По рядам дружин перекатывалась молва о подвиге царя, и они с возбужденными криками "ваша! ваша!" теснились к стоянке. Уже на темнеющих отлогах вспыхнули костры, терпкий аромат щекотал ноздри, и горное эхо подхватывало боевые песни.
Царь, прислушиваясь к ликованию, бросил на князей торжествующий взгляд и мысленно решил: "У этого молодца ума больше, чем у всех князей..."
- Да, да... Мне сразу понравился твой рост, но я еще не успел узнать, откуда и кто ты?
- Я - Георгий Саакадзе, твой азнаур. Князь Баака Херхеулидзе зачислил меня в метехскую дружину, позволь службой оправдать доверие начальника.
"Так вот кто подсунул молодца, - думали князья, - тогда понятно, почему хитрый царь поручил не нам выполнение тайного плана".
- Царь, этот самый разбойник взбунтовал против Магаладзе народ Носте, яростно прокричал Тамаз, - а на поле брани выхватил голову паши, над которой замахнулась моя сабля!
Царь едва скрывал удовольствие. Тысяча возможностей: герой, не имеющий княжеского звания, будет, как собака, верен царю. Да, да, вот давно желанное оружие против князей.
- Да, да, понятное возмущение, князь, но голова паши сделала Саакадзе вновь богатым азнауром, и ты в честном поединке можешь отомстить за нанесенное оскорбление.
Кровь ударила в голову Тамаза, но он сжал губы, и только в руке хрустнул эфес меча.
- Азнаур Саакадзе, - продолжал царь, будто не замечая гнева Тамаза, жалую тебе Носте. Земля, взрастившая героя, должна принадлежать герою. Пусть такая храбрость будет примером другим, а щедрость Багратидов никогда не оскудеет. Не стоит обижаться, если у другого немного больше ума. По совету князя Херхеулидзе оставляю азнаура в своей свите.
- Царь, - произнес Нугзар, - с древних сражений установлено: убитого ждет слава, а обезглавленного - позор. Благодаря Саакадзе мой Зураб остался с головой.
Нугзар снял с себя золотое оружие.
- Молодой азнаур, прими в знак вечной дружбы шашку, я завоевал ею Арагвское княжество. Рассчитывай на Эристави. Всем известно слово Нугзара.
Нугзар надел на Георгия оружие и крепко поцеловал обветренные губы.
- Царь, - продолжал Эристави, - еще для одного азнаура, Дато Кавтарадзе, прошу милости. - Нугзар вытолкал вперед Дато.
Царь украдкой взглянул на Магаладзе.
- Да, да... и ты, азнаур, зачисляешься в мою свиту. С рассветом отвезешь царице радостную весть о победе. А ты, Саакадзе, не имеешь ли просьбы?
- Царь, я осыпан милостями, но... позволь доложить: турки в беспорядке бегут, много фесок можно оставить без голов...
Георгий X, не скрывая восхищения, смотрел на Саакадзе, но князья, смущенные своей недогадливостью, шумно запротестовали:
- Турки побеждены, незачем терять время и людей на бесполезную погоню.
Больше всех протестовал Баграт. Он понял: триалетской победой Георгий X упрочил свой трон, и единственное средство ослабить этот успех препятствовать новым удачам.
Георгий X, опасавшийся Баграта, всегда поступал наперекор его советам, но без согласия князей продолжать войну невозможно, и он поспешил обратиться к Эристави.
Нугзар никогда не отказывался от удали. Мухран-батони тоже был не прочь начать преследование турок, но для успеха необходимо участие всех князей.
Царь обернулся к князьям.
- Жаль выпустить добычу, - вздохнул Саакадзе, - а за турками тянутся караваны верблюдов, тюки и сундуки, думаю, не камнями набиты... Дозволь, царь, с метехскими дружинниками поохотиться...
Князья опешили, спор оборвался...
- Да, да, пусть тбилисцы восхищаются моими трофеями. - Он твердо верил, что обогащение царя должно вызвать восторг тбилисцев.
Первым всполошился Магаладзе, и словно прорвался горный поток: князья наперерыв заговорили о необходимости тотчас отправиться в погоню. Алчность отодвинула другие интересы.
