За два года мы сдружились с Володей. Особенно подкупало меня в нем доверие, с которым он относился ко мне, поручая проводить самые сложные работы".
Как правило, основной и дублирующий экипажи предварительно определяются с самого начала подготовки. Дублер постепенно вживается в свою роль и привыкает к ней. Конечно, лучше всего, когда дублирующий экипаж становится помощником основного, но роль у дублера трудная. Ведь тот, кто летит, получает все: это и радость полета, успешно выполненного дела, и сознание, что годы подготовки не потрачены зря. К тому же это и известность... Остающемуся на земле - ничего, почти ничего...
Обидно? Да, конечно. Если ты затратил столько же усилий и времени на подготовку, если ты уверен, что можешь выполнить задание не хуже своего товарища, трудно смириться с мыслью, что лететь не тебе, а другому...
Прошел через эти испытания и я. Первый раз был дублером Алексея Елисеева, когда мы готовились к полету, в ходе которого был выполнен переход из одного корабля "Союз" в другой. Я назначался дублером и еще несколько раз, в частности при полете советско-польского экипажа по программе "Интеркосмос". Признаюсь, в начале своего пребывания в отряде я считал, что дублер нужен тогда, когда что-то случится с основным экипажем; кто-то, например, серьезно заболел или просто признан негодным по состоянию здоровья. Такие случаи бывали, и вместо основного экипажа летели дублеры.
Возможно иной читатель скажет: а почему бы не решить "проблему" таким образом, чтобы летел тот, кто лучше подготовлен, кого выберут по объективным оценкам инженеры-инструкторы, занимающиеся нашей подготовкой.
На первый взгляд все логично - в полет пойдут лучшие из лучших. Но, согласитесь, в таком случае между экипажами сразу неизбежно возникает далеко не безобидное соперничество. Это может отразиться и на взаимоотношениях людей, создает неспокойную обстановку, психологически изматывает экипажи еще до старта. Так что, я думаю, все же правильнее, когда уже в самом начале подготовки назначаются основной и дублирующий экипажи. Вот и у нас сразу были определены дублеры - Володя Джанибеков и Бела Мадьяри. Хотя и они не теряли надежды полететь - такое чувство всегда теплится в душе у дублера,- я видел, как был удручен Бела Мадьяри после заключительного заседания комиссии. Когда объявили, что наш экипаж по-прежнему рекомендуется в качестве основного, Бела от расстройства даже изменился в лице: до последнего момента надеялся, а вдруг...
И эти чувства оправданы: ведь точно заранее не предскажешь, всегда может что-то произойти и порой происходит. Готовился же Валентин Лебедев полететь в паре с Леонидом Поповым, но в последний момент его заменили Валерием Рюминым...
Бела Мадьяри с большим чувством ответственности нес ношу дублера: он не прекратил свою работу - хотя и мог бы - уже после выхода нашего экипажа на орбиту. Настоящие дублеры, а они у нас именно такие, считают, что должны, оставаясь на земле, быть рядом с теми, кто в полете, помогать им, несмотря на разделяющие их тысячи километров. И не случайно, наверное, Бела и Берци относятся друг к другу с большим уважением.
Еще в 1967 году одна венгерская газета писала о восемнадцатилетнем планеристе Беле Мадьяри: "Кто знает, может быть, он станет космонавтом?" Что ж, журналисты как в воду смотрели: вместе с Фаркашем Бела отлично подготовился к полету, и если космонавт - это человек, обладающий совокупностью необходимых для полета качеств и знаний, то Белу можно с полным правом считать космонавтом.
На пресс-конференции перед стартом журналисты спросили:
- Будь на корабле третье место, кого бы вы хотели видеть рядом с собой?
Вот уж поистине легкий вопрос! Берци тогда отреагировал мгновенно:
- Конечно, Белу Мадьяри!
- Разумеется, Мадьяри! - без раздумий поддержал я напарника,- кто же лучше его готов к этому полету?
...На связи - наши дублеры, советские и иностранные журналисты, аккредитованные при Центре управления полетом.
Нам, советским космонавтам, вопросы зачитывает Володя Джанибеков, а вопросы, предназначенные Берци, передает Бела Мадьяри.
- Каково ваше мнение о венгерском космонавте?
- Я думаю, из него получился хороший космонавт. С самого нашего старта он работал отлично. Быстро освоился в невесомости. Фаркаш умело справляется с экспериментами. Словом, если бы мне еще раз предложили полететь с ним в космос, я бы с удовольствием согласился.
А вот вопрос самому космонавту-исследователю:
- Отличаются ли впечатления о полете по сравнению с тем, как вы его представляли на Земле?
