В годы Второй мировой войны вопрос обеспечения немецкого сельского хозяйства рабочей силой приобрел для руководства нацистской Германии особую остроту. Огромный отток сельскохозяйственных рабочих в связи с мобилизацией на фронт и их перераспределением в военную промышленность лишил аграрный сектор Германии квалифицированных рабочих. Несмотря на отправку в 1939 г. около 630 тыс. польских военнопленных и гражданских лиц<sup>206</sup> в крестьянские хозяйства, аграрный сектор Германии продолжал испытывать дефицит рабочих рук, который в начале 1940 г. достиг более 300 тыс. человек<sup>207</sup>. Нехватка резервов рабочих сил в этой сфере экономики оставалась серьезной проблемой, способной подорвать тыловое обеспечение вермахта и привести к снижению его боеспособности. Эта ситуация в столь важной для ведения войны отрасли не могла остаться без внимания политического руководства «третьего рейха». 15 февраля 1940 г. Уполномоченный по четырехлетнему плану Г. Геринг в своей речи «К сельскому населению» пообещал крестьянам помощь в покрытии сложившегося в 1930-е гг. дефицита рабочей силы<sup>208</sup>.
Решая проблему нехватки рабочей силы в первые годы Второй мировой войны, немецкое руководство активно привлекало для работы в сельском хозяйстве иностранных рабочих и военнопленных, а также отдельные группы гражданского населения Германии<sup>209</sup>. В начале 1940 г. Верховное командование вермахта (ОКВ) разрешало также кратковременное использование отдельных воинских подразделений на посевных работах до момента поступления в хозяйство польских рабочих<sup>210</sup>. Благодаря принятым мерам по сокращению дефицита рабочих рук, общее число занятых в годы Второй мировой войны в немецком сельском хозяйстве рабочих удерживалось на уровне 10.5–11 млн. человек<sup>211</sup>. Однако, замена квалифицированных крестьян-мужчин неквалифицированными немецкими и иностранными рабочими привела к снижению уровня производительности труда в сельском хозяйстве<sup>212</sup>, что вызвало рост потребности этого сектора экономики страны в рабочей силе. Таким образом, чтобы удержать аграрное производство на довоенном уровне, национал-социалистическое руководство было вынуждено отправлять в деревню все новые и новые контингенты рабочей силы.
Весной 1940 г. руководство нацистской Германии приступило к осуществлению планов покорения Западной Европы. 10 мая 1940 г. соединения вермахта перешли границы Франции, Бельгии, Люксембурга и Нидерландов и начали успешное продвижение в западном направлении. 28 мая 1940 г. капитулировала бельгийская армия, а уже 14 июня немецкие войска вошли в Париж.
Осуществляя территориальные захваты в Западной Европе, национал-социалисты использовали людские ресурсы оккупированных вермахтом стран для нужд немецкой экономики. Так, после капитуляции Франции французские военнопленные составили второй по размеру контингент иностранцев, чей труд использовался в сельском хозяйстве Германии. В конце октября 1940 г. около 648 тыс. французских военнопленных были отправлены в немецкое сельское хозяйство<sup>213</sup>. Условия труда в группах позволяли сравнительно просто организовать их массовое использование<sup>214</sup>. Кроме того, ввиду высокой потребности в рабочей силе в первые годы Второй мировой войны сельское хозяйство Германии получило в свое распоряжение более половины всех использовавшихся в рейхе иностранцев. Так, в 1940 г. в сельском хозяйстве работали 51% иностранных рабочих и 76% военнопленных<sup>215</sup>.
После оккупации Франции в немецком обществе и руководстве возникло чувство эйфории, вызванное успехами на фронтах и сопровождавшееся ожиданием близкого победоносного окончания войны<sup>216</sup>. Идеи «блицкрига» и стремительной победы над СССР легли в основу плана военной операции «Барбаросса», подписанного Гитлером 18 декабря 1940 г. Ожидавшееся быстрое окончание военной кампании против Советского Союза внушало национал-социалистам надежду на скорое возвращение немецких солдат на свои рабочие места в промышленность и сельское хозяйство. Разрабатывая планы нападения на СССР, руководство НСДАП не видело экономической необходимости в привлечении людских ресурсов и не планировало использовать труд советских граждан на территории рейха<sup>217</sup>. Программные документы Восточной кампании, а именно, меморандум рейхсфюрера СС Г. Гиммлера от 25 мая 1940 г., документ, изданный 13 февраля 1941 г. ведомством оборонной промышленности под названием «Экономические последствия операции на Востоке», а также выпущенная верховным командованием вермахта (ОКВ) в июне 1941 г. секретная инструкция «Задачи и организация экономики» не содержали никаких положений относительно использования трудовых резервов СССР на территории рейха<sup>218</sup>.
Подобное решение немецкого руководства было обусловлено не только относительным покрытием дефицита рабочих рук и ожиданием скорой победы над СССР. Нацисты отводили славянским народам последние ступени в разработанной ими «расовой» иерархии, располагая славян чуть выше цыган и евреев. В соответствии со своей доктриной национал-социалисты рассматривали население Советского Союза как «расово неполноценное» и «чужеродное» для немецкой нации, которое подлежало уничтожению в целях освобождения жизненного пространства для арийской нации<sup>219</sup>. Опасаясь «смешения арийской крови»<sup>220</sup> немцев с кровью славян, руководство рейха не разрешало пребывание на территории Германии представителей народов, объявленных в «третьем рейхе», якобы, неполноценными. Кроме того, по мнению лидеров НСДАП, нахождение граждан Советского Союза на территории рейха создавало особую опасность «коммунистического заражения» населения Германии<sup>221</sup>. Нацисты считали, что, так как граждане СССР «десятилетиями жили под большевистским господством и систематически воспитывались как враги немецкого рейха и европейской культуры», то их трудовое использование на территории рейха может представлять серьезную угрозу для нацистского режима. Кроме того, национал-социалисты опасались актов массового саботажа на производстве<sup>222</sup>. Таким образом, руководствуясь «расово-идеологическими» соображениями, а также стремлением к политической безопасности, руководство «третьего рейха» еще до нападения на Советский Союз отказалось от возможности использования трудовых резервов СССР для нужд немецкой экономики<sup>223</sup>. Внимание нацистов концентрировалось на возможностях экономической экспансии, открывавшихся в связи с вожделенным захватом жизненного пространства на Востоке.
В ходе подготовки Восточной кампании в Генеральном совете по четырехлетнему плану была составлена подробная программа использования ресурсов европейской части СССР<sup>224</sup>. Она включала не только планы сырьевой эксплуатации, но также и «германизации» завоеванных территорий, которая должна была осуществляться под руководством рейхскомиссара по укреплению германской народности Г. Гиммлера. Оккупированные территории предполагалось подвергнуть деиндустриализации и деурбанизации, сохранив на них только аграрное производство<sup>225</sup>. При планировании дальнейшего использования завоеванной территории СССР немецкими переселенцами национал-социалисты исходили из вероятной смерти от голода около 30 млн. советских граждан и депортации выживших в Сибирь<sup>226</sup>. Как отмечалось в выводах «Экономического штаба Ост» при ОКВ от 23 мая 1941 г., «попытка спасти тамошнее население от голодной смерти отвлечет излишки продовольствия из черноземной зоны и может быть осуществлена только за счет обеспечения Европы. Она подорвет способность Германии выстоять в этой войне»<sup>227</sup>. В соответствии с планами нацистского руководства европейская часть СССР подлежала колонизации немецким населением. После победоносного окончания военных действий около миллиона рабочих, технических кадров и крестьян должны были переселиться из рейха на оккупированные территории СССР. В самой Германии намечалось закрытие как минимум 700 тыс. нерентабельных мелких предприятий и крестьянских хозяйств<sup>228</sup>. Пространство на Востоке, освобожденное от «лишнего» населения, должно было стать новой родиной части немецкого крестьянства.
Нападение на СССР в июне 1941 г. позволило немецким войскам пробиться вглубь территории страны и привело к захвату большого количества советских военнопленных, которых к середине декабря 1941 г. насчитывалось 3,35 миллионов человек<sup>229</sup>. В момент нападения Германии на СССР они фактически не имели никакой юридической защиты. Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию 1929 г., определявшую правовой статус и положение военнопленных, и в июле 1941 г. заявил лишь о подтверждении подписанной еще царским правительством Гаагской конвенции 1907 г. о законах и обычаях сухопутной войны<sup>230</sup>. Неопределенность военно-правовых аспектов в вопросе об обращении с советскими военнопленными развязала национал-социалистам руки, укрепив их чувство безнаказанности за жестокое обращение с противником. Отсутствие у немецкого руководства заинтересованности в трудовых резервах из СССР трагическим образом сказалось на судьбах оказавшихся в плену советских граждан. Они не существовали в планах немецкого командования ни как люди, ни как рабочая сила<sup>231</sup>. Лишь в исключительных случаях руководство вермахта могло использовать ограниченные контингенты советских военнопленных для собственных нужд на оккупированных восточных территориях<sup>232</sup>.
Исходя из отсутствия у лидеров НСДАП концепции относительно дальнейшей судьбы миллионов военнопленных из СССР, руководство вермахта не приняло фактически никаких мер по организации их продовольственного обеспечения. Десятки тысяч советских военнопленных были собраны в лагеря под открытым небом, без какого-либо укрытия, теплой одежды и всякой медицинской помощи. Уже к февралю 1942 г. из 3,35 млн. взятых в плен советских солдат в результате голода, холода, заболеваний и расстрелов погибли 2 млн. человек<sup>233</sup>.
Поздней осенью 1941 г. немецкое наступление на Востоке захлебнулось, а начавшееся 5 декабря 1941 г. зимнее контрнаступление Красной Армии под Москвой перечеркнуло надежды национал-социалистов на быстрое завершение русской кампании. После провала планов «блицкрига» на Восточном фронте возник ряд факторов, приведших к увеличению дефицита рабочей силы в экономике нацистской Германии. Возвращение демобилизованных немецких рабочих откладывалось на неопределенный срок, и в связи с ростом потерь появилась необходимость проведения дополнительного набора в вермахт. Кроме того, немецкая экономика должна была соответствовать условиям ведения затяжной войны. Начатые имперским министром вооружений и боеприпасов Германии А. Шпеером<sup>234</sup> мероприятия по централизации и рационализации военной экономики повлекли за собой увеличение объемов производства оборонной промышленности и потребовали большего количества рабочей силы.
Вышеназванные факторы негативно сказались на состоянии трудовых ресурсов аграрного сектора национал-социалистической*.Германии. Сельское хозяйство сильнее страдало от мобилизации в вермахт, нежели другие отрасли экономики. Так, по данным ведомства по четырехлетнему плану в мае 1942 г. в армию было мобилизовано 37% рабочих и служащих всех профессий и 54% крестьян<sup>235</sup>. В 1942 г. только из крестьянских хозяйств Тюрингии в вермахт были призваны 30 тыс. человек, что составляло 80–85% всех пригодных к военной службе мужчин из сельского хозяйства этого региона<sup>236</sup>. Кроме того, при переходе к тактике затяжной войны сельскому хозяйству было все труднее получить как иностранную, так и немецкую рабочую силу, которая распределялась с приоритетом интересов оборонной промышленности<sup>237</sup>. Таким образом, несмотря на то, что в результате депортаций в апреле 1941 г. в немецком сельском хозяйстве трудились около 750 000 иностранных гражданских рабочих, из которых около 640 000 составляли польские граждане, дефицит рабочей силы в этой сфере экономики только увеличивался<sup>238</sup>. Согласно данным рабочей группы «Питание» при ведомстве Уполномоченного по четырехлетнему плану к концу 1941 г. сельскому хозяйству Германии требовались 700 000 дополнительных рабочих рук<sup>239</sup>.
Последствия растущей нехватки рабочих рук в большей степени ощущали мелкие и средние крестьянские хозяйства<sup>240</sup>, где в результате набора в армию мужчин в качестве руководителей остались женщины, старики и подростки, которые едва ли были в состоянии поддерживать производство<sup>241</sup>. Стремясь облегчить их положение, немецкое руководство привлекало свободные на момент полевых работ трудовые ресурсы на сельскохозяйственные работы: молодежь, женщин, части вермахта. Например, биржи труда в округе г. Мюнстер проводили летом 1941г. инвентаризацию трудовых ресурсов отдельных крестьянских хозяйств, решая вопрос об отпуске крестьянских сыновей из армии на время уборки урожая<sup>242</sup>. До 1942 г. в связи с нехваткой рабочих к труду в сельском хозяйстве привлекались даже заключенные концлагерей<sup>243</sup>.
Под влиянием обострившегося дефицита рабочей силы в национал-социалистической Германии произошел переход от политики тотального истребления людских ресурсов СССР к их частичному трудовому использованию. Идеологический запрет преодолевался постепенно по мере остроты экономической целесообразности<sup>244</sup>. 31 октября 1941г. Гитлер отдал распоряжение о начале массового использовании труда советских военнопленных<sup>245</sup>. Министр продовольствия и сельского хозяйства Р.В. Дарре был категорически против привлечения дополнительной иностранной рабочей силы в рейх, поскольку выделение для нее рационов питания могло подорвать сложившуюся систему продовольственного обеспечения немецкого населения. Однако необходимость погашения дефицита рабочей силы с целью обеспечения фронта необходимым вооружением и боеприпасами отодвинула проблему возможной нехватки продовольствия на второй план<sup>246</sup>.
К концу октября 1941 г. из-за бесчеловечных условий содержания лишь малая часть попавших в немецкий плен советских солдат была пригодна к транспортировке и труду. Даже распределявшие рабочую силу чиновники бирж труда отмечали, что военнопленные могли бы работать лучше, если бы не были в столь плохом физическом состоянии<sup>247</sup>. Большинство из них нуждалось в первоначальном восстановлении трудоспособности. С этой целью в январе 1942 г. была введена практика распределения истощенных военнопленных из трудовых лагерей для восстановления работоспособности в сельское хозяйство<sup>248</sup>. Такие военнопленные сначала получали питание и восстанавливали свои силы в крестьянских хозяйствах, после чего их привлекали к посильной работе. По улучшении состояния их тут же переводили в промышленность. В соответствии с данными имперского министерства труда в январе 1942 г. в сельском хозяйстве Германии трудилось около 31 тыс. советских военнопленных<sup>249</sup>. Практика перевода истощенных советских военнопленных в немецкое сельское хозяйство способствовала снижению дефицита рабочей силы в сельском хозяйстве, а также решала проблему предоставления продовольствия для десятков тысяч военнопленных.
Использование советских военнопленных в немецком сельском хозяйстве в годы Второй мировой войны основывалось на опыте применения труда военнопленных в кайзеровской Германии. Верховное командование вермахта, регулируя условия пребывания военнопленных из СССР на территории рейха, предписало для них казарменное размещение и труд в колоннах минимум по 20 человек<sup>250</sup>. Подобные условия содержания и работы могли обеспечить только крупные сельскохозяйственные предприятия<sup>251</sup>. Так, при выполнении предписания о содержании военнопленных в лагерях по 20 человек возникла проблема их транспортировки от лагеря к мелким и средним крестьянским хозяйствам, которым необходимы были не все 20, а только 1 или 2 военнопленных. В отдельных случаях они должны были пройти многокилометровый путь до крестьянского двора, что существенно сказывалось на их работоспособности<sup>252</sup>.