"Да, да, Баака редко ошибается, - думал царь, - из Саакадзе можно сделать оружие против князей", - но вслух сказал:
- Необходимо выследить. Ярали, пошли лучников...
- Царь, преданные тебе ностеецы уже поскакали за турками. До рассвета привезут точные сведения.
- Оказывается, за нас за всех думает один азнаур Саакадзе, - рассмеялся царь. - Да, да... Грузин должен научиться побеждать. Слышишь, азнаур, как ликует войско... Иди и ты в шатер моей свиты. Хороший рог вина никогда не повредит грузину. Да, да, Георгий доставил большую радость Картли, князья должны восхищаться... А может, не всем угодил Георгий? - Царь расхохотался, заговорщически подмигнул и вдруг резко сжал рукоятку меча, подозрительно оглядел князей и остановил пристальный взгляд на Саакадзе. Но Саакадзе стоял вытянувшись, с окаменевшим лицом. Царь облегченно опустил руку. - Да, да, князья должны восхищаться...
Но князья далеко не восхищались. Царь ловко их обошел, и победой Картли обязана только царю. Это ослабляло авторитет князей, было над чем задуматься... Князьям партии светлейшего Баграта победа начинала казаться поражением.
Ночью в больших шатрах не спали. Неожиданные события будоражили мысли, рождались новые возможности, царя немного пугал завтрашний день. Не рискованно ли доверяться неизвестному азнауру? Но разве шах Аббас не возводит пастухов в ханы? Знаменитый Караджугай-хан был невольником, а какие победы одерживает шаху! Да, да... Завтрашний день решит многое...
Не спалось также и князьям. Смущало внезапное появление у Георгия X военной хитрости, не могли примириться с самостоятельными действиями царя. Его считали неспособным рисковать собою. Странно также, почему царь тайно доверил сложное дело захудалому азнауру. Ярали подробно расспрашивал о случившемся, но полководец упорно скрывал мучительную мысль: когда же царь успел передать Саакадзе приказ, если дружинник был все время у него на виду?
Из шатра Баграта вышел Андукапар Амилахвари. Казалось, с черного неба ему мигали желтые зрачки. Андукапар, усмехнувшись, бросил взгляд в гущу бесформенных выступов, охраняющих сдавленным мраком храпящий лагерь. Он мягкими шагами обошел шатер.
- Ты здесь, Сандро? - спросил Андукапар.
- Здесь, господин, не беспокойся, - буркнул Сандро.
Полы шатра раздвинулись, и Андукапар вступил в тусклую полоску света. На бурке тесно сидели старик Амилахвари, Баграт, Симон, Квели Церетели и Датуна Джавахишвили. Тлевшая щепка, воткнутая в землю, царапала темноту.
- Мертвый сон заткнул всем уши. - Андукапар опустился на бурку.
- Сейчас или никогда! Пора светлейшему Баграту действовать, - прошептал старик Амилахвари.
- Царь сейчас победитель, - начал глубокомысленно Церетели, - бороться в Тбилиси...
- В Тбилиси? А разве мы собираемся сопровождать его в Тбилиси? засмеялся Баграт. - Не пора ли законным царям надеть иверскую корону?
- Давно пора! - крикнул Андукапар, умышленно подзадоривая князей. - Кто имеет больше прав на картлийский престол: первая линия - Баграта или вторая - Георгия? Смеют ли картлийцы забыть великого Парнаоза, первого царя Иверии?
И, путая легенду с действительностью, князья наперебой расточали похвалы мифическому царю Парнаозу, потомком которого, считал себя Баграт.
- Народ введен в заблуждение, мы заставим его открыть глаза! - хрипло выкрикивал Джавахишвили.
- Баграт, возьми пример с великого Парнаоза, - перебил Амилахвари. Он, спасая страну, мудро обманул мамасахлиси, уговорив вручить ему временно власть.
И князья, запасаясь расположением будущего царя, захлебывались в лести.
- Парнаоз Первый объединил Иверию, создал мощное войско, прогнал из Иверии полководца Александра Македонского, навязавшего грузинам серебряных богов Гаца и Гаима, проклятого Азона, разрушителя святых стен Мцхета, которому бессильные мамасахлиси не смогли оказать сопротивления! - с негодованием сказал Андукапар.