Грозен удар.
Песню дружин
Взвей, сазандар!
В замке Саакадзе за наглухо запертыми воротами совещаются азнауры.
Георгий откинул гусиное перо, отодвинул песочницу:
- Пора, друзья, договориться, пришло время действовать.
Гуния беспокойно оглянулся:
- Думаю, Георгий, осторожность необходима, князья добровольно не отдадут своих прав.
- Почему не отдадут? Даже поднос видел с княжескими правами для вас, сердито буркнул Папуна.
- Я тоже видел такой... удобный, на гроб похож. - Дато вытянул ногу и придавил кошке хвост.
Фыркнув, она вылетела из комнаты.
Димитрий рассердился:
- Полтора часа не может тихим быть.
- Знаю, нелегкое дело затеваем, - продолжал Саакадзе, - но разве до сих пор не осторожно готовились? Сколько лет украдкой вооружались, сколько лет мечтали об открытом выступлении. Один раз совсем готовы были - царь Георгий предал, другой раз у стен Метехи стояли - царь Луарсаб отступил... Выходит, друзья, не на царей следует рассчитывать.
Квливидзе сурово пригладил усы:
- Что говоришь, Георгий? Как можно без царя? - Без царя не собираюсь...
Георгий пристально оглядел сумрачных азиауров. - Не замышляю против царя, но пусть будет одна власть. Вы хорошо знаете, по званию я князь, но по мыслям полководец азнауров. Так зачем нам, азнаурам, князей на шее держать? Польза небольшая. Сами не раз мне жаловались на княжеские притеснения, сами просили меры принять. Что же вы думали, я ваш гонец к царю? Знайте, только на большое дело с вами пошел... Теперь будем говорить прямо: у князей полные деревни народа, дети с пяти лет работают, на майдане княжеские мсахури все отдают по уменьшенным ценам, а вам самим приходится работать, земли мало, людей мало, прокормить нужно, одеть... Все мы из народа, душа с народом должна жить, выжимать последнее не пристало азнаурам. Да и чем тогда от князей отличаться будем? За что тогда народ с нами пойдет? Об этом всегда помнить должны. А подати? Половину хозяйства съедают. На дорогах каждого княжества рогатки, без пошлин пустую арбу не проведешь, пока до Тбилиси доедешь, четверть каравана на пошлину уходит. Все царство на вас ярмом лежит... А князья что делают? Подати не платят, для себя только живут... Все Картли работает, а князья повелевают... Долго ли терпеть будем?
- Мы против такого не говорим, Георгий, все за тобой пойдем, - поспешно проговорил азнаур Микеладзе. - Как ты хотел, так у себя жили: кто может шашку держать, на коней посадили, твои "барсы" приезжают, учат, дружины строят... Выбрали тебя предводителем, так покоряемся... Только вот семьи у нас, наверняка надо действовать, опасно, если князья победят: вина не преподнесут...
- У них поддержка сильная, - перебил Асламаз, - сам говоришь - царь на стороне князей, а у нас за спиной только смерть...
- С царем надо говорить, рисковать опасно, - буркнул Квливидзе.
- Царь знать обо всем должен, - поддержал Гуния.
Георгий пытливо смотрел на азнауров:
- Царь, конечно, должен знать, но... о народе тоже думать надо. Сурамское дело показало, на что способен народ Картли, когда его азнауры в бой ведут, когда свободно свое защищает и князья бессильны перед силой народа.
- Народу тоже опасно доверять, - встрепенулся горийский азнаур. - Дашь зайца - медведя захочет... Уже был такой случай. Вот ты назначил в Агджа-Калу глехи мдиванбегом, а он вернулся в замок к светлейшему Баграту и там хотел такое дело продолжать. Надел на него князь ярмо, теперь буйволом стал, уголь возит. Сам наружно успокоился, а тихонько народ мутит.
И сразу раздались голоса:
- С народом нельзя открытым быть.