Однако, именно мелкие и средние крестьянские хозяйства, на которые легла вся тяжесть призыва в вермахт, испытывали сильную потребность в рабочей силе. Уже в начале апреля 1942 г. ОКВ допускало в случае необходимости единичное использование советских военнопленных при сохранявшемся казарменном размещении минимум по 20 человек и при условии наличия в принимающем хозяйстве как минимум одного мужчины-немца<sup>253</sup>. Тем не менее, это разрешение не облегчало положения мелких и средних крестьянских хозяйств, поскольку военнопленные не имели права передвигаться без охраны от лагеря к месту работы. В этом случае, они либо шли колонной, либо крестьяне должны были сами забирать их из лагеря. Для владельцев мелких крестьянских хозяйств это означало дополнительную трату времени и сил, а таюке невозможность использовать военнопленных для работ, требующих постоянного присутствия, к примеру, по уходу за животными.
Выпадал также фактор обучения рабочей силы для некоторых сельскохозяйственных работ, как работа с сельхозтехникой или дойка коров. Идя навстречу интересам отдельных крестьян, использовавших военнопленных на таких видах работ, коменданты лагерей для военнопленных иногда разрешали крестьянам оставлять рабочую силу у себя на ночь<sup>254</sup>.
Необходимость покрытия дефицита рабочей силы в экономике Германии и невозможность сделать это только за счет использования советских военнопленных обусловили принятие нацистским руководством решения об использовании труда гражданского населения Советского Союза. Уже 7 ноября
1941 г. Г. Геринг отдал распоряжение о наборе в рейх около 2,8 млн. граждан СССР, которые должны были заменить «мало работавших и потреблявших много пищи рабочих других государств»<sup>255</sup>. Сельское хозяйство в числе других отраслей экономики с высокой долей тяжелого физического труда должно было стать сферой массового использования гражданского населения СССР, тем более, что нехватка рабочей силы в этой отрасли экономики составила в феврале 1942 г. более 500 тыс. человек<sup>256</sup>. 24 февраля 1942 г. вышло распоряжение «Экономического штаба Ост» при ОКБ относительно «восточных рабочих», которое предписывало биржам труда доставить с оккупированной территории Советского Союза 380 тыс. человек для сельского хозяйства и 247 тыс. человек для немецкой промышленности<sup>257</sup>.
21 марта 1942 г. с целью повышения эффективности использования трудовых ресурсов рейха Гитлер ввел специальный пост Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы (ГБА) и назначил на него гауляйтера Тюрингии Ф. Заукеля<sup>258</sup>. До этого момента трудовое использование иностранцев находилось в компетенции нескольких ведомств, разделение полномочий между которыми осуществлялось недостаточно четко. ГБА сосредоточил в своих руках всю организацию использования иностранцев в рейхе: от вербовки на оккупированных территориях до их распределения и трудоиспользования на территории рейха. Создание поста ГБА, а также ряда новых управленческих структур<sup>259</sup> должно было обеспечить военную экономику Германии трудовыми ресурсами, прежде всего, за счет массовых депортаций из оккупированной части Советского Союза.
Погашение дефицита рабочих рук в немецком сельском хозяйстве стало одной из центральных задач первой «Программы Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы», опубликованной 20 апреля
1942 г. В этой программе Ф. Заукель подчеркивал необходимость принятия неотложных мер для оказания помощи немецкому крестьянству в «...обеспечении посевной кампании и уборки урожая (на территории рейха — Е.Д.), а также во всех районах Европы, находящихся под немецким контролем, для получения максимально высоких урожаев»<sup>260</sup>. Решение поставленной задачи предполагало не только привлечение еще не задействованного немецкого населения, но и активное осуществление трудового набора на оккупированных территориях. В марте 1942 г. Ф. Заукель запланировал доставить в рейх 1,6 млн. иностранцев, из которых в сельское хозяйство «третьего рейха» должны были поступить около 600 тыс. человек<sup>261</sup>.
Регулирование набора, распределение и перевод «восточных рабочих» осуществлялись в рамках созданной еще в годы Веймарской республики и успешно развитой в первые военные годы административной системы контроля над иностранными рабочими. Общие функции управления потоками рабочей силы с восточных территорий относились к юрисдикции, прежде всего, ведомства Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы. Формирование запроса на рабочую силу в сельском хозяйстве нацистской Германии осуществлялось при участии многочисленных учреждений и ведомств. Отдельные крестьянские хозяйства и сельскохозяйственные предприятия сообщали о своей потребности в рабочей силе в местные биржи труда. Управление по планированию<sup>262</sup> обрабатывало поступившие от бирж труда заявки на рабочую силу и распределяло ее между отраслями и регионами. После обсуждения с отраслевыми министерствами Управление составляло общие списки потребности экономики в рабочей силе. Эти списки передавались вербовочным комиссиям<sup>263</sup> бирж труда на оккупированных территориях, которые готовили контингенты для депортации<sup>264</sup>.
Большинство советских граждан, предназначенных для отправки в Германию, подвергались предварительному медицинскому осмотру и регистрации в сборных пунктах (Auffangslager) на оккупированной территории. Их транспортировка в рейх осуществлялась в вагонах для скота в условиях недостаточного обеспечения водой и питанием и зачастую сопровождалась унизительным обращением со стороны охраны. На границе рейха или в генерал-губернаторстве<sup>265</sup> депортированные передавались в ведение «пересыльных лагерей» (Übergangslager), а затем «распределительных лагерей» (Durchgangslager) на территории рейха, где проходили санитарную обработку и медицинское обследование<sup>266</sup>. Прибывшая на территорию Германии рабочая сила попадала в ведение земельных бирж труда (Landesarbeitsämter), в задачи которых входила доставка, регистрация и распределение трудовых ресурсов. На территории рейха «восточные рабочие» подлежали полному учету и контролю со стороны гестапо и СС. На основе транспортных списков для «восточных рабочих» заводились трудовые карточки, которые составляли картотеку на иностранцев и находились на бирже труда или в местном отделении полиции. Каждая такая трудовая карточка содержала фото и отпечатки указательных пальцев рабочего.
Дальнейшее распределение рабочей силы в соответствии с поступавшими от предприятий и крестьянских хозяйств запросами осуществлялось при участии окружных бирж труда (Kreisarbeitsämter). Если рабочей силы для покрытия дефицита не хватало, то об этом сообщалось Управлению по планированию. На процесс распределения рабочей силы на местах в сельском хозяйстве большое влияние оказывали окружной «крестьянский фюрер» {Kreisbauernführer), бургомистр, а также руководитель местной группы НСДАП<sup>267</sup>.
Дискуссии в НСДАП о допуске на территорию «третьего рейха» советских военнопленных и гражданских лиц лишь отсрочили принятие решения об использовании советской рабочей силы. В условиях растущего дефицита трудовых ресурсов это промедление могло быть наверстано за счет осуществления бесцеремонной политики массовой депортации. Поначалу среди депортированных граждан СССР были добровольцы. Однако их численность резко сократилась, когда от угнанных в Германию стали поступать первые сообщения об условиях жизни и труда, которые не соответствовали обещаниям оккупационных властей. Служба безопасности (СД), оценивая летом 1942 г. обстановку на оккупированных территориях, констатировала, что «собрать необходимое число рабочих сил через вербовочную пропаганду невозможно и это придется делать принудительными методами»<sup>268</sup>. В условиях сокращения числа добровольцев национал-социалисты начали использовать апробированные в Польше методы принудительного набора: облавы в публичных местах, призыв молодежи определенных годов рождения, захват заложников и угрозы лишения продовольствия<sup>269</sup>. В результате осуществления этих мер вермахт и немецкие биржи труда на территории СССР с конца 1941 г. и до конца 1944 г. депортировали в рейх около 2,5 млн. советских граждан, что в среднем означало 20 тыс. человек в неделю<sup>270</sup>. Следует отметить, что уже в ноябре 1942 г. в сельском хозяйстве нацистской Германии насчитывалось более 1,5 млн. иностранных рабочих<sup>271</sup>. Большая часть иностранцев использовалась в областях с крупной аграрной структурой: Восточной Пруссии, Померании, Западной Пруссии, где численность иностранных рабочих (мужчин) достигала 70–75% от всех занятых, в то время как в районах мелко- и среднекрестьянского землевладения (Баварии, Рейнской области, Гессене) этот показатель равнялся 30–35%<sup>272</sup>.
В мае 1942 г. на территории рейха было зарегистрировано более 155 тыс. занятых в аграрном производстве «восточных рабочих», т.е. почти % угнанных к тому моменту в рейх гражданских лиц из Советского Союза<sup>273</sup>. Более половины из них были женщины и девушки. Средний возраст депортированных составлял около 20 лет, так как большинство из них родилось между 1918 и 1925 гг. Многие из «восточных рабочих» были значительно моложе, так как в соответствии с программой Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы депортации подлежала молодежь, достигшая 15-летнего возраста<sup>274</sup>. В сельском хозяйстве использовались также семьи «восточных рабочих», малолетние дети которых трудились в поле или в хозяйстве. В ноябре 1942 г. был снят общий мораторий на возрастные ограничения<sup>275</sup> для советских рабочих. При вербовке в рейх теперь могли быть депортированы и дети, и старики.
Организованная текучесть иностранной рабочей силы, характерная для всей системы принудительного труда национал-социалистической Германии, была выражена в сельском хозяйстве особенно остро<sup>276</sup>. Перераспределение трудовых ресурсов на территории рейха осуществлялось в соответствии с потребностями отраслей экономики, особенно важных для ведения военных действий<sup>277</sup>. Немецкое сельское хозяйство в годы Второй мировой войны характеризовалось наличием постоянного дефицита рабочей силы из-за набора в вермахт и увеличения доли ручного труда. В то же время для аграрного сектора было свойственно возникновение сезонного дефицита рабочих рук в периоды полевых работ<sup>278</sup>. Таким образом, спрос на рабочую силу в немецком сельском хозяйстве развивался не только линейно, в соответствии с возрастающим набором в вермахт, но и циклически, в соответствии с сезонными колебаниями<sup>279</sup>. Наличие сезонных колебаний спроса на рабочую силу позволяло нацистам даже в условиях общей нехватки рабочих рук в сельском хозяйстве перемещать освободившиеся после окончания полевых работ контингенты иностранных рабочих в другие отрасли экономики.
Так, осенью 1942 г. Ф. Заукель распорядился временно перевести к середине декабря 1942 г. в военную промышленность или непосредственно связанные с ней сферы производства от 15 до 20% всех занятых в сельском хозяйстве поляков, «восточных рабочих» и военнопленных<sup>280</sup>. Наряду с военной промышленностью одной из сфер экономики, в которую часто направлялись «восточные рабочие» из сельского хозяйства, являлось лесное хозяйство. Практика временного перевода трудовых ресурсов наблюдалась в 1943 г. и в 1944 г. Крестьяне должны были передать своих рабочих биржам труда, которые письменно подтверждали их получение. Выданный документ обеспечивал сельским работодателям право на получение рабочей силы весной следующего года. В соответствии с этой процедурой весь процесс перевода иностранной рабочей силы имел в нацистских документах название «акция красной или голубой карточек» (Rot- bzw. Blauzettelaktionen)<sup>281</sup>.
Для «восточных рабочих» перевод в военную и лесохозяйственную промышленность означал, как правило, более суровые условия труда. Это был тяжелый физический труд с казарменными условиями содержания и работой в колоннах, что в зимние месяцы быстро приводило к ухудшению физического состояния рабочих.
Временный перевод рабочей силы из сельского хозяйства по окончанию сезонных работ противоречил интересам большинства немецких крестьян, поскольку сводил на нет те усилия, которые были затрачены на питание, обеспечение одеждой и обучение иностранных рабочих<sup>282</sup>. Он негативно отражался на организации трудового процесса крестьянских хозяйств, так как перевод рабочих проводился иногда в сжатые сроки: от 3 дней до 24 часов. Служба безопасности (СД) отмечала случаи, когда перемещение рабочей силы начиналось уже в октябре, во время уборки урожая<sup>283</sup>.
При этом лишь часть работников возвращалась обратно к началу весенних полевых работ. Обычным явлением были жалобы крестьян на то, что вопреки обещаниям их рабочих не возвращали в сельское хозяйство весной следующего года<sup>284</sup>. Помимо постоянного роста потребности военной промышленности в новых поступлениях рабочих подобная ситуация была обусловлена зачастую банальным нежеланием руководителей предприятий военно-промышленного комплекса отпускать обученные на производстве кадры<sup>285</sup>. В условиях растущего дефицита рабочей силы немецкие крестьяне не имели гарантии возвращения рабочих или получения новых.
Кроме того, в хозяйствах с высокой долей животноводства, а таковых было большинство среди мелких и средних крестьянских хозяйств Германии, доминировала сильная заинтересованность в присутствии рабочих и в зимние месяцы. В мелких крестьянских хозяйствах укреплялась поэтому привязанность к собственным рабочим, желание отстоять «своих», обученных и проверенных в трудовой деятельности иностранцев, замены которым могло и не быть<sup>286</sup>. Противоречие интересов отдельных ведомств, ответственных за перевод рабочей силы, и крестьянских хозяйств приводило к постоянным конфликтам. В случаях несвоевременного перевода рабочей силы крестьянские хозяйства наказывались штрафами<sup>287</sup>.
Значительную роль в системе принудительного труда иностранных граждан в «третьем рейхе» играла национал-социалистическая идеология. Установление «расовой» доктрины в качестве основного принципа общественного устройства Германии означало для иностранных рабочих, в особенности славянского происхождения, усиление «расовой» дискриминации и сокращение их шансов на выживание. Руководство НСДАП и Главное управление имперской безопасности видели в массовом использовании иностранных рабочих на территории рейха угрозу стабильности национал-социалистического режима. Среди угроз, связанных с появлением советских граждан во всех сферах немецкой экономики назывались: возможность «коммунистического заражения» немецкого населения, саботаж на производстве, вероятное снижение эффективности нацистской пропаганды, а также «загрязнение ариискои крови».
Решение об использовании иностранцев в рейхе было «временным компромиссом»<sup>288</sup>, заключенным между экономическими потребностями и идеологическими интересами, условием которого стала повседневная дискриминация иностранцев на территории «третьего рейха». Основным инструментом осуществления национал-социалистической политики дискриминации в отношении «восточных рабочих» являлся выпущенный 20 февраля 1942 г. РСХА комплекс правовых норм «Постановления об условиях использования «восточных рабочих» (Ostarbeitererlasse)291. Его основная задача заключалась в создании таких условий, которые обеспечивали максимальную трудовую эксплуатацию «восточных рабочих» при их максимально возможной изоляции от немецкого населения. «Постановления» сформировали для депортированных в рейх советских граждан особую правовую ситуацию, поставив их не только вне действия трудового и социального законодательства национал-социалистической Германии<sup>289</sup>, но и существенно дискриминируя их по отношению к рабочим других национальностей.
