Кафры хорошо помнили ужасное действие европейских пуль во время последнего сражения; поэтому те, кто вошел уже в воду, быстро повернули назад и выбрались на берег.
Ганс хотел немного отдохнуть; продолжительный пост и усилия, которые пришлось прилагать ему во время бегства, давали себя знать, но он заметил среди врагов движение и поэтому решил изменить свое намерение. Предводитель, как только воины, находившиеся в воде, вернулись после выстрела на берег, отрядил четырех из отряда вверх и четырех вниз по реке. Они должны были перебраться через реку, обойти Ганса сзади и отрезать ему путь к отступлению с обеих сторон. Это отнимало у Ганса последнюю надежду на спасение. Его счастье, что он случайно увидал этот маневр неприятеля; в противном случае он даже и не знал бы, что против него что-то задумано. Он снял с головы шляпу, слегка пошевелился в тростнике так, чтобы кафры могли его видеть, затем уселся на землю, словно собирался дать выстрел. Однако он не выстрелил, а повесил шляпу на видное место, сам же прилег на землю и пополз. Удалившись на такое расстояние от берега, чтобы его нельзя было видеть, он поднялся на ноги и быстро побежал от реки по тропинке, которую проложили ходящие на водопой животные. Он не убавлял шагу до тех пор, пока не отбежал на целую милю от Тугелы.
XIX
Ганс бежал до тех пор, пока совсем не стемнело и он уже не мог отличать дороги; тогда он выбрал на открытом месте дерево, уселся под ним и стал думать, где бы раздобыть чего-нибудь поесть. Он надеялся, что враги будут не в состоянии незаметно подкрасться к нему. В течение двух ночей ему не удалось уснуть ни на минуту, и хотя постоянное возбуждение поддерживало его, а речная вода освежила, тем не менее природа брала свое; он просидел под деревом всего несколько минут, и сон начал уже одолевать его.
- Часок можно поспать спокойно, - подумал он. - Тогда я проснусь вполне бодрый, готовый с наступлением рассвета отправиться дальше, тогда, наверное, мне удастся найти что-нибудь к завтраку.
Он улегся на бок, но так, чтобы при первой тревоге схватить ружье. Через несколько минут он спал крепким сном, не прерываемым никакими сновидениями.
Солнце успело не только взойти, но даже высоко подняться, когда Ганс в испуге открыл глаза. Прежде всего он хотел схватиться за ружье, но ружья не оказалось. Он поднялся на ноги, и можно представить себе его ужас, когда кругом его оказалась толпа вооруженных дротиками кафров. Впрочем, его удивление возросло еще больше, когда он увидел, что к нему подходят четверо белых, из которых один, судя по всем признакам, был голландец. Он дождался, пока они приблизились к нему, и только тогда обратился к ним.
- Вы нашли меня спящим, - сказал он. - Со мной это случается крайне редко.
Белые переглянулись, и голландец обратился к Гансу на родном языке.
- По-видимому, вы наш. Если это так, объясните, пожалуйста, что вы делаете здесь, и почему ваша кожа черного цвета?
Ганс совершенно позабыл, что он весь испачкан липкою, жидкою грязью, и что хотя вода и смыла ее отчасти с его ног, но все же цвет их был довольно подозрительный; о лице его нечего и говорить, что же касается волос, то они так спутались и склеились от грязи, что их едва ли можно было принять за волосы европейца. Ганс рассмеялся.
- Возможно, что лицо мое черного цвета, - сказал он, - но я все-таки Ганс Стерк, настоящий африкандер.
- Вы - Ганс Стерк? - удивился голландец. - А нам говорили, что вы убиты вместе с отцом и сыном Уисами. Присаживайтесь к костру и расскажите нам о своих приключениях.
- Я ничего не ел два дня, - отвечал Ганс. - Кроме того, мне пришлось пройти пешком столько, сколько не каждый страус сможет. Поэтому сперва покормите и напоите меня. Потом я умоюсь и уже тогда расскажу обо всем. Вы же пока скажите, что нового. Откуда вы здесь? Всем ли нашим удалось спастись?
- Мы производим разведку в окрестностях Натальской бухты. Мы точно так же, как и вы, потерпели поражение и вчера зашли сюда в поисках, не заблудился ли кто-нибудь из наших. Ваши возвратились к Бушменской реке. С их стороны это безрассудный поступок, так как весь их скот угнан, и им нечего есть. Их поля совершенно истреблены, и они не решаются напасть на зулусов до тех пор, пока не получат подкрепления.