- Да, отличаются! Все оказалось не так страшно. В период тренировок Валерий Кубасов много рассказывал мне о космосе. Честно говоря, я с тревогой ждал встречи с невесомостью. Но все прошло отлично, и мне кажется, что давным-давно живу на орбите.
- Неплохо говорите по-русски,- сделали комплимент Берталану корреспонденты. - Ну а своего командира научили хоть нескольким венгерским словам?
- Чоколом! - отвечаю я приветствием по-венгерски.
- Как на борту сочетается работа с отдыхом? - спрашивают у меня.
- У нас очень мало свободного времени. В короткие минуты отдыха, что бывают в конце суток, делимся впечатлениями о проделанном, слушаем музыку. Кстати, музыку мы все любим слушать и во время работы: нисколько не мешает проведению операций!
- На борту имеется видеомагнитофон,- включается в разговор Берталан,- и очень много кассет к нему. Но "Днепры" показали нам пока только один фильм некогда, все время уходит на эксперименты, наблюдения.
Кстати, наконец-то сегодня Берталан сделал снимок Венгрии. И хотя это был лишь краешек территории, все равно космонавт-исследователь доволен: ведь трасса орбитального комплекса проходит так, что съемка эта первоначально не планировалась. И вообще Берталан в полном восторге.
- Это чудесно! - отвечает он на вопрос оператора Центра управления полетом о том, как выглядит из космоса Земля. - Глаз не оторвешь. Краски нашей планеты!.. У меня не хватает слов, чтобы описать все по-русски...
- Говори по-венгерски! - под общий хохот замечает Валерий Рюмин.
- Последний раз вы были в космосе пять лет назад. Изменился ли за это время вид Земли из космоса? - задают мне вопрос.
- Сразу трудно заметить что-то вполне конкретное,- отвечаю я, глядя в объектив телекамеры,- но одно определенно можно сказать: загрязнение природной среды усилилось.
- Вы уже второй раз летаете на "Салюте-6",- спрашивают журналисты Рюмина,- помогает ли прежний опыт?
- Опыт - незаменимая штука,- отвечает Рюмин,- я лично чувствую, чем больше летаешь, тем легче работается!
Когда остается несколько минут до конца отведенного для пресс-конференции первого сеанса связи, Владимир Джанибеков неожиданно предлагает нам задать и свою очередь вопросы журналистам.
- Как в Венгрии встретили полет своего первого космонавта? - сразу принимаю я эстафету.
- С огромным энтузиазмом,- отвечает за корреспондентов Бела Мадьяри. В газетах фотографии, репортажи, статьи. Венгрия следит за вашим полетом.
Бела, как видно, не растерялся и выручил всех журналистов. После этого я задал нашим журналистам еще два вопроса:
- О чем бы говорили, рассказывали журналисты, если бы оказались в космосе? Кого бы они взяли с собой, если бы в корабле было три места, а на борту уже находились два их коллеги?
Журналисты запросили тайм-аут, заявив, что на эти вопросы они смогут ответить только завтра. Мы согласились.
В ожидании следующего сеанса связи раскладываем на борту орбитального комплекса предметы-символы. Рядом с флагами - гербы СССР и ВНР, миниатюрные издания "Интернационала", "Декрета о мире", "Конституции ВНР", вымпелы и значки, памятные медали в честь полета; маятник Этвеша - гравитационный вариометр,- служащий для разведки полезных ископаемых, пачку конвертов и штемпели специального гашения.
Во втором сеансе связи наш международный экипаж рассказал о тех символах, которые мы взяли с собой в космос. Берталан Фаркаш показал флаги и гербы наших стран, макет монумента "Освобождение", воздвигнутого на горе Геллерт в Будапеште. Фигурка солдата на этом макете выполнена из золота. Показали мы и макет Чепельского телеграфа, который принял в 1919 году приветствие Владимира Ильича Ленина революционной Венгерской республике. Филателистов, наверное, очень заинтересовало сообщение о том, что некоторое количество конвертов мы погасим на борту венгерскими и советскими штемпелями.
Перед телекамерой появляется забавный медвежонок в скафандре. Мы видим его и на своем мониторе.
- Это герой наших детских телепередач! - поясняет Берталан,- он очень хорошо подружился с невесомостью. Видите, как весело кувыркается!
Вместе с ним на борту и олимпийский мишка.
- Ты своего плохо кормишь,- журит Берталана Джанибеков,- он меньше нашего!
- Просто он еще молодой,- смеется Берци,- и не такой опытный космонавт, как ваш медвежонок.
Продолжаются вопросы. Мы подробно рассказываем о приборах.
Еще в начале пресс-конференции журналисты спросили меня:
- В чем преемственность научных экспериментов, подготовленных учеными социалистических стран?