Основные положения этого законодательства в отношении условий труда, питания, проживания, полицейского надзора приближались по своему содержанию к соответствующему «Постановлению об условиях использования польской рабочей силы» (Polenerlasse) от 8 марта 1940 г.<sup>290</sup> Это сходство объяснялось наличием общих проблем в содержании и использовании труда двух групп иностранных рабочих, занимавших практически одну и ту же ступень в национал-социалистической «расовой» иерархии. Однако, в отдельных пунктах «Постановления» о содержании советских граждан их степень дискриминации была выражена еще сильнее. К примеру, «восточные рабочие» даже в сельском хозяйстве могли покинуть территорию лагеря или другого места содержания исключительно для осуществления трудовой деятельности<sup>291</sup>. В отличие от польских граждан, они не имели права на отпуск и все свободное время обязаны были проводить в лагере.
Для «восточных рабочих» предусматривалось отдельное от немецкого населения и рабочих других национальностей размещение. Эта категория работников принудительного труда подлежала постоянному надзору, как во время трудовой деятельности, так и после. Советские рабочие должны были использоваться в колоннах и размещаться в лагерях за колючей проволокой. Они обязаны были всегда носить на одежде хорошо видимую бело-синюю нашивку «Ост»<sup>292</sup>. В их отношении действовал, под страхом перевода в концентрационный лагерь, запрет сексуальных контактов не только с немецкими гражданами, но и с рабочими других национальностей<sup>293</sup>.
Особенно остро «восточные рабочие» воспринимали дискриминирующую необходимость носить знак «Ост» на правой стороне груди. Бывшая работница принудительного труда Устина Ш. вспоминает: «А у нас тут нашивка: у поляков было «П», ну, полякам вольнее было, а у нас - «Ост»<sup>294</sup>. Выполнение предписания о ношении знака «Ост» на территории Германии строго контролировалось. Даже во время работы на поле советские граждане не освобождались от ношения этой нашивки. В случае нарушения предписания «восточных рабочих» ожидали побои или арест жандармерией.
Распределение знаков среди владельцев крестьянских хозяйств осуществлялось централизованно через местные ландраты<sup>295</sup>. Ношение знака «Ост» «восточными рабочими» гарантировало национал-социалистическим органам контроля возможность осуществления успешного надзора над «восточными рабочими» и одновременно способствовало социальной стигматизации в глазах немецкого населения лиц, угнанных из СССР <sup>296</sup>.
Труд сотен тысяч советских граждан в аграрном секторе экономики Германии представлял в этом контексте особую опасность, так как, в отличие от промышленности, в условиях небольших сельских хозяйств было гораздо сложнее изолировать иностранных рабочих от немецкого населения. Специфика трудовой деятельности с высокой долей совместного труда обусловила тесное взаимодействие «восточных рабочих» с немецкими крестьянами. При этом степень контакта с населением часто напрямую зависела от размера крестьянского хозяйства. Строгое соответствие предписанным условиям лагерного размещения и колонного использования могли предоставить только крупные земледельческие хозяйства. Однако более % немецких крестьянских хозяйств составляли мелкие и средние дворы, в которых были заняты от 1 до 3 рабочих<sup>297</sup>. Поддержка именно таких хозяйств, сильнее пострадавших от набора в вермахт, являлась одной из важных задач нацистского руководства.
Первоначально, в соответствии с концепцией отделения советских рабочих от немецкого населения, лагерному содержанию подлежали и «восточные рабочие», использовавшиеся в сельском хозяйстве. Это положение распространялось в основном на мужчин. В отличие от них женщины из группы «восточных рабочих» могли быть размещены в мелких и средних хозяйствах, где использовался их труд. Так, немецкий историк Г. Фрайтаг отмечает, что биржа труда земли Вестфалия разрешила единичное размещение «восточных работниц» у частных хозяев еще до начала их появления в сельских хозяйствах, а мужчин только два месяца спустя после прибытия первого транспорта<sup>298</sup>. Руководителям хозяйств предписывалось осуществление контроля над тем, чтобы женщины не покидали хозяйство и не входили в контакт с немцами<sup>299</sup>. Категорически запрещалось использовать труд советских военнопленных и гражданских рабочих в одном хозяйстве и даже в одной деревне<sup>300</sup>.
Имея опыт трудового использования поляков в аграрном секторе, в особенности в мелких и средних хозяйствах, национал-социалисты осознавали специфику проблемы, с которой им пришлось столкнуться в результате тесного взаимодействия «восточных рабочих» с немецкими крестьянами. Однако, изолировать советских граждан от немецкого населения в условиях повсеместной нехватки рабочей силы было невозможно. Уже 9 апреля 1942 г. Г. Гиммлер санкционировал целый ряд отступлений от действовавших правил использования «восточных рабочих», в числе которых было разрешение использования «восточных рабочих» по одиночке и использование вместе с немецкими рабочими<sup>301</sup>. Этот приказ открывал дорогу массовому использованию в мелких и средних крестьянских хозяйствах мужчин из числа «восточных рабочих»<sup>302</sup>.
В данной ситуации немецкое руководство усиленно работало над проведением разъяснительной работы с сельским населением. Стремление оградить немецкое население от контактов с советскими гражданами воплощалось в жизнь различными методами, к числу которых относилось создание у немцев образа славянского «недочеловека», а также воспитание у них чувства собственного «расового» превосходства.
Пропагандируя образ русских, имперский министр народного просвещения и пропаганды И. Геббельс<sup>303</sup> утверждал в речи «О так называемой русской душе»: «Народности Советского Союза живут на таком уровне, который мы в его тупом примитивизме даже и представить не можем».
Обращение с иностранными рабочими, как следовало из письма генерал-губернатора рейхскомиссариата Украина Р. Коха<sup>304</sup>, должно было основываться на строгости. Он писал в феврале 1943 г.: «Я требую, чтобы основным моментом в вашем руководстве украинцами являлись жестокость и справедливость... Тот, кто полагает, что за мягкое обращение он получит благодарность от славян, тот формировал свои политические взгляды... не в боях на Востоке, а в каких-нибудь клубах интеллигентов. Славянин всегда будет рассматривать мягкое обращение, как слабость»<sup>305</sup>. Стремясь оправдать плохие условия содержания «восточных рабочих», национал-социалисты заявляли, что русские на родине живут в избах и земляных норах<sup>306</sup>. В этой связи вполне логичным выглядело своеобразное объяснение попрошайничеству истощенных «восточных рабочих» и военнопленных, с которым столь часто приходилось сталкиваться сельскому населению Германии. Немецкая пропаганда утверждала, что «восточные рабочие» привыкли еще в СССР просить милостыню и пытаются продолжить делать это на территории рейха, где они, якобы, получают достаточно продовольствия<sup>307</sup>.
При изоляции «восточных рабочих» от местного населения особая роль отводилась локальной пропаганде, непосредственное воплощение которой осуществляли как местные и окружные ячейки НСДАП в деревне, так и органы Имперского продовольственного сословия. Со всеми группами населения, попадавшими в категорию лиц, имевших тесный повседневный контакт с иностранцами, велась разъяснительная работа НСДАП<sup>308</sup>. С этой целью в деревнях проводились многочисленные служебные совещания представителей жандармерии, крестьянских общин, окружных «крестьянских фюреров» (Kreisbauernführer), а также разъяснительные мероприятия с сельским населением, руководителями сельскохозяйственных предприятий, этническими немцами (Volksdeutsche), директорами сельских школ. Опыт подобных мероприятий у местных партийных ячеек был накоплен еще с начала использования в сельском хозяйстве принудительного труда польских рабочих и военнопленных. Так, Отделение по «расовой» политике гау (Gauamt für Rassenpolitik) Вестфален-Норд отмечало в феврале 1940 г.: «Особое внимание следует уделить расовой опасности контактов с иностранными военнопленными и рабочими. В округах, где используются военнопленные и вообще иностранные сельскохозяйственные рабочие, окружные уполномоченные от местной администрации должны интенсивно и длительно работать над этим вопросом. Приветствуется проведение разъяснительных мероприятий по народно-биологическому значению этой войны...»<sup>309</sup>.
Подобные мероприятия начинались с доклада об особенностях использования труда иностранных рабочих в сельском хозяйстве. В докладе указывалось на то, что именно сельское население не соблюдает достаточной дистанции в отношении с иностранными рабочими. После доклада каждый слушатель должен был поставить свою подпись под «Инструкциями по содержанию иностранной рабочей силы», подтвердив факт ознакомления с ними.
Для того, чтобы предотвратить возникновение чувства солидарности или сострадания к «восточным рабочим», нацистское руководство стремилось сформировать у немецкого населения чувство морального превосходства над иностранцами. Нацистская пропаганда, играя на имевшихся в немецком обществе традиционных предубеждениях против народов с Востока<sup>310</sup>, представляла русских «полными ненависти рабами», которые были не способны на выполнение сколько-нибудь квалифицированного труда, якобы, соразмерного с трудом немецких рабочих<sup>311</sup>. Как в «Постановлении об условиях использования «восточных рабочих» от 1942 г.<sup>312</sup>, так и в многочисленных распоряжениях и рекомендациях отдельных ведомств, ландратов и предприятий указывалось на то, что немецкие рабочие должны всегда выступать в качестве начальников над советскими рабочими.
Управление аграрной политики НСДАП распространяло в общинах небольшие листовки: «Фольксгеноссе, это касается тебя!»<sup>313</sup>, «Держи свою кровь чистой», в которых оно не только пропагандировало «расовополитические» основы национал-социалистического мировоззрения, но и предупреждало сельское население об опасностях, связанных с использованием иностранцев в сельском хозяйстве. Адресатами этих листовок являлись, прежде всего, владельцы мелких и средних крестьянских хозяйств, в которых существовала прямая зависимость экономической продуктивности хозяйства от трудоспособности иностранцев.
В результате антисоветской и антикоммунистической пропаганды у сельского населения Германии, не имевшего опыта использования российских военнопленных в годы Первой мировой войны, был успешно сформирован негативный образ русских. В 1942 г. начало массового использования в Германии рабочих из СССР сопровождалось появлением ряда сообщений СД об удивленной реакции немецкого населения. В них прослеживалось изумление немцев, что вместо «славянских зверей» в Германию прибыли люди, которые внешне, по образованию и привычкам, не сильно отличались от них самих<sup>314</sup>. Вера В., депортированная на территорию Западной Германии, вспоминает: «Ну, а когда мне хозяйка после рассказывала, когда хозяин шел за мной, так она говорит, посмотреть, чтоб хоть маленькие были рога, потому что, говорит, русские с рогами, а то дети будут бояться. Это потом уже мне хозяйка сказала, когда я немножко стала понимать уже, приучалась к их языку. А потом, когда мы уже пришли к ним, привел меня хозяин, так она так на меня посмотрела, улыбнулась и кажа: «О, красивая девочка». Что рог у меня няма»<sup>315</sup>.
Использование советских рабочих в мелких сельских хозяйствах вызывало особое беспокойство национал-социалистического руководства. Вследствие невозможности изолировать рабочих именно здесь происходило быстрое разрушение сформированного пропагандой образа советского человека. Совместный труд, традиционные установки сельского населения, оценивавшего работников не в соответствии с «расовой» идеологией, а с пользой, приносимой их хозяйству, в отдельных случаях прямая зависимость рентабельности хозяйства от трудоспособности «восточных рабочих», все это были факторы, которые способствовали разрушению сформированного нацистами образа. В некоторых крестьянских хозяйствах иностранные рабочие оказались единственной мужской силой, на которой держалось все. В данном контексте стремление нацистского руководства воспитать у немецкого населения чувство морального превосходства над «восточными рабочими» не соответствовало реальному положению дел. Точное следование предписанным условиям содержания «восточных рабочих», а также обращения с ними, существенно затрудняло трудовой процесс в сельском хозяйстве, причиняя неудобства. Необходимость исполнения этих предписаний была для крестьян непонятна и казалась им нецелесообразной<sup>316</sup>. Таким образом, пропагандистские методы работы с немецкими крестьянами далеко не всегда решали поставленные НСДАП задачи максимальной изоляции советских граждан на территории «третьего рейха».
Нацистское руководство могло эффективно контролировать «восточных рабочих» и немецких крестьян только с помощью репрессивного государственного аппарата, осуществляя суровые наказания за поведение, противоречившее национал-социалистической «расовой» доктрине. В применении репрессивного государственного аппарата наиболее явственно прослеживалась «расовая» дискриминация «восточных рабочих».
«Постановление» совета министров по обороне рейха от 30 июня 1942 г. определяло правовое положение «восточных рабочих» следующим образом: «Используемые в рейхе «восточные рабочие» находятся в особых трудовых условиях. Немецкие инструкции трудового права и охраны труда распространяются на них только в том случае, если это предусмотрено особыми распоряжениями»<sup>317</sup>. Таким образом, «восточные рабочие» были поставлены в сферу действия особого «дискриминирующего» права (iSonderrecht), существенно отличавшегося от действовавшего на территории Германии гражданского и военного законодательства.
Нахождение в особой правовой зоне исключало для «восточных рабочих» возможность справедливого суда. По договоренности, существовавшей между Генеральным уполномоченным по использованию рабочей силы и Германским трудовым фронтом, случаи «нарушения трудового договора» «восточными рабочими» относились исключительно к компетенции гестапо<sup>318</sup>. Таким образом, «восточные рабочие» находились не под юрисдикцией немецких гражданских судов, а в ведении полиции и СС, подчинявшихся Главному управлению имперской безопасности. Местная полиция (жандармерия) и гестапо вмешивались в ситуацию в случае любого нарушения «восточными рабочими» установленных для них правил. Практика работы этих органов безопасности отличалась жестокостью и беспринципностью. При попытке к бегству, под которой подразумевалось всякое пребывание вне рабочего места, жандармерия организовывала масштабные мероприятия по «поимке преступников»<sup>319</sup>.
Мера наказания для «восточных рабочих» также была неоправданно строга и не соответствовала тяжести преступления. Зачастую работодатели или жандармерия осуществляли телесные наказания безо всякого судебного разбирательства. Возможные наказания варьировали от побоев и перевода в другое хозяйство или промышленность до отправки в концлагерь или приведения в исполнение смертного приговора. В судебной практике в отношении «восточных рабочих», как правило, действовала «презумпция виновности».
В ситуации постоянного соприкосновения «восточных рабочих» и немецкого населения существенно возрастало значение местных контрольных инстанций. Тяжесть наказания работников принудительного труда в большой степени зависела от настроя и действий мелких чиновников, а также сотрудников местных органов полиции. Их позиция по отношению к «восточным рабочим» в большинстве случаев являлась отрицательной. Они зачастую демонстрировали строгое следование нормам национал-социалистического государства, стараясь подобным образом ускорить свой карьерный рост или доказать свою лояльность нацистскому режиму<sup>320</sup>.