Узнав главные новости, Ганс принялся за завтрак из буйволового мяса, зажаренного на углях. Утолив голод, он спросил, нет ли где-нибудь поблизости речки, и, отправившись к ней вместе с новыми знакомыми, смыл с себя слой грязи. Теперь он принял свой естественный вид.
- Значит, - это натальские кафры? - спросил он.
- Да, - отвечал голландец, - это свои люди. Во время битвы убито немало кафров. Теперь эти пришли сюда взглянуть, не скрываются ли поблизости их соплеменники.
- Как вам не страшно встретиться с большим отрядом врагов? поинтересовался Ганс. - Ведь отсюда не более трех миль до того места, до которого меня преследовал отряд зулусов.
- У нас есть лазутчики. Один из них сидит вот на том дереве, что на холме. Он даст знать, если заметит опасность. А! - прервал себя голландец. - Вот и сигнал! Матуан, иди сюда, объясни, что это означает.
Один из кафров подошел к ним и стал внимательно смотреть на другого кафра, находившегося на холме. Этот делал какие-то знаки, о которых упомянул голландец. Кафр отвечал:
- Зулусы идут. Впрочем, их немного, - мы справимся.
Его слова привели в восторг остальных кафров. Они обступили голландца, ожидая его приказаний.
- Возьми трех человек хороших бегунов, - сказал Берг, - так звали голландца. - Они должны завлечь зулусов в засаду. Остальные пусть спрячутся поблизости.
Отдав эти приказания и отправив в путь трех кафров, Берг пошел следом за другими. Они между тем разбежались по сторонам и попрятались в кусты.
- По всей вероятности, это те же, которые преследовали меня, - заметил Ганс.
- Сколько их было? - спросил Берг.
- Около двадцати.
- А вот и они! Не терпится им умереть. Пусть будут спокойны, ни один не спасется, - ответил Берг.
Кафры, посланные Бергом, без труда нашли зулусов. Тем не менее они сделали вид, что не видят их, а ищут чего-то на земле. Зулусы скоро заметили их и, скрываясь в кустах, подошли к ним ярдов на сто. Натальцы вскрикнули, словно испугались их и побежали туда, где прятались их соплеменники. Мнимые беглецы добрались, наконец, до тех кустов, где их товарищи устроили засаду. Один из них резко свистнул, и зулусы очутились лицом к лицу перед неприятелями, впятеро более сильными и, хотя и принадлежащими к тому же народу, но страшно озлобленными. Взяв короткие дротики, они медленно пошли навстречу натальцам. Берг, увидавший это, крикнул своим, находившимся между ним и врагами, лечь на землю. Натальцы, доверявшие голландцам, как своим учителям, беспрекословно повиновались. Берг и трое из его товарищей дали залп с обычными последствиями. Трое зулусов были убиты наповал, четвертый тяжело ранен. Натальцы быстро поднялись на ноги и кинулись на врагов. Произошла такая бойня, какую белым случается видеть нечасто.
Пророчества Берга оправдались: ни один из зулусов не спасся. Ганс, не захотевший участвовать в этой бойне, видел, как погибли люди, чуть-чуть не лишившие его жизни.
- Вам будет небезопасно ехать отсюда прямо в ваш лагерь, - сказал Гансу Берг. - Дингаан разослал во все стороны лазутчиков, и вам едва ли удастся благополучно добраться до Бушменской реки. Лучше всего отправляйтесь вместе с нами к бухте, а уж там посоветуемся, что нам предпринять. Таким образом вы привезете домой последние новости.
Ганс согласился и отправился в путь вместе с новыми товарищами.
Ганс пробыл на берегу Гансатальской бухты около недели, а потом верхом отправился в свой лагерь, куда и прибыл после четырехдневного пути. Не одна Катерина, а все без исключения жалели о нем, и его возвращение было полнейшею неожиданностью для всех. Его встретили так, словно он явился с того света. Он нашел лагерь в очень плачевном положении. Он посоветовал устроить постоянный надзор за действиями зулусов. Затем он отправился на охоту в равнины, расположенные возле Драконовых гор, чтобы раздобыть для лагеря провизии.
Две недели спустя Ганс вернулся в лагерь с повозкой, наполненною бельтонгом. Он вместе со всеми собирался участвовать в очередной экспедиции на зулусов.
XX
Переселенцы, оправившись немного от поражения, нанесенного им Дингааном, обратились за помощью к тем своим землякам, которые еще не успели присоединиться к ним. Они рассчитывали напасть на зулусов и отобрать у них похищенный скот.
Как только наступила весна, Дингаан, старательно готовивший свое войско и узнавший при помощи лазутчиков, в каком положении дела его соседей, возобновил военные действия и в августе вторгся в пределы Натальской области.
