- Гонец! Гонец!
- От храброго Ярали вести.
- Эй, гонец, какие вести привез?!
- Хорошие, точите шашки, - смеясь, крикнул юный азнаур и, лихо спрыгнув с коня, бросился в боковой вход...
Распахнулось окно, начальник замка князь Газнели строго оглядел слуг. С утра князь расстроен - совсем неожиданно на его голову свалилась война. Один бог знает, как обернутся дела царя, а он, как фазан, пропустил на той неделе случай получить от царя давно намеченное Танаки, имение, которое само перелезает за ограду замка Газнели.
"Вот Амилахвари с надменным сыном Андукапаром пожаловали. Прилетели, вороны... Так и знал, - продолжал раздражаться начальник замка, - всегда следом светлейший Баграт Картлийский... А! И Симона притащил... Сына за собой, как хурджини, возит... И кватахевскую богородицу на знамени обновил, к трону подбирается... Подождите, светлейшие, может, и не удастся вам заменить Газнели князьями Амилахвари..."
Из глубины зала за Газнели наблюдал тбилели. Янтарные четки проворно бегали в пухлых пальцах.
"Вот муж, чей горестный вид да послужит примером многим, даже мне, грешному, - вздохнул служитель креста. - Князь удручается делами царства, а меня сатана искушает... - Тбилели прижал к груди крест. - Но дела церкви главная моя забота... не следовало бы медлить с обещанным вкладом. Или напомнить царю?.. Нет, не время... Может, сам догадается оставить распоряжение. Надо выпытать у Газнели, князь должен знать".
Тбилели грузно поднялся, поправил на груди золотой, усеянный бриллиантами крест и подошел к Газнели. Склонившись друг к другу, они зашептались...
Резкие звуки рога, цоканье копыт, крик команды, звон оружия взбудоражили двор.
Бойкая Хорешани Газнели, дочь начальника замка, открыла окно.
- Мухрам-батони прилетел! Ах, какой красавец Мирван!
Лицо Астандари покрылось бурыми пятнами.
- Где, где? - бросились к раскрытому окну княжны.
- Величественного Мухран-батоии за много верст узнаешь по драгоценному оружию, оранжевому бархату и черному сафьяну.
- У Мирвана заблестели глаза, князь, кажется, на Хорешани смотрит.
- Неправда, это твои змеиные косы зажигают Мирвана.
- Дорогие, у Теймураза конь белый, как шапка Мкинвари-мта.
- А у Мирвана конь чернее сердца уродливой девушки.
- Выдумываешь, Тасо, Мирван не муха, зачем ему садиться на что попало?
Смеясь и подталкивая друг друга, княжны наблюдали за позеленевшей Астан. Особенно изощрялась хорошенькая Хорешани, зная тайную вражду ее отца с Леоном Магаладзе.
Георгий X, едва сдерживая нахлынувший смех, вошел с Шалвой Эристави в зал. Князья, готовые к походу, увидя царя смеющимся, оживились: если царь идет на войну веселый, значит, тайно получил хорошее известие.
Настоятель Кватахевского монастыря Трифилий в полном облачении отслужил молебен. Искоса поглядывая на царя, он проникновенно напутствовал князей, призывая к защите церкви, которая не раз испрашивала у бога победу грузинскому оружию. Золотой крест блеснул над головой царя. Князья сосредоточенно подходили к Трифилию.
Затрубил рог. Начальник замка подал Георгию X на фиолетовой подушке меч Багратидов.
Из Метехской церкви знаменосцы вынесли знамена. Развернулось царское на голубом бархате Георгий Победоносец вздыбил коня.
Заколыхалось картлийское - на темно-красном бархате лежат друг против друга светло-коричневый лев со скипетром в лапе и белый бык с тяжелым мечом.
Ударил колокол, у дверей замка засуетилась стража, вышел царь с князьями. На Георгии X сверкали синие отливы кольчуги и шлема с наушниками и назатыльником. На дворе около коней замерли оруженосцы и телохранители, вскинутые пики сверкнули заостренной сталью. Мутное солнце запрыгало по щитам. Развернутые знамена колыхались впереди конных дружин.
На балконе заволновались. Нино Магаладае подхватила царицу под руки.
- Великодушный царь, успокой прекрасную царицу, - голосила Нино.
Царь вдел ногу в узорчатое стремя. Перед ним подобострастно склонился начальник подземелья.
- Великий царь, язык презренного раба Киазо уже брошен на съедение собакам...
- О, милосердный царь, да поможет бог в деяниях твоих! - выкрикивала Бараташвили.
Царь вскочил на коня и подъехал к балкону. Прощаясь, он уверял в хорошем исходе войны и напыщенно просил вместо слез веселыми песнями предвещать победу.
Широко распахнулись ворота, сразу зацокали кони, взлетели пестрые значки. Луарсаб и Шадиман поравнялись с царем. Окруженный пышной свитой, он выехал через мост на улицу. И тотчас зазвенели колокола тбилисских храмов.
Каждый звонарь вызванивал колокольные фразы своего храма.
Кар... тли... я... ли... я... Кар... тли... я... ли... я, - отзванивала Анчисхатская церковь.
Эгрэ... ихо... эгрэ... ари... Эгрэ... ихо... эгрэ... ари, - гудел Сионский собор.
Велит... мепес... мепес... велит... гамарджвебит... мепес... велит, заливалась Метехская церковь.
По извилистым улицам потянулось войско, и боевая песня врезалась в колокольный звон:
Слышим звуки труб,
Крепок лат закал,
Хана желтый труп
Будет рвать шакал.
Грозен строй дружин
Одна линия.
Мсти врагам грузин,
Карталиния!
Камень гор трещит,
Шашки жгут у плеч,