Система контроля над иностранной рабочей силой включала не только полицию и СС, но и десятки тысяч обычных немцев. С целью обеспечения эффективного надзора над иностранцами в сельском хозяйстве рейха Главное управление имперской безопасности (РСХА) активно вовлекало в созданную систему контроля крестьянское население, включая жителей самых мелких сельских общин. В селах были сформированы многочисленные отряды добровольцев, которые образовывали своеобразного рода «сельскую милицию». Их основной задачей являлась проверка условий содержания польских и советских рабочих, а именно выполнения ими распоряжения о ношении знака «Ост», соблюдении комендантского часа, а также правил обращения немцев с «восточными рабочими».
Уже в апреле 1942 г. многие ландраты указывали, однако, на невозможность эффективной охраны и ограничения свободы передвижения иностранных рабочих в связи с нехваткой полицейского персонала<sup>321</sup>. К контролю над соблюдением предписаний по обращению с «восточными рабочими» были привлечены поэтому также члены местных ячеек НСДАП. 5 сентября 1942 г. Гиммлер издал распоряжение об усиленном привлечении партии для наблюдения за иностранными рабочими<sup>322</sup>. В соответствии с ним руководители партийных округов назначали для каждой сельской общины одного или двух членов НСДАП, в обязанности которых входило наблюдение за выполнением немецким населением правил обращения с иностранцами<sup>323</sup>. В систему контроля было вовлечено и женское население деревень, отдельные представительницы которого (Ortsbetreuerinnen) осуществляли наблюдение за использованием иностранной рабочей силы в немецких хозяйствах, занимаясь, по сути, доносительством. Все проступки немецкого населения регистрировались и сообщались окружному уполномоченному (Kreisbeauftragte) или местному полицейскому учреждению. Таким образом, под контролем Главного управления имперской безопасности оказывались не только «восточные рабочие», но и местное немецкое население.
В случае гуманного отношения к «восточным рабочим» сельские жители Германии также могли быть подвергнуты наказанию. Жандармерия и гестапо интерпретировали любое проявление милосердия к работникам принудительного труда как правонарушение: «Тот, кто дает «восточным рабочим» дополнительные продукты питания, совершает преступление по отношению к немецкому народу»<sup>324</sup>. Крестьяне, рисковавшие нарушить предписанные правила обращения с «восточными рабочими», должны были считаться с постоянной опасностью доноса со стороны других членов «немецкого народного сообщества». «Приведем беспощадно к ответственности каждого, кто нарушит этот запрет», - призывали листовки, распространявшиеся НСДАП среди сельского населения<sup>325</sup>.
Система принудительного труда советских граждан в сельском хозяйстве национал-социалистической Германии основывалась на опыте организации принудительного труда польских граждан и дополнялась более жестким «расовым» законодательством. Для организации необходимого уровня изоляции советских граждан использовались административный, пропагандистский и контрольно-репрессивный ресурсы нацистского режима. Специфика сельскохозяйственного труда в мелких и средних хозяйствах делала невозможной изоляцию «восточных рабочих» от немецких крестьян и способствовала разрушению созданного нацистами образа «недочеловека».
2 февраля 1943 г. в результате зимнего контрнаступления Красной Армии капитулировала группа немецких войск, окруженная под Сталинградом. Большие потери вермахта на Восточном фронте поставили Германию перед необходимостью полной мобилизации трудовых и материальных ресурсов. Еще 27 января 1943 г. распоряжением рейхсмаршала СС Г. Геринга была объявлена «тотальная мобилизация», что означало распространение трудовой повинности на всех мужчин в возрасте от 16 до 65 лет и всех женщин от 17 до 45 лет, проживавших на территории рейха<sup>326</sup>.
В результате усилившегося после объявления «тотальной войны»<sup>327</sup> набора в вермахт и перевода немецких рабочих в промышленность продолжилось сокращение общей численности немецких сельскохозяйственных рабочих в экономике «третьего рейха». Если в 1941 г. доля рабочих в аграрном секторе составляла 51%, а в промышленности 29%, то к 1944 г. их доля в сельском хозяйстве упала до 34%, а в промышленности возросла до 45%. Таким образом, за 1939 - 1944 гг. общее количество немецких сельскохозяйственных рабочих в рейхе уменьшилось на 2,3 млн. человек<sup>328</sup>.
Наряду с сокращением численности рабочих сельское хозяйство нацистской Германии также пострадало от изменений в отраслевой структуре распределения иностранной рабочей силы. По мере ухудшения положения вермахта на советско-германском фронте росло значение германской военной промышленности для продолжения войны. Предприятия военной промышленности получили преимущество при распределении поступавшей в рейх иностранной рабочей силы. Так, если в начале 1942 г. в сельском хозяйстве Германии использовалось больше иностранцев, чем в других отраслях экономики, то уже к лету 1944 г. сельское хозяйство имело в своем распоряжении только около трети всех иностранных рабочих<sup>329</sup>. Переоценка значения военной промышленности по сравнению с сельским хозяйством нашла отражение также в процессе сезонного перемещения рабочей силы между отраслями немецкой экономики. 16 февраля 1943 г. члены Центральной плановой комиссии при ведомстве по четырехлетнему плану приняли решение о возвращении в аграрный сектор иностранных рабочих только из деревообрабатывающей промышленности. Переведенные в конце 1942 г. в военную промышленность рабочие должны были оставаться на своих рабочих местах<sup>330</sup>. Произошло частичное изменение контингента иностранных рабочих в сельском хозяйстве. Так, в начале 1943 г. в Тюрингии биржи труда перевели французских военнопленных в военную промышленность, заменив их советскими военнопленными<sup>331</sup>. Для сельского хозяйства это означало очередную потерю части рабочей силы, которая уже приобрела определенные навыки сельскохозяйственного труда.
Очевидно, что изменение характера войны отодвинуло сельское хозяйство национал-социалистической Германии на задний план при распределении трудовых ресурсов. Аграрный сектор немецкой экономики получал ровно столько рабочей силы, сколько едва хватало для поддержания уровня производства, необходимого для обеспечения немецкого населения продуктами питания. Несмотря на то, что количественные потери этого сектора были заполнены благодаря поступлениям иностранной рабочей силы, а общее количество рабочих в сельском хозяйстве в мае 1943 г. (10 973 тыс.) превысило уровень мая 1939 г. (10 850 тыс.)<sup>332</sup>, произошло значительное снижение качества трудовой деятельности за счет увеличения доли неквалифицированных и незаинтересованных в трудовой деятельности рабочих. Кроме того, отток сельскохозяйственных рабочих, а также их замещение неквалифицированной иностранной рабочей силой привели к увеличению доли ручного труда в сельскохозяйственном производстве<sup>333</sup>. Как следствие аграрный сектор Г ермании испытывал постоянный дефицит рабочих рук, ставший серьезной угрозой экономической жизнеспособности каждого отдельного крестьянского хозяйства.
В условиях нехватки рабочей силы особенно сложным было положение мелких и средних крестьянских хозяйств национал-социалистической Германии. Служба безопасности СС, оценивая ситуацию в рейхе в апреле 1943 г., отмечала катастрофическое экономическое состояние многих крестьянских хозяйств. Новый набор в вермахт и Имперскую службу труда осенью 1942 г., а также перевод иностранных рабочих в промышленность привели к сокращению численности как руководителей сельскохозяйственных хозяйств и специалистов определенных сельскохозяйственных профессий, так и обычных батраков. Служба безопасности в своих отчетах констатировала, что в результате этих мероприятий обеспеченность хозяйств рабочей силой оказалась столь низкой, что они больше не могли поддерживать производство на необходимом уровне<sup>334</sup>.
Большую часть немецкой рабочей силы в мелких крестьянских хозяйствах составили старики и женщины<sup>335</sup>. Уже после провала планов «блицкрига» и дальнейшего осуществления массового призыва мужского населения вся тяжесть трудовой нагрузки в сельском хозяйстве легла на немецких крестьянок. Помимо работы по содержанию дома и семьи они должны были выполнять больший объем сельскохозяйственных работ. Нередки были случаи, когда хозяйством руководили старики в возрасте от 70 лет<sup>336</sup>. Снизить дефицит рабочей силы не могла даже помощь соседей, поскольку отрывала силы крестьян от управления собственным хозяйством<sup>337</sup>. В сложившейся ситуации экономическая жизнеспособность мелких крестьянских хозяйств становилась все более зависима от наличия и работоспособности дополнительных трудовых ресурсов.
Коренной перелом в ходе военных действий привел таюке к ряду изменений в системе принудительного труда иностранцев в «третьем рейхе». По мнению У. Херберта, бесчеловечные условия труда «восточных рабочих» в Германии во многом были обусловлены наличием в распоряжении нацистов огромной массы человеческих ресурсов, которые могли использоваться без оглядки на состояние их здоровья или жизнь<sup>338</sup>. Неудачи вермахта на Восточном фронте привели к осознанию нацистской верхушкой ограниченности резервов рабочей силы, поступавшей с оккупированной территории СССР. Уже в феврале 1943 г. Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы Ф. Заукель на заседании гаулятеров констатировал: «Так как иностранная рабочая сила будет нам необходима в течение нескольких ближайших лет (...), я не могу допустить ее краткосрочной эксплуатации и разбазаривания работоспособности. Сейчас я, наоборот, должен стремиться к сохранению и улучшению работоспособности иностранцев»<sup>339</sup>.
Невозможность покрыть нехватку рабочих рук в сельском хозяйстве за счет притока иностранной рабочей силы заставила немецкое руководство вновь обратиться к идее привлечения внутренних трудовых ресурсов. В марте 1943 г. биржи труда получили указание перепроверить данные о запрошенных крестьянами рабочих и направить рабочую силу туда, где она действительно была необходима. Планировалось активнее привлекать к труду местное немецкое население, более жестко следить за выполнением распоряжений Г. Геринга от 7 марта 1942 г.<sup>340</sup> и 27 января 1943 г.<sup>341</sup> о вовлечении в аграрное производство широких масс немецкого городского и сельского населения<sup>342</sup>.
Среди незадействованных трудовых ресурсов наибольшую группу составляли немецкие женщины. Распоряжение Геринга от 27 января 1943 г. существенно увеличило в экономике долю не привлекавшихся ранее в трудовом процессе женщин. Тенденция увеличения доли труда немецких женщин в годы Второй мировой войны усиливалась. К сельскохозяйственному труду постепенно привлекались даже женщины, имевшие ранее иммунитет. Так, в июле 1944 г. в округе Мюнстер на уборку урожая были отправлены эвакуированные женщины и солдатские жены, которые, хотя и работали ранее у крестьян, но после призыва их мужей на фронт были освобождены от трудовой повинности<sup>343</sup>.
Созданные таким образом группы «сельских помощников» не приносили, однако, большой пользы в сельском хозяйстве. Служба безопасности СС отмечала в донесениях в мае 1943 г. стремление женщин уклониться от трудовой повинности<sup>344</sup>. По сравнению с трудом иностранцев, использование немецких «сельских помощников» имело для крестьянских хозяйств целый ряд недостатков: нежелание большинства женщин работать, укороченный рабочий день и обязанность крестьян предоставить хорошее питание. Многие крестьяне отказывались поэтому от использования таких помощников и запрашивали у бирж труда иностранных рабочих<sup>345</sup>.
В условиях сокращения притока рабочей силы с оккупированных территорий перед немецким руководством встала задача повышения эффективности трудового использования имевшихся в рейхе иностранных рабочих. В связи с этим в сфере управления иностранной рабочей силой появились две тенденции. С одной стороны, немецкие чиновники должны были максимально эффективно использовать труд иностранных рабочих, организовывая их быстрое перераспределение в соответствии с неотложными нуждами отдельных отраслей экономики. С другой стороны, на повестке дня как ведомства Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы, так и отдельных сельскохозяйственных предприятий встало повышение производительности, а значит и трудоспособности имевшегося в распоряжении контингента иностранных рабочих.
Осуществляя перемещение рабочей силы в другие отрасли экономики, немецкое руководство зачастую прибегало к краткосрочным мерам. 6 февраля
1943 г. вышел циркуляр Ф. Заукеля, в котором он отмечал, что в связи с установившейся мягкой погодой возникла необходимость проведения ряда сельскохозяйственных работ. Ввиду невозможности забрать рабочих из промышленности, всех советских граждан, прибывавших для работы в Германию, отправляли в сельское хозяйство. Исключение из этого правила составили специалисты промышленных профессий, дефицит которых присутствовал в военной промышленности, а также рабочие, направлявшиеся на добычу калийных солей<sup>346</sup>.
Для погашения сезонного дефицита рабочей силы в аграрном секторе в ходе подготовки весенних посевных работ 1943 г. ведомство Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы снова прибегло к мерам кратковременного перевода рабочих из других отраслей экономики. В мае 1943 г. Ф. Заукель распорядился отправить часть военнопленных, «восточных» и польских рабочих из других отраслей, а также государственных и общественных служб на работу в сельское хозяйство. В своем письме министру внутренных дел В. Фрику он писал: «Потребность сельского хозяйства в рабочей силе возрастает в ходе весенних посевных работ. Рабочих сил с оккупированных восточных территорий, генералкоммиссариата и других территорий для покрытия этой потребности недостаточно. С целью обеспечения снабжения продовольствием немецкого народа должны быть использованы любые другие незанятые и годные для работы в сельском хозяйстве трудовые ресурсы»<sup>347</sup>.
В условиях сокращения притока рабочей силы с оккупированных территорий нацистские чиновники следили за своевременной поставкой рабочей силы, необходимой для подготовки посевной, из других отраслей. Так, оберпрезидент провинции Ганновер в письме главе лесной промышленности региона подчеркивал: «Несмотря на то, что усиленная заготовка леса сейчас очень важна, ввиду имеющейся продовольственной ситуации приоритет в получении рабочей силы должен быть отдан подготовке к посевным работам. (...) Я прошу перевести в сельское хозяйство имеющиеся в лесной промышленности рабочие силы уже в начале или середине марта, а не в конце марта, как обычно. Я придерживаюсь мнения, что в областях с более поздним началом весенних посевных работ, рабочая сила может оставаться в лесном хозяйстве так долго, как того разрешат погодные условия»<sup>348</sup>.
Определение времени возвращения рабочей силы было делегировано местным и окружным «крестьянским обществам» (Kreisbauernschaft) и соответствующим управлениям лесного хозяйства в надежде на то, что чиновники, лучше знакомые с местными условиями использования рабочей силы, сумеют договориться между собой<sup>349</sup>. Однако на практике это приводило к многочисленным конфликтам, как между местными инстанциями, так и между отдельными предприятиями лесного и сельского хозяйства. В случаях нарушения распоряжений крестьянские хозяйства наказывались штрафами за несвоевременный перевод рабочей силы в другие отрасли экономики<sup>350</sup>.