Но переселенцы были уже готовы. К этому времени они располагали более чем четырьмястами пятьюдесятью верховыми, хорошо вооруженными. Потом к ним присоединился еще отряд из земли Наталь. Таким образом войско стало весьма внушительным.
Предводителем войска был избран бывший военный и имеющий кое-какие довольно ясные представления о военных маневрах и передвижениях. Войско двигалось, соблюдая полную конспирацию. Они дошли до берегов реки Умслатоось, когда Ганс, отправившийся в качестве лазутчика вперед, заметил передовой отряд неприятельской армии. Он поскакал назад, чтобы передать это известие.
Голландцы целую ночь старательно караулили врагов, спали, положив под голову оружие, но неприятели показались только с появлением первых солнечных лучей.
Наступило воскресенье, шестнадцатое декабря одна тысяча восемьсот тридцать восьмого года, - день, памятный в истории этой, тогда еще новой, теперь же хорошо известной колонии. Зулусы сомкнутыми рядами бросились на укрепления буров, стараясь прорвать их; но всюду, куда только они ни кидались, их встречал град пуль. Они падали сотнями и вынуждены были отступить. Выбрав минуту, когда главные силы неприятеля были направлены только на одну сторону лагеря, двести верховых голландцев бросились на чернокожих с противоположной стороны и подняли такую пальбу, что даже самые храбрые из неприятельских вождей пришли в смятение. Потери голландцев оказались более чем ничтожными: было убито всего трое и ранено шестеро.
Видя, что запасы пороха и пуль начинают истощаться, лошади сильно устали, переселенцы решили сделать на время передышку. Захватив около пятисот голов скота, они вернулись в свой лагерь.
После этой решительной победы дела переселенцев значительно поправились. Теперь они могли приняться за земледелие, приступать к которому до сих пор было крайне безрассудно. Они набросали план города Питер-Марицберга, кроме того основали еще один, известный теперь под названием Д'Урбана.
Дингаан мало-помалу оправился от поражения и стал пополнять свое войско. Все его мысли были, как и прежде, направлены на истребление переселенцев, и он очень умно принялся за дело, стараясь сперва узнать, что у них делается. Чтобы усыпить их бдительность, он послал им триста у них же отнятых лошадей; кроме того он обещал вернуть им похищенные ружья и скот. Словом, он выражал желание помириться. Переселенцы отвечали, что они готовы заключить мир, но не раньше, чем он вернет им весь отнятый скот и оплатит причиненные им убытки. Хитрый дикарь дал согласие и, прикрываясь миролюбивыми целями, постоянно отправлял к ним послов со всевозможными поручениями, скорее не послов, а шпионов, чтобы выследить, по-прежнему ли сплочены голландцы, или же каждый существует сам по себе. В последнем случае он тотчас же совершал на них набеги. Наконец, переселенцы поняли его хитрость. До этого они все не решались дать серьезный отпор. Они не знали, как поступить, когда все вдруг совершенно изменилось, благодаря интересному событию, находившемуся в тесной связи с местной политикой.
У Дингаана было два брата; один из них, по имени Умнанда, был еще юноша. Он нисколько не походил на Дингаана, жизнь которого заключалась в войне, средний брат также отличался миролюбивым характером. Среди зулусов было немало пострадавших от непрерывных войн, в которые их вовлекал Дингаан. Они склонялись на сторону юноши, Панды, как они его называли. Дингаан, узнав об этом, решил умертвить брата. Панда имел много друзей при дворе, и они передали ему о намерении царя. Вместе с несколькими друзьями он переправился через реку Тугелу и отправил к переселенцам послов с просьбой оказать ему помощь против злодея-брата.
Дело окончилось жаркой схваткой между войском Дингаана и войском Панды, во главе которого стояли буры. Исход битвы был очень печален для Дингаана; ему пришлось покинуть пределы своего царства и бежать в пустыню, где он и погиб. Таким образом царем над могучими зулусами стал союзник буров, и им, наконец, можно было успокоиться.
XXI
Ганс в это время был так занят военными делами, что очень редко виделся с Катериной. Теперь, когда дела наладились, он, наконец, решил жениться; но Катерина носила траур по своим родственникам, убитым вместе с Ретиефом; поэтому свадьба, несмотря на сильное недовольство жениха, была отложена еще на полгода. Чтобы скоротать время, он вместе с неразлучными товарищами Виктором и Бернардом и еще тремя бурами отправился на охоту в области, расположенной к северо-востоку от Наталя, где, как утверждали старые охотники, водились слоны.