страны под свой контроль. Тогдашний заместитель наркома иностранных дел М. М. Литвинов в записке от 15 ноября 1944 г. говорил о необходимости включения в сферу влияния СССР, кроме Восточной Европы, также Норвегии и даже нейтральной в тот момент Турции (при неопределенном статусе Германии) (Филиппов AM. В коридорах Наркоминдела. С. 59). Но по большому счету всю Европу захватить все равно уже не получалось.
Кстати, вот еще интересный факт. Как известно, 16 декабря 1944 г. Вермахт начал наступление против союзников в Арденнах. Наступление не представляло серьезной угрозы — к 5 января оно было практически везде остановлено, а кое-где 3 января союзники и сами перешли в наступление. Да и начать его немцы смогли лишь потому, что нелетная погода на некоторое время парализовала авиацию союзников, имевшую семикратное превосходство над Люфтваффе. Как только установилась летная погода, немцев достаточно быстро остановили.
Но вот 5 января 1945 г. один из высокопоставленных американских генералов пишет в своем дневнике: «Мы еще можем проиграть эту войну». Чего это он так испугался? Неужели погибающего Третьего рейха? Или все-таки кого-то другого?
Предлагаю свое объяснение: союзники боялись, что Гитлер перебросит всю свою авиацию на Запад, очистит небо на Востоке, и СССР сможет использовать своих десантников для реализации вышеназванного сценария. А после этого союзникам в оставшихся у них Франции, Бельгии, Средней и Южной Италии будет не очень-то уютно.
Кстати, зачем союзники обратились к Сталину с просьбой о помощи? Ведь к 6 января 1945 г., когда это обращение прозвучало, немецкое наступление уже было остановлено повсеместно. Более того, кое-где союзники перешли в наступление. Не связано ли это с опасениями союзников: вот возьмет Сталин да и захватит все оккупированные Гитлером территории с помощью массового выброса десантников. А сталинское наступление отвлечет немецкую авиацию с Западного фронта на Восточный (основные сухопутные силы Вермахта и так были сосредоточены на Востоке) и тем самым сорвет советскую десантную операцию (как известно, для таковой необходимо господство в воздухе).
Более сложный вопрос: почему Сталин на эту просьбу союзников поддался? Рассчитывал, что Гитлер просто не успеет помешать десантированию? К этому вопросу мы еще вернемся, как, впрочем, и к просьбе союзников о помощи.
Так или иначе, опасения союзников не сбылись. После начала Висло-Одерской операции, когда Красная Армия за три недели прошла от Варшавы почти до самого Берлина, Гитлер снова обратил свое внимание на Восток. А Западная Германия, Скандинавия, Голландия, Северная Италия были без особых хлопот заняты союзниками.
Мюллер — Штирлицу:
— Штирлиц, вы держали в сейфе гармошку? Так вот, больше вы ее не увидите.
— Почему?
— Не вы один по Родине скучаете!
Уже в 11-м томе своих сочинений (С. 25), за пять лет до прихода нацистов к власти в Германии, Сталин пишет о том, что надо «разгромить фашизм, уничтожить капитализм, установить Советскую власть…» «Фашизм — палач Европы, — пишет Виктор Суворов, приведя эту сталинскую цитату. — Сталин поддерживает палача, но еще до того, как палач начал свою кровавую работу, Сталин уготовил палачу такую же участь, как и его жертвам» (Ледокол. 2002. С. 25).
К этому вопросу Виктор Суворов возвращается многократно. Гитлер выполнял для Сталина примерно ту же работу, пишет он, что и Тухачевский, Ежов, Ягода и т. д. в России. «Пока Ежов громил сталинских врагов, Сталин пил за его здоровье, подносил подарки, награждал орденами, выдумывал для него звания и должности. Но вот Ежов свою функцию выполнил, и Сталин раздавил его ногтем, как кровавого клопа, явно ничего, кроме омерзения, не испытывая при этом». Гитлера, уничтожавшего сталинских врагов в Европе и расчищавшего дорогу для сталинского триумфа, по выполнении этой задачи ждала та же участь и соответствующее отношение, резюмирует В. Суворов (Самоубийство. С. 100).
Логично. Но вот 22 июня 1941 г. Гитлер успевает нанести удар первым. И почему-то Сталин не спешит его устранить. А ведь мог бы это сделать. Уже в 1942 г. реальная власть в Третьем рейхе была не у Гитлера, а у Бормана. Еще в 1941 г. последний стал вместо улетевшего в Британию Гесса начальником партийной канцелярии, а в 1943 г. — личным секретарем Гитлера (Розанов ГЛ. Последние дни Гитлера. М., 1961. С. 97).