Одним из условий повышения производительности труда иностранцев являлось содержание и обращение, ориентированное на рост работоспособности и, как следствие, приводившее к растущей интеграции их в повседневную и рабочую жизнь немецкого населения. Ф. Заукель, осознавая невозможность покрытия дефицита трудовых резервов за счет набора рабочей силы на оккупированных территориях, стал ревностным сторонником «порядочных мер» содержания иностранной рабочей силы»<sup>351</sup>. С целью ) оптимизации трудового использования рабочих из СССР и обеспечения максимально высокой производительности их труда Ф. Заукель приказал 9 января 1943 г. организовать проверку условий труда «восточных рабочих» в рейхе. Выделенным для этого сотрудникам были даны полномочия принимать любые меры по устранению замеченных недостатков, вплоть до изъятия рабочей силы или применения к предпринимателю штрафных санкций<sup>352</sup>. В июле 1943 г. при Германском трудовом фронте (ДАФ) была создана «Генеральная инспекция для курирования иностранных рабочих», главной задачей которой являлась проверка условий содержания иностранцев в рейхе.
Результаты проверки сообщались всем учреждениям, ответственным за использование иностранцев: местным отделениям НСДАП, Германскому трудовому фронту, полиции, а также Имперскому продовольственному сословию<sup>353</sup>. Проведение инспекций имело относительный успех во многом благодаря инструкциям, совершенно противоречившим цели данной миссии. Руководители хозяйств и предприятий своевременно предупреждались о проверке, а «восточные рабочие» не имели права обращаться непосредственно к проверяющим, «во избежание появления у них надежды оказать давление на руководителя предприятия или лагеря»<sup>354</sup>.
Итоги проверок ряда крупных сельскохозяйственных предприятий на территории Нижней Саксонии свидетельствовали об очень плохих условиях содержания в них «восточных рабочих». Условия труда в таких хозяйствах вызвали у проверяющих негодование ввиду явного «разбазаривания» трудового потенциала «восточных рабочих». Так, окружной уполномоченный по надзору за лагерями в Нижней Саксонии, возмущенный положением польских и «восточных рабочих» в марте 1944 г. в имении Хелпензен, настаивал в своем отчете на «применении самых строгих мер по отношению к владельцу имения, барону М.»<sup>355</sup>.
15 апреля 1943 г. Ф. Заукель издал распоряжение об улучшении условий труда «восточных рабочих» в рейхе<sup>356</sup>. Большинство мер, касавшихся «восточных рабочих», таких, как обучение на производстве, увеличение времени нахождения вне лагеря<sup>357</sup>, повышение рационов питания<sup>358</sup> в большей степени затрагивали промышленные предприятия и крупные поместья, условия содержания в которых были сравнимы с промышленными. Однако ряд других нововведений отразился и на положении «восточных рабочих», занятых в сельском хозяйстве. К числу таких мер можно отнести проверки условий содержания, некоторое ограничение дисциплинарных взысканий и введение знаков различий для белорусов, русских и украинцев.
Для повышения производительности труда работников из СССР немецкие крестьяне имели в своем распоряжении ряд мер принудительного характера, среди которых следует, прежде всего, назвать побои или помощь местного отделения жандармерии. Так, руководитель биржи труда г. Детмольд отмечал осенью 1942 г., что «...«восточные рабочие» должны повиноваться и работать, более ничего. Если какой-либо рабочий не желает повиноваться или работать, то крестьяне должны воспитать его посредством применения телесных наказаний»<sup>359</sup>. Имевшееся законодательство по трудовому использованию «восточных рабочих» не ограничивало формы насилия по отношению к гражданам Советского Союза. Бывшая работница принудительного труда Елена М. так характеризует наказания в одном из крупных поместий: «Есть не давали, если что-то... Если что не так. Это первое наказание. (...) Плетки были, а убивать - убивать, никого не убивали. Вот в первом лагере, где мы были, предыдущая была партия у нее рабочих, вот, она застрелила. Поляка. Из-за того, что выпил кружку молока»<sup>360</sup>.
Принудительный характер отношений между работниками и работодателями способствовал распространению в крестьянской среде рукоприкладства, как метода воспитания строптивых или нерадивых рабочих. В отдельных хозяйствах воспитательный характер таких мер граничил с издевательством<sup>361</sup>. Побои в качестве средства воздействия были не столько традиционным способом разрешения противоречий между работником и работодателем в деревне, сколько являлись следствием особого положения граждан Советского Союза на территории рейха. Так, немецкая исследовательница Г. Фрайтаг, проанализировав обращения иностранных рабочих, поступившие на биржу труда региона Детмольд в годы Второй мировой войны, отметила, что жалобы на рукоприкладство хозяев от «восточных» и польских рабочих были чаще, чем от рабочих из Западной Европы. Рукоприкладство являлось самым распространенным предметом жалоб «восточных рабочих», чей труд использовался в сельском хозяйстве. Далее следовали жалобы на размещение, недостаточное или плохое питание, невыплату заработной платы и долгие часы работы<sup>362</sup>.
В конце 1942 г. ведомство Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы взяло курс на улучшение условий труда и содержания иностранных рабочих, что привело к официальному запрету побоев, как средства дисциплинарного воздействия по отношению к «восточным рабочим». Местные отделения НСДАП начали убеждать крестьянское население в необходимости обращения в таких случаях в полицию. В листовках, распространявшихся ячейкой НСДАП в регионе Меркишен Крайс, можно было прочесть следующее: «Это недостойно чести члена немецкого общества, применять рукоприкладство в отношении иностранной рабочей силы. Обязанностью каждого является сообщение о случаях неповиновения в местную жандармерию. Необходимые мероприятия последуют из этой инстанции»<sup>363</sup>.
Для того, чтобы изменить отношение местного сельского населения, распространявшиеся среди крестьян «Памятки об условиях обращения с иностранцами» были дополнены в 1943 г. положением о запрете рукоприкладства: «Каждый, даже примитивный человек имеет острое представление о справедливости. Поэтому всякое несправедливое обращение имеет разрушительные последствия. (...) Побои, как мера наказания, запрещены»<sup>364</sup>.
В годы Второй мировой войны под влиянием созданной системы принудительных отношений произошло изменение в ценностных установках немецкого населения. Крестьяне стали чаще использовать помощь репрессивного государственного аппарата для решения споров или увеличения продуктивности труда восточноевропейских работников<sup>365</sup>.
Вмешательство органов государственного репрессивного аппарата имело для «восточных рабочих» негативные последствия. Гестапо и жандармерия использовали при осуществлении следственных мероприятий жестокие телесные наказания. В регионе Меркишен Крайс в Западной Германии сотрудники местного отделения жандармерии придавали следствию воспитательный характер, избивая «восточных рабочих» во время допросов резиновыми дубинками<sup>366</sup>. В качестве воспитательной меры зачастую использовался также перевод провинившихся «восточных рабочих» в воспитательные лагеря (Erziehungslager), условия заключения в которых с 1942 г. все более походили на условия заключения в концентрационном лагере.
Одной из попыток повышения эффективности труда иностранных рабочих стала дифференциация знаков «Ост». Стремясь поощрить особо отличившихся в труде «восточных рабочих» немецкое руководство разрешило в сентябре 1943 г. некоторую модификацию в ношении знака «Ост». Они могли носить знак на левом рукаве, а не на груди, как это предписывалось ранее. В 1944 г. большинство использовавшихся в рейхе советских граждан получило дополнительные знаки, указывавшие на их принадлежность к определенной национальной группе: украинцы, белорусы, русские. Нацистская пропаганда утверждала, что введение национальных знаков отличия является «выражением признания вклада «восточных рабочих» в совместную борьбу против большевизма»<sup>367</sup>. Добровольцы, ушедшие вместе с отступавшим с территории СССР вермахтом, получили право носить дополнительную полоску на рукаве. Владелец такого отличительного знака обладал определенными привилегиями, в числе которых была соразмерная с немецким населением норма питания<sup>368</sup>. Однако, как отмечали нацистские чиновники, многие «восточные рабочие» стремились избежать подобного признания их трудоспособности, поскольку опасались «мести Сталина»<sup>369</sup> или соотечественников.
Осенью 1944 г. немецкое руководство, стремясь повысить производительность труда работников принудительного труда из Советского Союза, разрешило ранее категорически запрещенную религиозную опеку «восточных рабочих». Факты нарушения этого запрета были довольно частым явлением, вызывавшим сильное беспокойство жандармерий. Так, весной 1943 г. служба безопасности в отчетах о ситуации в рейхе регистрировала вопиющие случаи совместных молитв или посещения церкви немецкими крестьянами и сельскохозяйственными рабочими из Украины<sup>370</sup>. А в сентябре 1944 г. сотрудники Потсдамского отделения гестапо отмечали, что «с целью повышения производительности труда нет возражений против того, чтобы предоставить в рамках возможного религиозную опеку явно желающим этого «восточными рабочими»<sup>371</sup>. Однако возможность совершения религиозных обрядов совместно с немцами была для «восточных рабочих» по-прежнему исключена. С этой целью в сентябре 1944 г. Главное управление имперской службы безопасности привлекло для осуществления религиозной опеки «восточных рабочих» православных священников, прибывших в Германию вместе с отступавшими на Восточном фронте частями вермахта<sup>372</sup>.
Немецкое руководство пыталось повлиять на трудоспособность депортированных с территории СССР работников принудительного труда посредством некоторого повышения их статуса в рейхе. Нацистские пропагандисты несколько трансформировали образ «советского недочеловека», выделив в нем различие между русскими и большевиками. На заключительном этапе войны геббельсовская пропаганда сделала своим новым лозунгом борьбу с большевизмом и его лидерами и попыталась представить «восточных рабочих» своими союзниками, обозначив их труд вкладом в эту борьбу<sup>373</sup>.
Естественным условием повышения продуктивности труда иностранцев была их интеграция в повседневную и рабочую жизнь немецкого населения, которая одновременно снижала эффективность антирусской пропаганды. Тесное общение с чужеземцами в условиях сельского хозяйства угрожало окончательно разрушить сформированный нацистами образ «русского недочеловека». Служба безопасности СС в июле 1943 г. отмечала, что многие немецкие крестьяне на основе их опыта контактов с военнопленными и «восточными рабочими» выражали сомнение в правдивости распространявшейся нацистами информации<sup>374</sup>. Зачастую среди немецких крестьян можно было услышать мнение, что «люди из Советского Союза лучше, во всяком случае, не так плохи, как это показывала пропаганда»<sup>375</sup>. Пропагандировавшаяся необходимость соблюдения дистанции в общении с «восточными рабочими» казалась крестьянам все менее обоснованной<sup>376</sup>.
Распад сформированного нацистами образа происходил на основе выявленных крестьянами явных несоответствий с действительностью. Особое удивление немецких крестьян вызвала противоречившая образу «безбожного сторонника большевизма» религиозность «восточных рабочих». Граждане СССР, депортированные, прежде всего, из сельских регионов брали с собой крестики, иконки, изображения богоматери<sup>377</sup>. Наличие у них предметов с христианской символикой, а также желание «восточных рабочих» участвовать в богослужениях нашли положительный отклик у немецкого сельского населения. Не меньше удивления у немецких крестьян вызывала техническая смекалка рабочих, практическое отсутствие неграмотности, стремление к чистоте и порядку, семейственность и знание немецкого языка<sup>378</sup>. Эти качества свидетельствовали о довольно высоком культурном уровне населения Советского Союза, который явно не соответствовал информации, распространявшейся нацисткой пропагандой. Крестьяне отмечали, что «восточные рабочие» не были привычны к телесным наказаниям, которые могли бы являться свидетельством примитивных отношений в советском обществе. Таким образом, на основании опыта личных контактов немецких крестьян с «восточными рабочими» происходила коррекция их представлений о СССР и его гражданах. Отмеченные немецкими крестьянами качества «восточных рабочих» вписывались скорее в образ обычного батрака, но не «недочеловека»<sup>379</sup>.
Следует отметить, что трансформация образа «восточных рабочих» происходила на фоне разительного изменения общественных настроений в Г ермании под влиянием военных поражений и полного напряжения сил страны, очевидного к 1944 г. В этих условиях усилия официальной пропаганды становились все менее эффективны. Нараставший скептицизм в отношении будущей победы, недовольство ухудшившимися условиями жизни и огромными человеческими потерями в ходе боев и авиационных бомбардировок, рост недоверия к высшему руководству страны усиливали недоверие немецких крестьян к официальной пропаганде и ускоряли распад созданного нацистами образа «восточных рабочих».
Снижение влияния пропаганды и несоответсвовавшее нацистским предписаниям поведение крестьянского населения вызывало тревогу нацистского руководства. 10 февраля 1944 г. на заседании партийной канцелярии НСДАП отмечалось, что «совместная работа на селе вызывает ложное сочувствие к иностранным рабочим», выдвигалось требование ужесточить контроль в сельском хозяйстве<sup>380</sup>. О том, каким образом НСДАП боролась с недостаточной изоляцией «восточных рабочих» в аграрном секторе, свидетельствует отчет партийного руководства округа Падерборн-Бюрен о принятых в округе мерах в мае 1944 г. Важная роль среди этих мер отводилась проведению обучающих вечеров с участием крестьян и «фольксдойче». Референты обеспечивались необходимой национал-социалистической литературой и проходили предварительный инструктаж о необходимости использования наглядных примеров в разговоре с крестьянами. По распоряжению руководителя округа, все лица, вступавшие в какой-либо в контакт с «восточными рабочими», должны были подписать документ об ознакомлении с условиями содержания иностранцев. Таким образом, они лишались возможности объяснять собственное поведение незнанием соответствующих распоряжений. Для поддержки жандармерии проводились облавы и контрольные мероприятия, осуществлявшиеся местными группами добровольцев. «Таким образом, - победно заключалось в отчете, - в регионе сделано все возможное для решения поставленной задачи»<sup>381</sup>.
Следует подчеркнуть, что обусловленные экономической необходимостью меры по улучшению положения «восточных рабочих» в рейхе, тем не менее, не отменяли принудительный характер их трудового использования. Так, гауляйтер Северной Вестфалии Хоффман в августе 1943 г. подчеркивал в своем распоряжении относительно использования «восточных рабочих»: «...любое непослушное поведение подлежит немедленному пресечению. Само собой разумеется, что мы хозяева, и иностранные рабочие должны выполнять то, что мы от них требуем. Если не удастся достичь цели со всей строгостью, то необходимо применять драконовские меры»<sup>382</sup>. Наряду с оставшимися в силе дискриминирующими предписаниями «расового» характера произошло ужесточение системы надзора и наказаний «восточных рабочих», что было обусловлено ожидавшимися в связи с неблагоприятным для нацистов развитием военных действий восстаниями иностранцев в рейхе<sup>383</sup>.
После поражения под Сталинградом поведение многонационального контингента иностранных рабочих в рейхе действительно изменилось. Служба безопасности СС отмечала ослабление дисциплины и общее ухудшение поведения «восточных рабочих»<sup>384</sup>. Участились случаи прекословия и открытого неповиновения. Надеясь на скорую победу, многие «восточные рабочие» угрожали хозяевам расправой<sup>385</sup>.