- Кто работать будет, если все захотят управлять?
- А победим князей, народ скажет: "Я хозяин".
- Иногда народ страшнее князя!
- Об этом тоже много думать надо!
Дато вспылил:
- Зачем столько слов тратите! Если кто боится, пусть сейчас уходит, князья с радостью в свое общество примут, тем более один от них сбежал. Реваз Орбелиани клялся косами Дереджан по первому зову перейти к Моурави с тысячью дружинников.
- Ты молод, Дато, о таком деле долго говорить надо, - остановил Дато пожилой тбилисский азнаур. - Может, так лучше, может, иначе, зачем к князьям посылать? А персидские туманы не всегда сладко приготовлены.
- Народ не всегда перец за персик принимает. Вот в Гори у азнаура Эдишера глехи надсмотрщика избили, будто долю воровал. Раньше никогда такого не было, а у Квели Церетели сарай с шерстью сгорел. Еще много про народ приятного слышал, - иронически закончил церковный азнаур.
- Вы народа испугались, а без помощи народа вы можете победить? усмехнулся Георгий. - Значит, драться, умирать за азнаурские права вы разрешаете народу, а дать ему больший кусок хлеба или лишнюю чашу вина вы не разрешаете?
Удобно придумали! Так вот, азнауры, наше первое дело - привлекать народ на сторону азнаурства, а вы чем собираетесь соблазнить? Может, цепями князей? Что же, очень хорошо. Предложите народу ярмо, колодки, кнут, яму, думаю, обрадуется и сразу обменяет князей на азнауров.
Помнить надо, даже когда станете сильными, когда царь опять будет "богоравный", когда права князей и азнауров сравняются, даже тогда с народом придется в тесной дружбе быть, ибо народ - это войско, а войско побеждает, когда верит своим полководцам и когда полководцы любят свое войско. И еще помните - мы, азнауры, постоянно должны держать меч наготове, князья никогда не смирялись, не смиряются и не смирятся. Народ - это меч наготове против князей, а царь пойдет за теми, у кого сила. Это вам говорит Георгий Саакадзе.
Асламаз выразил общую мысль:
- Мы не народа боимся, но кто многим рискует, имеет право много думать.
"Барсы" все больше хмурились, и Георгий понял, что наступил решительный момент - отступление будет равно поражению. Он гордо выпрямился и повысил голос:
- Рискует? Чем вы рискуете? Конями, монетами, может быть, горстью земли? Посмотрите хорошо на меня: я - князь, одарен царем богатыми поместьями, Моурави, женатый на дочери доблестного Нугзара, брат царицы Картли... Что еще мне нужно?.. Если бы о себе думал, давно бы с Шадиманом сговорился. Вдвоем бы царствовали. До пределов древней Грузии раздвинул бы я границы Картли, все грузинские царства объединил бы, как при Давиде Строителе было. Два человека: один - Моурави, держащий всю страну вооруженной рукой, угроза магометанам; другой - правитель, опора князей, держащий внутренние дела царства и царя рукой железной... Да, азнауры, если бы о себе думал, два человека царствовали бы в Картли, а третий только бы думал, что царствует...
О родине мои помыслы, о всей Грузии. На большое дело вас позвал, азнауры. Не может сокол летать с подрубленными крыльями. Не может Грузия дышать, растерзанная на части. На дело объединения всех грузинских царств и княжеств позвал я вас, азнауры.
- О каком объединении говоришь, Георгий? - изумился пожилой азнаур.
- С имеретинским царством...
- С имеретинским?! - вскрикнул Асламаз. - Имеретины сами не пойдут. Давно из-за Ликских гор с Картли спорят.
- Потом с кахетинским!..
- С кахетинским? - рассмеялся церковный азнаур. - Как раз сейчас не очень дружим.
- С Гурией!..
- А Гурия нам на что?! - буркнул Квливидзе. - От них даже капли вина никогда не получишь.