Теперь Борман решал, кого можно допустить на личный прием к Гитлеру, а кого нельзя (и вторых было бесконечно больше, чем первых). Во втором случае, как правило, Борман сам набрасывал предлагаемое решение проблемы, зачитывал его Гитлеру, и тот, как правило, соглашался.
А ведь Борман, по мнению очень многих (например, генерала Гелена), работал на Сталина (точнее, на советскую разведку еще с досталинских времен). В 1919 г. он, воюя в составе белогвардейских войск в Прибалтике, попал в советский плен. Однако через два года вместо того, чтобы пойти под расстрел или в крайнем случае, на Соловки, был выпущен. При этом концлагерь в районе Осташкова (нынешняя Тверская область) подчинялся Региструпру (тогдашнее название советской военной разведки) (Суворов В. Самоубийство. С. 96–98). Кстати, до сих пор неясно, куда мог деться Борман в мае 1945 г. из плотно окруженного советскими войсками гитлеровского бункера, где он оставался буквально до последней минуты.
Кстати, тут нелишне вспомнить о планах гитлеровского наступления на юге СССР в 1942 г. Выше я писал, ссылаясь на К. Закорецкого, что Сталин подтолкнул Гитлера к этому шагу Харьковской операцией. Однако известно, что наступать на юге Гитлер решил еще до этого, 5 апреля 1942 г., так что Сталин пошел на Харьковское наступление, скорее всего, просто из перестраховки. Так вот: кто подтолкнул Гитлера к решению наступать именно так, как было выгодно Сталину? Не Борман ли?
А теперь вернемся к проблеме устранения Гитлера. Если бы Сталин захотел убрать нацистского фюрера с помощью покушения, то он в принципе мог это сделать. Но… Но Сталина устраивал только один вариант уничтожения (или, если получится, пленения) Гитлера: не руками разведки, а руками окруживших гитлеровское убежище советских войск. Любые покушения на Гитлера были прямо невыгодны Сталину, как до, так и после 22 июня 1941 г.
В самом деле, представим себе на минуту, что где- нибудь в 1941 г. покушение на Гитлера удалось. В руководстве НСДАП — смятение: ведь все завязано на фюрера. Генералы и промышленные магнаты, которые фюрера и вообще партийное руководство никогда не любили, вполне могли устроить путч, свергнуть нацистов и заключить сепаратный мир с Западом. Неважно, было бы это летом 1941 г., или в реальной ситуации конца 1941 г., когда Вермахт был под Москвой, или в гипотетической ситуации конца 1941 г., когда, успев 6 июля 1941 г. нанести удар первой, Красная Армия выходит к Рейну. В любом случае, устранение Гитлера означало и прекращение войны до полного занятия советскими войсками Европы. Это было невыгодно Сталину. Зато выгодно Рузвельту и Черчиллю.
Было бы это лучше для немцев — другой вопрос. В результате такого сценария развития событий вместо ломки тоталитарной нацистской машины вполне могла получиться «постнацистская» Германия по образцу нынешней «постсоветской» России с мумией на Красной площади и «сталинским» гимном, пусть и прозападно ориентированная внешнеполитически.
20 июля 1944 г. состоялось покушение на Гитлера, в котором участвовали как раз видные военачальники (генерал-полковник Бек, фельдмаршалы Роммель, Вицлебен, Клюге и т. д.) и промышленники: политический руководитель заговора Герделер, например, был доверенным лицом главы концерна «ИГ Фарбениндустри», а также членом наблюдательного совета фирмы Круппа. Через Аллена Даллеса, руководителя американской разведки в Европе, заговорщики были связаны с США и Британией (Розанов ГЛ. Последние дни Гитлера. С. 3–4).
Результат заговора известен. Какую роль сыграли в его провале советские спецслужбы? Не знаю. Но представим себе, что заговор удался, Германия прекращает войну и выводит войска из оккупированных стран, предоставляя им независимость и свободу. А Красная Армия только что вышла на границу СССР 1941 г., и то еще не везде. Тогда бы Сталину не только всей, но и Восточной Европы было не видать, Надо ли это было ему? Как говорится, кому выгодно?
Похоже, что если по части введения Сталина в заблуждение относительно планов Гитлера на 1941 год немецкая разведка действовала в одном ключе с западными спецслужбами (хотя и в других целях), то по части охраны Гитлера от покушений со стороны западных спецслужб его служба безопасности действовала в одном ключе с советской разведкой (хотя опять же в разных целях). И в этом отношении Сталин и Гитлер Запад переиграли.