В результате проведения наступательных операций к концу октября 1944 г. Красная Армия полностью освободила территорию СССР и перенесла военные действия за пределы советской государственной границы. Потеря бывших оккупированных территорий и продуктовых поставок из них в результате отступления вермахта крайне негативно отразилась на снабжении рейха продовольствием<sup>386</sup>. Обеспечение продовольствием населения Германии все более ложилось на плечи немецких крестьян. В июле 1944 г. в Германии была осуществлена так называемая «сверхтотальная мобилизация», которая дала всего 300 тыс. новых солдат, хотя только для компенсации людских потерь вермахту требовалось более полумиллиона<sup>387</sup>. В результате этой мобилизации сельское хозяйство лишилось практически всей мужской рабочей силы. Положение аграрного сектора усугублялось истощением возможностей привлечения иностранной рабочей силы с потерянных территорий.
В сложившихся условиях проблема поставок в сельское хозяйство рабочей силы приобрела центральное значение для обеспечения продовольственной безопасности рейха. В Центральной плановой комиссии на заседании в мае 1944 г. было отмечено, что «сохранение и усиление производительности немецкого сельского хозяйства имеет решающее значение для последующего развития продовольственной ситуации»<sup>388</sup>. Члены комиссии видели возможное решение возникшей проблемы в усиленной эксплуатации внутренних ресурсов. 18 февраля 1944 г. состоялось заседание комиссии, целью которого являлось определение спроса немецкой экономики на рабочую силу и ее предложения как на 1 квартал, так и на весь 1944 г. Дефицит рабочих рук в сельском хозяйстве предполагалось покрыть за счет привлечения имевшихся трудовых резервов и возвращения части рабочих из промышленности и лесного хозяйства. После потери оккупированной территории СССР основными странами-поставщиками иностранных рабочих сил должны были стать Франция и Италия. Дополнительная мобилизация резервов могла быть осуществлена за счет дальнейшего повышения доли женского труда в сельском хозяйстве, более точного выполнения распоряжений Г. Геринга 1942 и 1943 гг.<sup>389</sup> о привлечении к труду немецкого населения, а также за счет перевода в сельское хозяйство иностранцев, работавших в качестве домашней прислуги<sup>390</sup>.
Следует отметить, что немецкое руководство провело достаточно эффективные мероприятия по обеспечению сельского хозяйства национал-социалистической Германии трудовыми ресурсами. Весной 1944 г. в аграрном секторе «третьего рейха» трудилось максимальное за все годы войны количество иностранцев - 2,4 млн. человек, а общая численность, занятых в секторе рабочих, достигла довоенного уровня<sup>391</sup>. В мае 1944 г. в сообщении Центральной плановой коммиссии подчеркивалось: «На фоне общей нехватки горючего и сельхозматериалов обеспечение сельского хозяйства рабочей силой можно назвать достаточным при условии, что еще имеющиеся рабочие силы будут использованы в соответствии со сроками, а мобилизация трудовых резервов в деревне будет проведена со всей строгостью распоряжений Геринга»<sup>392</sup>.
Летом 1944 г. на территории рейха насчитывалось более 700 тыс. занятых в аграрном секторе Г ермании «восточных рабочих», что составляло Уз использовавшихся в рейхе советских гражданских лиц<sup>393</sup>. Улучшение положения столь большой группы иностранцев, занятых в сельском хозяйстве, могло повысить уровень производительности труда всего аграрного сектора.
В июне 1944 г. вышло распоряжение Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы, регулировавшее основные условия содержания и труда «восточных рабочих» в сельском хозяйстве<sup>394</sup>. В нем нашла выражение общая для всего «третьего рейха» тенденция повышения статуса «восточных рабочих». Так, впервые была законодательно введена оплата труда для детей «восточных рабочих», использовавшихся в сельском хозяйстве вместе с родителями. «Восточные рабочие», занятые в качестве старших рабочих, руководившие работой других иностранцев, получили 5 рейхсмарок дополнительно к их месячной зарплате<sup>395</sup>. Помимо ряда уступок, сделанных гражданам СССР, распоряжение содержало несколько положений, учитывавших интересы мелких и средних крестьянских хозяйств. Крестьяне, использовавшие труд «восточных рабочих», были освобождены от уплаты специального налога (Ostarbeiterabgabe), направленного на выравнивание заработных плат между немецкими и «восточными рабочими»<sup>396</sup>. Для повышения производительности труда рабочих из СССР руководителям хозяйств рекомендовалось перейти на сдельную или премиальную формы оплаты труда. Таким образом, в 1944 г. была сделана попытка привнесения в законодательство о принудительном труде «восточных рабочих» в сельском хозяйстве отдельных элементов рыночного стимулирования эффективности их труда. Принудительный характер трудовой деятельности «восточных рабочих» подчеркивало положение о единоличном праве крестьян определять переход на премиальные или сдельные условия труда и оплаты работников<sup>397</sup>. Несмотря на изменения в положении «восточных рабочих» в последние годы войны, в оплате труда «восточных рабочих» в сельском хозяйстве национал-социалистической Германии сохранялся закрепленный принцип «расовой» дискриминации.
Вступление войск союзников антигитлеровской коалиции на территорию Г ермании заставило немецкое руководство спешно эвакуировать предприятия и иностранных рабочих с территории, находившейся в непосредственной близости к театру военных действий. Слухи о неуставном поведении советских солдат в Восточной Пруссии привели к паническому бегству немецкого населения из восточных регионов Германии. Хаотичное передвижение эвакуированных и беженцев проходило в условиях стремительно углубляющегося экономического кризиса, полного истощения системы снабжения, массированных бомбардировок промышленной инфраструктуры и дезорганизации гражданского управления. Среди немецкого населения были распространены как настроения апатии, так и проявления крайнего фанатизма.
Последние месяцы войны стали для «восточных рабочих» самым опасным временем пребывания в Германии. В общей неразберихе их жизни находились под угрозой и зависели от произвола местных властей. В преддверии окончания войны многие «восточные рабочие» стремились воспользоваться представившейся возможностью улучшить свое положение. Участились их побеги, случаи неповиновения и открытого сопротивления, которые вызывали чрезвычайно жестокие карательные меры со стороны национал-социалистического аппарата безопасности. Следует отметить, что перевод «восточных рабочих» с прежних мест работы, постоянные бомбовые удары, крах системы снабжения продовольствием зачастую просто вынуждали боровшихся за выживание работников принудительного труда к действиям противозаконным с точки зрения немецкой службы безопасности. Немецкие органы безопасности, опасаясь возможного восстания работников принудительного труда, численность которых на территории рейха к концу войны достигла нескольких миллионов человек, использовали в отношении «восточных рабочих» жестокие превентивные меры. После разрушения в начале 1945 г. имперских управленческих структур в западной части Германии, местные отделения гестапо получили указание о «немедленном и жестоком» подавлении выступлений иностранцев без предварительного разрешения Имперской службы безопасности в Берлине<sup>398</sup>. Немецкий историк М. Шперер справедливо отмечает, что в последние месяцы Второй мировой войны «расовые предубеждения национал-социалистов вырвались наружу с особенной остротой»<sup>399</sup>. Пропагандировавшееся несколькими месяцами ранее «сотрудническое обращение» перестало играть столь важную роль в политике нацистов в отношении иностранных рабочих. «Восточные рабочие», уличенные в краже продуктов и одежды, расстреливались на месте без суда и следствия.
Приближавшееся поражение, страх перед неизвестностью, постоянные бомбежки, а также множество свободно передвигавшихся по территории рейха иностранных рабочих внушали немецким крестьянам ужас. Еще осенью 1944 г. органы безопасности Баварии отмечали увеличение количества антинемецких высказываний «восточных рабочих», задействованных в сельском хозяйстве региона<sup>400</sup>. С приближением конца войны рядовые немцы стали уважительнее относиться к собственным рабочим. Стремясь обезопасить себя и свое имущество на случай неизбежного прихода союзнических войск, многие немцы заискивали перед «восточными рабочими»<sup>401</sup>. В марте 1945 г. начальник окружного управления Верхней Баварии сообщал о случаях, когда крестьяне запрашивали у своих русских работников письменное свидетельство о хорошем их содержании, которое они собирались предъявить солдатам Красной Армии<sup>402</sup>.
Момент освобождения из плена «восточные рабочие» переживали по-разному. Во многих мелких крестьянских хозяйствах рабочие прятались в момент боя в деревне вместе с хозяевами в подвалах<sup>403</sup>. Другие предпочли покинуть хозяйства еще задолго до прихода союзнических войск.
5 июня 1945 г. союзники официально объявили о переходе всей полноты власти на территории поверженной Германии в руки своих военных администраций. Сразу после освобождения «восточные рабочие» были предоставлены сами себе. В первые послевоенные месяцы тысячи бывших работников принудительного труда передвигались по территории Германии в поисках родственников или направлялись на родину. Многие из «восточных рабочих» задерживались в лесах на окраине деревень и заходили в крестьянские дома для того, чтобы получить продукты питания или поживиться крестьянским добром. Нередки были случаи, когда «восточные рабочие» возвращались к своим прежним хозяевам, чтобы обокрасть или отомстить за испытанные унижения<sup>404</sup>. Особый страх немецкие крестьяне испытывали перед «бандами» «восточных рабочих», нападениям которых часто подвергались располагавшиеся отдельно от деревни мелкие и средние крестьянские дворы<sup>405</sup>. Союзнические посты и патрули в большинстве случаев появлялись на месте совершенного нападения слишком поздно. Местные отделения гражданской полиции, не имевшие в своем распоряжении оружия, не могли защитить крестьянское население. В этих условиях сельская администрация часто сожалела о невозможности использовать в послевоенных условиях меры из национал-социалистического арсенала: аресты, изъятие оружия, а также обыски мест ночлега<sup>406</sup>.
Если отношения между крестьянами и бывшими работниками принудительного труда носили гуманный характер, то многие крестьяне предлагали им остаться в хозяйстве в качестве наемных работников или даже членов семей. «Восточные рабочие» иногда оставались в хозяйстве и продолжали работать в течение нескольких месяцев, пока их не находили органы репатриации. Многие иностранные рабочие могли остаться у прежних работодателей. Так, в г. Алтена в соответствии с распоряжениями военной администрации союзников от августа 1945 г. немецкие работодатели были обязаны предоставить желавшим остаться бывшим работникам принудительного труда те же условиях труда и содержания, что и для немецкого населения<sup>407</sup>. Однако, лишь немногие из «восточных рабочих» смогли воспользоваться этой возможностью<sup>408</sup>, поскольку в соответствии с
Ялтинскими договоренностями союзники должны были обеспечить репатриацию всех советских граждан с территории Г ермании<sup>409</sup>.
Сбор бывших работников принудительного труда в сельской местности проходил медленнее, чем в городе. Так, ответственный за осуществление репатриации из американской зоны оккупации генерал Э. Вуд<sup>410</sup> докладывал в августе 1945 г., что «репатриация русских (советских) военнослужащих и граждан из американской зоны в основном закончена. Осталось небольшое количество в госпиталях (точно не могу сказать) и примерно до 10 тыс. человек находящихся вне лагерей (в сельском хозяйстве), которые еще не учтены»<sup>411</sup>. Причины подобной поздней репатриации из сельского хозяйства могли крыться как в более медленном распространении информации среди сельского населения, так и в установившихся добропорядочных отношения между работниками и работодателями.
К середине 1946 г. фактически был завершен период массовой репатриации бывших «восточных рабочих»<sup>412</sup>. Для большинства иностранных работников принудительного труда окончание пребывания в Германии означало окончание пережитых трудностей. Для большинства бывших «восточных рабочих», возвратившихся в Советский Союз, окончание пребывания в немецком плену было лишь продолжением или даже началом новых трудностей<sup>413</sup>.
Поражение вермахта под Сталинградом поставило Германию перед необходимостью тотальной мобилизации трудовых и материальных ресурсов и привело к осознанию нацистской верхушкой ограниченности резервов рабочей силы, поступавшей с оккупированной территории СССР. Рост дефицита рабочей силы в сельском хозяйстве в условиях его постепенного отхода на задний план при обеспечении трудовыми ресурсами повысил ценность каждого отдельного «восточного рабочего» в аграрном секторе, в особенности для владельцев мелких и средних крестьянских хозяйств. Организация быстрого перераспределения рабочих в соответствии с неотложными нуждами отдельных отраслей экономики, а также повышение производительности труда имевшегося в распоряжении контингента иностранных рабочих встали на повестку дня ведомства Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы и других соответствующих ведомств «третьего рейха».
Эволюция национал-социалистической политики в отношении рабочей силы из СССР, вызванная неудачами на Восточном фронте, нашла в сельском хозяйстве лишь весьма опосредованное выражение. Некоторая модификация законодательства, которая приводила его в большее соответствие с условиями сельскохозяйственного труда и экономическими потребностями, сопровождалась декларацией улучшения пропагандируемого образа и отдельных аспектов жизни и труда «восточных рабочих». Ввиду специфики сельскохозяйственного труда общеимперские меры по повышению трудоспособности советских граждан не нашли в сельском хозяйстве столь отчетливого выражения, как в промышленности, они были ограничены введением запрета на рукоприкладство и попыткой привнесения в систему принудительного труда «восточных рабочих» отдельных элементов рыночного стимулирования производительности труда.
Провал планов «блицкрига» на Восточном фронте сделал необходимым привлечение в немецкую экономику трудовых ресурсов из СССР. Аграрный сектор в числе других отраслей экономики с высокой долей тяжелого физического труда стал сферой массового использования «восточных рабочих». Использование принудительного труда советских граждан в сельском хозяйстве национал-социалистической Германии осуществлялось в условиях системы принудительного труда, созданной еще для польских граждан. Набор, распределение и перевод «восточных рабочих» проходили в рамках возникшей в годы Веймарской республики и успешно развитой в первые военные годы административной системы контроля над иностранными рабочими. В то же время расовое законодательство, регулировавшее условия труда и содержания «восточных рабочих», отличалось высоким уровнем дискриминации.
Специфика трудовой деятельности в сельском хозяйстве обусловила тесное взаимодействие «восточных рабочих» с владельцами мелких и средних крестьянских хозяйств, вызывавшее серьезное беспокойство верхушки НСДАП. Для обеспечения необходимого уровня изоляции советских граждан немецкое руководство применяло обширный пропагандистский и контрольнорепрессивный аппарат, эффективность которого в условиях сельскохозяйственного быта особенно малых и средних крестьянских хозяйств была относительной.
Hoffmann K. Zwangsarbeit in der Landwirtschaft ... S. 132.
Die Arbeitslenkung im Deutschen Reich nach Beschäftigungsgruppen vom April 1940 // Der Arbeitseinsatz im Deutschen Reich .... 1940. Nr. 1. S. 2.
Witscher M. Zwangsarbeiter in der Landwirtschaft und in privaten Haushalten auf dem Gebiet des Märkischen Kreises, 1939-1945 ... S. 100.
Большую часть так называемых сельских помощников составляли женщины и молодежь. См. подробнее § 2 первой главы данной работы.
Witscher М. Zwangsarbeiter in der Landwirtschaft und in privaten Haushalten auf dem Gebiet des Märkischen Kreises, 1939-1945 ... S. 103.
Соті G., Gies H. Op. cit. S. 195; См. подробнее таблицу 2 в приложении 3.
Аникеев А. А. Аграрная политика нацистской Германии в годы второй мировой войны. С. 106.
Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter,Flüchtlinge. S. 130.
Herbert U. Fremdarbeiter ... S. 97.
Аникеев А. А. Аграрная политика нацистской Германии в годы второй мировой войны. С. 111.
См. подробнее: Herbert U. Fremdarbeiter ... S. 132.
Ibid. S. 135.
Белорусские остарбайтеры: историко-аналитическое исследование ... С. 16,17.
См. подробнее: Паламарчук Е.А. Нацизм: три лика геноцида. Ростов н/Д, 2003. С. 131.
223 В соответствии с «расовой» теорией национал-социалистов подобное «смешение крови», якобы, неизбежно приводит к вырождению основателей цивилизации (арийской расы), понижению уровня расы, за которым наступает духовный и физический регресс. См. подробнее: Райх В. Психология масс и фашизм / Пер. с англ. Ю. М. Донца. СПб., 1997. С. 97.
Herbert U. Fremdarbeiter... S. 136.
Herbert U. Fremdarbeiter... S. 136.
Ibid.
Ватлин Ю. А. Указ. соч. С. 122.
SpoererM. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 71.
План голодной смерти многомиллионного населения СССР был разработан руководителем группы «Питание» в ведомстве Уполномоченного по четырехлетнему плану штурмбанфюрером СС Г. Баке. Вероятно, он был не единственным разработчиком плана, но из его ведомства происходит единственное письменное свидетельство. См. подробнее: Gerlach C. Kalkulierte Morde. Die deutsche Wirtschafts- und Vemichtungspolitik in Weißrussland 1941 bis 1944. S. 46.
Ibid. S. 50.
Roth K. H. Op. cit. S. 371.
236 Когда в июле 1941 г. НКИД СССР обратился с нотой к Швеции с просьбой довести до сведения Германии,
что СССР признает Гаагскую конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны и готов выполнять ее на основах взаимности, руководство нацистской Германии проигнорировало это предложение. См.: Полян П. М. Жертвы двух диктатур: жизнь, труд, унижение и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. Моква, 2002. С. 69; Паламарчук Е.А. Нацизм: три лика геноцида. С. 135 - 136.
SpoererM. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 72.
Ibid.
230Количество погибших в годы Второй мировой войны в немецком плену советских военнопленных достигает 3 300 000 человек (57,8% от общего числа советских военнопленных). См.: Streit C. Keine Kameraden: die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen, 1941-1945. S. 246.
Шпеер А. (1905 -1981) — государственный деятель национал-социалистической Германии, архитектор. С 1942 г. имперский министр вооружений и боеприпасов. Пользуясь неизменной поддержкой Гитлера, он сконцентрировал в своих руках руководство практически всей промышленностью Германии. С 1943 г. занимал пост Имперского министра военной промышленности.
Ergebnisse der Vieijahresplan-Arbeit. Ein Kurzbericht nach dem Stande vom Frühjahr 1942 // РГВА. Ф. 700. On. 1. Д. 53. Л. 8.
Werner R. „So einen hatte doch jeder hier im Dorf'... S. 20.
Lehmann J. Zwangsarbeiter in der deutschen Landwirtschaft 1939 bis 1945 ... S. 128.
Herlemann В. Op. cit. S. 261.
Bericht der Geschäftsgruppe Ernährung über Arbeitskräftebestand in der Landwirtschaft. 12. Dezember 1941 Цит. по: Hansch-Singh A. Op. cit. S. 190.
Разделение сельских хозяйств на мелкие, средние и крупные условно. Оно основывается на данных работы немецкого исследователя сельского хозяйства нацистской Германии И. Леманна, в соответствии с которыми размер мелкого хозяйства мог составлять от 0,5 га до 5 га, а среднего - от 5 до 20 га. См.: Lehmann J. Die deutsche Landwirtschaft im Kriege ... S. 593.
Frank A. Op. cit. S. 22.
Franz Westrup. Lüdinghausen. Landwirtschaftliche Betriebssicherung // STAMS. Oberpräsidium Münster. Nr. 5063. Bl. 140. -
SpoererM. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 109.
Полян П. M. Жертвы двух диктатур ... C. 268.
О принятии решения см. подробнее: Herbert U. Geschichte der Ausländerbeschäftigung 1880 bis 1980 in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter, Flüchtlinge. S. 135.
232 Sauckel F.4. Reichspressekonferenz, 5. Dezember 1943 // Privatarchiv von Dr. J. Schmelzer. Aufsätze, Reden und Aufrufe des Reichsstatthalters Fritz Sauckel.
Freitag G. Zwangsarbeiter im Lipper Land ... S. 28.
Sauckel F.4. Reichspressekonferenz, 5. Dezember 1943 // Privatarchiv von Dr. J. Schmelzer. Aufsätze, Reden und Aufrufe des Reichsstatthalters Fritz Sauckel.
235 Сельское хозяйство занимало второе место после горнодобывающей промышленности по численности занятых в нем советских военнопленных. См.: Streit C. Keine Kameraden: die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen, 1941 - 1945. S. 285.
Erlass des Oberkommandos der Wehrmacht, 1. April 1942 // Einsatzbedingungen der Ostarbeiter sowie der sowjetrussischen Kriegsgefangenen. Berlin, 1942. S. 125.
Размер крупного сельского хозяйства мог составлять более 20 га. См.: Lehmann J. Die deutsche Landwirtschaft im Kriege ... S. 593.
238 Herlemann B. Op. cit. S. 267.
Oberkommando der Wermacht zum Arbeitseinsatz sowjetischer Kriegsgefangenen; hier: „Kolonnenarbeit“ in der Landwirtschaft, 1.April 1942//NLA-HStA Hannover, Dep. lll,Nr.2897.
““Meldungen aus dem Reich. Band 13. [1. März 1943-30. Mai 1943]. S. 5031.
Цит. по: Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter, Flüchtlinge. S. 142.
Die Arbeitseinsatzlenkung in Deutschen Reich nach Beschäftigungsgruppen // Der Arbeitseinsatz im Deutschen Reich ... Jg. 1942. Nr. 7. S. 4.
Dallin A.J. Op. cit. S. 442.
Заукель Ф. (1894-1946) —партийный деятель, руководитель ведомства по использованию рабочей силы, обергруппенфюрер СА, обергруппенфюрер СС. С 1933 г. - имперский наместник Тюрингии. В 1927 - 1945 гг. — гауляйтер Тюрингии. С марта 1942 г. занимал пост Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы при ведомстве четырехлетнего плана.
Ф. Заукель назначил всех гауляйтеров своими уполномоченными на местах. Из министерства труда были выведены и переданы в ведение ГБА два ключевых отдела министерства труда занимавшиеся трудовым законодательством, вопросами занятости и безработицы немецкой и иностранной рабочей силы, а также управление трудового снабжения. В его же ведение была переведена Рабочая группа по использованию трудовых ресурсов при ведомстве четырехлетнего плана.
Программа Генерального уполномоченного по использованию рабочей силы 1942 г. // ГА РФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 356. Л. 20.; Принудительный труд советского населения в сельском хозяйстве на оккупированной территории также вносил немалую лепту в обеспечение продовольствием немецкого населения и вермахта.См.: SpoererM. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 79.
Sauckel F. 4. Reichspressekonferenz, 5. Dezember 1943// Privatarchiv von Dr. J. Schmelzer. Aufsätze, Reden und Aufrufe des Reichsstatthalters Fritz Sauckel.
сырьевые и трудовые ресурсы.
Вербовочные комиссия на оккупированных территориях состояли из представителей вермахта и Министерства труда, СД и гестапо. Каждая комиссия обслуживала свой округ, зачастую отправляя контингенты работников принудительного труда в определенные трудовые округа в рейхе.
Zwangsarbeit in Marburg 1939 bis 1945. Geschichte, Entschädigung, Begegnung. S. 18.
Генерал-губернаторство — административно-территориальное образование, созданное нацистами на территории оккупированной в 1939 г. Польши.
Schwarze G. Die Sprache der Opfer. Briefzeugnisse aus Russland und der Ukraine zur Zwangsarbeit als Quelle der Geschichtsschreibung. Essen, 2005. S. 41.
Zwangsarbeit in Marburg 1939 bis 1945. Geschichte, Entschädigung, Begegnung. S. 20.
Донесения полиции безопасности и СД из оккупированных восточных областей. № 13 от 24. июля 1942 г. // РГВА. Ф. 500к. On. 1. Д. 775. Л. 355.
См. подробнее: Eikel М. Op. cit. S. 405-433; Müller R. D. Die Rekrutierung sowjetischer Zwangsarbeiter // Europa und der „Reichseinsatz“. Ausländische Zivilarbeiter, Kriegsgefangene und KZ-Häftlinge in Deutschland, 1938-1945 / Hrsg. U. Herbert. Essen, 1991. S. 234-250.
Schwarze G. Kinder, die nicht zählten. Ostarbeiterinnen und ihre Kinder im Zweiten Weltkrieg. S. 46.
Ergebnisse der Vierjahresplan-Arbeit. Ein Kurzbericht nach dem Stande vom Frühjahr 1942 // РГВА. Ф. 700. On. 1. Д. 53. Л. 7.
Сводка министерства сельского хозяйства о занятости иностранных рабочих от сентября 1942 г. // Аникеев А. А. Аграрная политика нацистской Германии в годы второй мировой войны. С. 113.
Die ausländischen Arbeitskräfte im Deutschen Reich nach Wirtschaftszweigen am 20. August 1942 // Der Arbeitseinsatz im Deutschen Reich ... Jg. 1942. Nr. 18. S. 12.; См. подробнее: таблица 4 в приложении 5.
Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter, Flüchtlinge. S. 140.
Депортации подлежали мужчины в возрасте от 15 до 65 лет и женщины в возрасте от 15 до 45 лет.
Еще П. Полян и Ж. Зайончковская отметили при обработке данных результатов опроса «восточных рабочих» определенную систематичность при переводе рабочей силы между аграрным сектором и промышленностью. Авторы предположили, что рабочие отправлялись в деревню после работы в промышленности для восстановления сил. См.: Poljan Р.; Zajonckovskaja Z. Ostarbeiter in Deutschland und daheim. Ergebnisse einer Fragebogenanalyse // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1993. Jg. 41. H. 3. S. 555.
Перемещение рабочей силы чаще осуществлялось в пределах одной ray, чем на общеимперском уровне. См.: Spoerer М. NS-Zwangsarbeiter im Deutschen Reich.... S. 669.
См. подробнее: график 1 в приложении 1.
Hornung E., Langthaler E., Schweitzer S. Zwangsarbeit in der Landwirtschaft in Niederösterreich und dem nördlichen Burgenland.... S. 115.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943 —30. Mai 1943]. S. 4882.
Lehmann J. Zum Einsatz ausländischer Zwangsarbeiter in der deutschen Landwirtschaft während des 2. Weltkrieges. ... S. 144.
Frank A. Op. cit. S. 12.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943 — 30. Mai 1943]. S. 4884.
Freitag G. Zwangsarbeiter im LipperLand ... S. 29,30.
Werner R. „So einen hatte doch jeder hier im Dorf ‘... S. 41.
Frank A. Op. cit. S.16
Schreiben des Landforstmeisters Regierungsforstamt Hannover-Hildesheim, 13. Januar 1945 // NLA-HStA Hannover. Nds. 660. Nr.l.
Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter, Flüchtlinge. S. 129.
Нюрнбергский процесс: Сб. материалов: В 8 т./Отв. ред., авт. предисл. АЛ. Сухарев. Т.З. М., 1989. 533 с.
J99Herbert U. Fremdarbeiter... S. 77.
Schreiben des Landrates an die Herren Amtsbürgermeister im Kreise, 1. September 1942 // STAMS. Kreis Steinfurt. Nr. 635.
Аббревиатура «Ost» означала «восточный рабочий» (Ostarbeiter).
Verordnung über die Einsatzbedingungen der Ostarbeiter vom 30. Juni 1942 // Reichsgesetzblatt. Teil 1. Jg. 1942. Berlin, 1942. S. 419. Немецкая администрация при этом не возражала против браков между польскими и советскими гражданами.
«Остерегайся советской твари», так Устина расшифровала аббревиатуру «Ост». См.: Interview // IGB/ISFLDP. Signatur_20. S. 15.
Merkblatt zum Einsatz der Zivilarbeiter und —arbeiterinnen aus dem sowjetischen Gebiet in der Landwirtschaft, 21. Juli 1942 // STAMS. Politische Polizei. Nr. 366.
Freitag G. Zwangsarbeit und Dorfalltag: Das Beispiel Lippe, 1939-1945 ... S. 34.
Hoffmann K. Zwangsarbeit in der Landwirtschaft ... S. 133; См.: таблица 1 в приложении 2.
Freitag G. Zwangsarbeiter im Lipper Land ... S. 29.
Zwangsarbeit in Marburg 1939 bis 1945. Geschichte, Entschädigung, Begegnung. S. 47.
Oberkommando der Wermacht zum Arbeitseinsatz sowjetischer Kriegsgefangenen; hier: „Kolonnenarbeit“ in der Landwirtschaft, 1. April 1942. //NLA-HStA Hannover. Dep. 11 l.Nr.2897.
Обращение с рабочей силой из бывших советских областей. Дополнение к разделу А общего положения о вербовке и использовании рабочей силы на Востоке, 9 апреля 1942 г. //ГА РФ. Ф.Р-7021. Оп.148. Д. 11. Л. 34.
Использование советских военнопленных в мелких и средних крестьянских хозяйствах в 1943 г. было по-прежнему запрещено. См.: Frank A. Op. cit. S. 10.
Г еббельс И. (1897-1945) — государственный и партийный деятель национал-социалистической Г ермании. В 1928 — депутат рейхстага. В 1933 - 1945 гг. занимал пост имперского министра народного просвещения и пропаганды. В июле 1944 г. был назначен Главным уполномоченным по тотальной мобилизации.
Кох Э. (1896-1986) - государственный и партийный деятель национал-социалистической Германии. В 1933 -1945 гг. занимал пост Оберпрезидента Восточной Пруссии. В 1941 - 1944 гг. — рейхскомиссар Украины.
Письмо рейхскомиссара Украины, 20 февраля 1943 г. //РГВА. Ф. 700к. Оп. 2. Д. 17. Л. 15.
Spoerer М. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 117.
Weidner M. Nur Gräber als Spuren: das Leben und Sterben von Kriegsgefangenen und Fremdarbeitern in Münster während der Kriegszeit, 1939-1945. Münster, 1984. S. 102.
Ibid. S. 81.
Gauamt fiir Rassenpolitik Rundschreiben Nr.1/40 an alle Kreisbeauftragten des RPA, 20. Februar 1940 // STAMS. VDA 115. Nr. 115.
Herbert U. Fremdarbeiter ...S.ll.
Ausführungen des GBA Sauckel auf der Reichs- und Gauleitertagung in Posen, 5.-6. Februar 1943 // STAMS. Oberpräsidium der Provinz Westfalen. Nr. 5138.
См.: Verordnung über die Einsatzbedingungen der Ostarbeiter vom 30. Juni 1942 // Reichsgesetzblatt. Teil 1. Jg. 1942. Berlin, 1942. S. 419.
Weidner M. Op. cit. S. 102.
323 Herbert U. Fremdarbeiter ... S. 23.
Interview // IGB/ISFLDP. Signatur_28. S. 5.
Zühl A. Op. cit. S. 348.
Verordnung über die Einsatzbedingungen der „Ostarbeiter“, 30. Juni 1942 // Ostarbeiter. Weißrussische Zwangsarbeiter in Österreich. Dokumente und Materialien. Graz-Minsk, 2003. S. 74.
Grossmann A. Fremd- und Zwangsarbeiter in Bayern, 1939-1945 // VfZ. 1986. Jg. 34. H. 4. S. 510.
Ibid. S. 493.
Hoffmann K. Zwangsarbeit in der Landwirtschaft... S. 136; Freitag G. Zwangsarbeit und Dorfalltag: Das Beispiel Lippe, 1939-1945 ...S.40.
Так в земельном округе Мюльдорф в Верхней Баварии на 4 ООО иностранных рабочих приходилось 14 полицейских. Даже созданные в начале 1942 г. сельские отряды, состоявшие из местных добровольцев, не изменили численного превосходства. См.: Hansch-Singh A. Op. cit. S. 244.
Freitag G. Zwangsarbeiter im Lipper Land ... S. 41.
Herlemann B. Op. cit. S. 276.
Weidner M. Op. cit. S.102.
Ibid. S. 82.
Verordnung über die Meldung von Männern und Frauen für Aufgaben der Reichsverteidigung, 27. Januar 1943 // Reichsgesetzblatt. Teil I. Jg. 1943. Berlin, 1943. S. 67.
1 8 февраля 1943 г. И. Геббельс призвал в своей речи во Дворце спорта г. Берлин к ведению «тотальной войны».
Полян П. М. Жертвы двух диктатур ... 2002. С. 44.
Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter,Flüchtlinge. S. 143.
Lehmann J. Zum Einsatz ausländischer Zwangsarbeiter in der deutschen Landwirtschaft während des 2. Weltkrieges. ... S. 144. См.: таблицу 2 в приложении 3.
Bericht derLandesbauemschaft Thüringen an den Kommandeur der Kriegsgefangenenlager im Wehrkreis K. 23. Januar 1943 // Zwangsarbeit in Thüringen 1940-1945 ... S. 38.
См. подробнее: Соті G., Gies H. Op. cit. S. 195; Таблица 2 в приложении 3.
Lehmann J. Die deutsche Landwirtschaft im Kriege ... S. 613.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943—30. Mai 1943]. S. 5046.
Ibid.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943 - 30. Mai 1943]. S. 5046.
Ibid. S. 5047.
Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter,Flüchtlinge. S. 141.
Ausfuhrungen des GBA F. Sauckel auf der Reichs- und Gauleitertagung in Posen, 5.-6. Februar 1943 // Weidner M. Op. cit. S. 96.
Verordnung über den Einsatz zusätzlicher Arbeitskräfte für die Ernährungssicherung des Deutschen Volkes, 7. März1942 // Reichsgesetzblatt. Teil I. Jg. 1942. S. 105.
Verordnung über die Meldung von Männern und Frauen für Aufgaben der Reichsverteidigung, 27. Januar 1943 // Reichsgesetzblatt. Teil I. Jg. 1943. S. 67.
Anweisung des Präsidenten des Arbeitsamts Mitteldeutschland an die Arbeitsämter. 3. März 1943 // Zwangsarbeit in Thüringen 1940-1945 ... S. 41.
^Schreiben des Regierungspräsidenten der Landwirtschaftlichen Abteilung an die Herren Landräte des Bezirks, 27. Juli 1944 // STAMS. Kreis Steinfiirt. Nr.635.
Meldungen aus dem Reich. Band 13. [1. März 1943—30. Mai 1943]. S. 5057.
Ibid. S. 5141.
Bekanntmachung der Rundschreiben des Beauftragten fur den Arbeitseinsatz, 16. März 1943 // Kreisarchiv des Märkischen Kreises. Landratsamt Altena. D 10/174. Bl. 1.
338Schnellbrief des Generalbevollmächtigten für den Arbeitseinsatz an den Herrn Reichsminister des Inneren, 10. Mai1943 // STAMS. Kreis Steinfiirt. Nr. 632.
Schreiben des Oberpräsidenten der Provinz Hannover an den Herrn Preußischen Landforstmeister Regierungsforstamt Hannover-Hidelsheim, 3.März 1943 //NLA-HStA Hannover. Nds. 660. Nr.l.
Ibid.
Schreiben des Landforstmeisters des Regierungsforstamtes Hannover - Hildesheim, 13. Januar 1945//NLA-HStA Hannover. Nds. 660. Nr. 1.
Rede des Gauleiters F. Sauckel bei der ersten Kriegstagung der thüringischen Rüstungsindustrie in Weimar, 4. Dezember 1943 // Zwangsarbeit in Thüringen 1940-1945 ... S. 58.
Полян П. M. Жертвы двух диктатур ... 2002. C. 189.
Rundschreiben Nr. 3/43 des Beauftragten für den Arbeitseinsatz der Kreisleitung Altena-Lüdenscheid, 16. März 1943 // Kreisarchiv des Märkischen Kreises. Landratsamt Altena. Dok. 113.
Hansch-Singh A. Op. cit. S. 272.
Der Kreisbeauftragte für die Lagerbetreuung an die Kreisbauemschaft über die Zustände auf Gut Helpensen, 10.März 1944 // NLA-HStA Hannover. Hann 331. Nr. 545. К сожалению, в ходе данного исследования не было найдено документов, позволяющих судить об улучшениях условий содержания восточных рабочих на основании результатов проверок.
Полян П. М. Жертвы двух диктатур ... 2002. С. 192.
36SErweiterung der Ausgangszeit für Ostarbeiter. Rundschreiben der DAF, 23. Juni 1944 // Zwangsarbeit in Thüringen 1940-1945... S. 175.
Erhöhung der Rationen für Ostarbeiter und sowjetische Kriegsgefangene. Mitteilung der DAF, 1. Juli 1944 // Zwangsarbeit in Thüringen 1940—1945 ... S. 111.
Leiter des Arbeitsamtes in Detmold über die Bauemstimmung im Sommer und Herbst 1942. Цит. по: Freitag G. Zwangsarbeit und Dorfalltag: Das Beispiel Lippe, 1939-1945 ... S. 39.
Interview // IGB/ISFLDP. Signatur_14. S. 29.
Interview // IGB/ISFLDP. Signatur_20. S. 34.
Freitag G. Zwangsarbeiter im Lipper Land ... S. 45.
Münsterisches Flugblatt, herausgegeben von Kreisleiter Schöttler, mit dem Titel „Richtlinien über die Behandlung fremdvölkischer Arbeiter“//Weidner M. Op. cit. S. 100.
Merkblatt über die allgemeinen Grundsätze für die Behandlung der im Reich tätigen ausländischen Arbeitskräfte, 15. April 1943 // Weidner M. Op. cit. S.97.
Freitag G. Zwangsarbeiter im Lipper Land ... S. 46.
Witschler М. Zwangsarbeiter in der Landwirtschaft und in privaten Haushalten auf dem Gebiet des Märkischen Kreises, 1939-1945 // und nach Hause, in die Ukraine, kam ich 1950 Dokumentation zur Geschichte der Zwangsarbeit im Märkischen Kreis. Altena, 2001. S. 105.
Цит. по: Dallin A.J. Op. cit. S.461.
Spoercr M. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 95.
^Arbeitseinsatz polnischer und ukrainischer Volksangehöriger. Einträge in der „Chronik Gogarten“ 1944. Nr. 102 // Stadtarchiv Meinerzhagen.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943—30. Mai 1943]. S. 5131.
Из корреспонденции Потсдамского управления гестапо,1 сентября 1944 // РГВА. Ф. 501к. Оп. 3. Д. 5. Л. 1.
Там же.
Schiller Т. Op. cit. S.35.
Ziihl A. Op. cit. S. 351.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943—30. Mai 1943]. S. 5129.
Frank A. Op. cit. S.68.
Meldungen aus dem Reich. Band 13 [1. März 1943-30. Mai 1943]. S. 5129.
Ibid. S. 5135.
Беспокойство нацистов вызывало даже распространение в крестьянской среде фольклора «восточных рабочих», которое расценивалось как опасная возможность воздействия на немецкое сельское население. См.: Чистова Б. Е. Преодоление рабства. Фольклор и язык остарбайтеров, 1942-1944. М., 1998. С. 48.
Lehmann J. Zwangsarbeiter in der deutschen Landwirtschaft, 1939 bis 1945 ... S. 134.
Behandlung fremdvölkischer Arbeitskräfte. Bundesschreiben Nr. 22/44,23. Mai 1944 // STAMS. VDA 115.
Anordnung des Gauleiters des Generalbevollmächtigten für den Arbeitseinsatz, 19. August 1943 // Kreisarchiv des Märkischen Kreises. Akte des Stadtarchivs Werdohl. Bl. 27.
Herbert U. Geschichte der Ausländerpolitik in Deutschland: Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter,Flüchtlinge. S. 142.
Meldungen aus dem Reich. Band 15 [13. September 1943 — 27. Dezember 1943]. S. 5861.
Grossmann A. Fremd- und Zwangsarbeiter in Bayern, 1939-1945 ... S.484.
См. подробнее: Dallin A.J. Op. cit. S.382.
393 Ватлин Ю. Указ. соч. С. 123.
Referat von Prof. Woermann „Die Emährungslage und die Produktionsleistungen der deutschen Landwirtschaft“. Sitzung der Zentralen Planung. 18. Mai 1944 // РГВА. Ф. 1382k. On. 1. Д. 77. Л. 29.
Verordnung über den Einsatz zusätzlicher Arbeitskräfte für die Emährungssicherung des Deutschen Volkes. 7. März 1942 // Reichsgesetzblatt. Teil I. Jg. 1942. S. 105; Verordnung über die Meldung von Männern und Frauen für Aufgaben der Reichsverteidigung. 27. Januar 1943 // Reichsgesetzblatt. Teil I. Jg. 1943. S. 67.
““‘Ergebnisse der 53. Sitzung der Zentralen Planung. 16. Januar 1944 // РГВА. Ф. 1382k. On. 1. Д.77. Л. 12-13.
Соті G., Gies H. Op. cit. S. 195. См. подробнее: таблица 2 в приложении 3.
Referat von Prof. Woermann „Die Emährungslage und die Produktionsleistungen der deutschen Landwirtschaft“. Sitzung der Zentralen Planung. 18.Mai 1944//РГВА. Ф. 1382к. Оп. І.д.77. Л.31.
Die ausländischen und Protektoratsangehörigen Arbeiter und Angestellten einschließlich Ostarbeiter der wichtigeren Staatsangehörigkeiten nach Berufsabteilungen und den wichtigeren Berufsgruppen am 30. Juni 1944 im Großdeutschen Reich //Der Arbeitseinsatz im Deutschen Reich ... Jg. 1944. Nr. 10. S. П.; См. подр.: таблица3 в приложении 4.
Anordnung des Generalbevollmächtigten fur den Arbeitseinsatz zur Regelung der Einsatzbedingungen der in der Landwirtschaft eingesetzten Ostarbeiter, 29. Juni 1944 //NLA-HStA Hannover. Hann 275. Nr. 343. Bl. 14.
Anordnung des Generalbevollmächtigten für den Arbeitseinsatz zur Regelung der Einsatzbedingungen der in der Landwirtschaft eingesetzten Ostarbeiter, 29. Juni 1944 //NLA-HStA Hannover. Hann 275. Nr. 343. Bl. 14.
Schreiben des Beauftragten für den Vieijahresplan der Generalbevollmächtigte für den Arbeitseinsatz, 29. Juni 1944// NLA-HStA Hannover. Hann 275. Nr. 276. Bl. 129.
Anordnung des Generalbevollmächtigten für den Arbeitseinsatz zur Regelung der Einsatzbedingungen der in der Landwirtschaft eingesetzten Ostarbeiter. 29. Juni 1944 //NLA-HStA Hannover. Hann 275. Nr. 343. Bl. 14.
Spoerer М. Zwangsarbeit unter dem Hakenkreuz ... S. 209.
Ibid. S. 210. '
4UGrossmann A. Fremd- und Zwangsarbeiter in Bayern, 1939-1945 ... S. 504.
Полян П. M. Жертвы двух диктатур ... 2002. C. 319.
Hansch-Singh A. Op. cit. S. 262.
Interview // IGB/ISFLDP. Signatur_28. S. 6.
Erklärung von Frau Joseph Starke, Neurande. 21. September 1945// Kreisarchiv des Märkischen Kreises. Landratsamt Altena; Bericht des Hptw. der Gendarmerie in Balve. 6.April 1945 // Kreisarchiv des Märkischen Kreises. Landratsamt Altena.
Niederschrift über die Ereignisse nach dem Einmarsch der Alliierten Truppen am 15. April 1945 in Sümmern. Schreiben des Bürgermeisters der Gemeinde Sümmern. 6. Juni 1945 // Kreisarchiv des Märkischen Kreises.Landratsamt Altena.
Aus den Einträgen in der „Chronik Gogarten“. 1945. Nr. 397 // Stadtarchiv Meinerzhagen.
Brief des Majors Comb 207 Mil Gov Gp. 17. August 1945 //Kreisarchiv des Märkischen Kreises, Landratsamt Altena.
Interview // IGB/ISFLDP. Signatur_22. S. 4.
Крымская (Ялтинская) конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании. 4-11 февраля 1945 г.: Сб. документов/МИД СССР. Гл. ред. А. А. Громыко.-М., 1984. С. 264-267, 275-279.
Вуд Э.(1889 - 1962)-бригадный генерал Национальной Гвардии США. В 1945 г. отвечал за репатриацию бывших работников принудительного труда с территории американской оккупационной зоны.
Протокол переговоров от 15 августа 1945 г. заместителя начальника Управления репатриации группы советских оккупационных войск в Германии генерала-майора Филатова с заместителем начальника отдела Американской группы военнопленных и интернированных и перемещенных гражданн бригадным генералом Э. Ф. Вуд, 16 августа 1945 // ГА РФ. Ф. Р-9526. On. 1. Д. 92. Л. 157.
Земсков В. Репатриация перемещенных советских граждан // Война и общество, 1941-1945. Книга вторая. М., 2004. С. 331 -358.
Streit C. Keine Kameraden: die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen, 1941 - 1945. S. 295.