- В слова Андукапара я верю и скреплю нашу дружбу, отдав другу в жены мою Гульшари.
- Ты одарил меня, светлейший Баграт, сверх меры. Жизнь - слишком ничтожная награда за прекрасную Гульшари, чей образ неотступно преследует мои желания.
Скрещенные в поздравлениях руки змеями сплелись на черной бурке. Сверкнуло лезвие сабли, и торжественная клятва скрепила зловещий союз.
- В незыблемую минуту, Баграт, исполнилось желание нашего рода. Ты не ошибся в выборе. Мой непоколебимый Андукапар достоин быть зятем царя Баграта Седьмого... А теперь, друзья, пора приступить к делу... Что предлагаешь, Квели? Твои многочисленные дружины славятся вооружением...
- Я, - прошептал побледневший Церетели, - я думаю... мне кажется... Можно нечаянно убить царя, а...
- Никуда не годится, князь, - резко оборвал Андукапар. - Если бы смерть царя разрешала дело, я давно бы его прикончил. В Картли Луарсаб считается наследником. Надо сделать другое.
- Что предлагаешь, друг? - спросил его Симон.
Андукапар изогнулся, словно готовясь к прыжку. Крыльями ворона сошлись черные брови. Тяжело падали свинцовые слова:
- Взять в плен царя, заточить в крепость Кавту. С нашими дружинами войти в Тбилиси, запереть ворота города, истребить в Метехском замке царскую семью, стянуть войска наших приверженцев к Тбилиси и тогда объявить царем Картли Баграта Седьмого.
Никто не шелохнулся, только Квели, беспокойно ежась на бурке, оглянулся на вход.
Андукапар оглядел сидящих немигающими глазами:
- Помните, пока жив Луарсаб, Шадиман не пойдет с нами. Потом Орбелиани... Кто знает, чем кончится, если царю удастся найти Нестан... Хотел бы я знать имя услужливого друга, спрятавшего княжну.
- А может, Нестан спрятана для нашего устрашения? - в раздумье произнес Симон.
- Возможно, удивляться ничему не следует. - Глаза Андукапара остановились на Квели. - А главное в заговоре - бесстрашие... Светлейший Баграт, ты молчишь?..
Баграт спокойно оглядел князей и разгладил серебристые усы.
- План надо обсудить...
Еще в одном шатре воинам не спалось.
Георгий Саакадзе, положив между собой и Папуно шашку Нугзара, дал волю обуревавшим его чувствам. Но Папуна сердито отмахивался и предупреждал, что если Георгий не оставит в покое уставшего человека, то он, Папуна, расскажет войску, по чьему сумасшедшему приказанию Папуна с дружинниками поджег лес. Впрочем, найдется и еще кое-что рассказать одураченному войску. Георгий знал: когда Папуна хочет спать, никакие победы его не заинтересуют, и нехотя замолчал. Через минуту Папуна услышал могучий храп и, заботливо прикрыв Георгия буркой, подумал: "Человеку необходим сон, а то наутро он похож на кислое молоко".
В полночь Папуна вскочил, протирая глаза.
- Так и есть, "барсы" приехали, ругаются со стражей.
Выйдя из шатра, Папуна сам обругал часового безмозглым князем, не умеющим отличить грузин от турок, и приказал пропустить ностевцев, не слезавших сутки с коней.
Соскочив с коней, Ростом и Даутбек порывались рассказать Папуна о своих похождениях, но Папуна сердито прервал их:
- Шатаются целую ночь и не дают честному грузину поспать.
Устроив взмыленных коней, несмотря на бурные протесты конюхов, рядом с царскими, Папуна спокойно растянулся у входа в шатер.
- Пусть мне завтра голову отрубят, но "барсы" должны немного поспать. Турки подождут, не греческие цари...
Ярали и Захария недоумевали и поминутно справлялись о разведчиках, но сменившиеся часовые ничего не знали.
На рассвете обеспокоенный царь послал за Ярали и Захарией. Папуна вошел в шатер, бесцеремонно растолкал "барсов" и сообщил о скромной просьбе царя повидать их. "Барсы" как ужаленные подскочили на бурке.
Папуна вышел и сообщил царским телохранителям о приезде разведчиков.
"Так лучше, - подумал Папуна, - пусть царь узнает новость от тех, кто ее добыл, а у князей и без того много случаев получать награды".
Дружинники плотной стеной окружили большой шатер. Оруженосец покрыл ковриком камень, и Георгий X, грузно опустившись, приказал ностевцам повторить уже рассказанное ему в шатре.
Даутбек и Ростом смущенно топтались на месте, но Матарс, поймав насмешливый взгляд Саакадзе, вспыхнул и поспешно проговорил:
- Царь, турки переправу обнюхивают, спешат к ущелью. Можно преследовать шакалов по трем дорогам.
- А по какой дороге пошел караван? - спросил Леон Магаладзе.
Сверкнул глазами Матарс.
- Твоему коню не пройти, князь...
Сдержанный смех прошел по рядам.
Царь хотел встать, но Церетели быстро спросил:
- Неужели, царь, думаешь сам принять участие в погоне?
- Не дело царя, - убеждал Баграт, - после такой блестящей победы снизойти до погони за турками.
- Погоня за верблюжьим караваном - забава для молодых князей и азнауров, - настаивал Амилахвари.
Многие поддержали, уговаривая царя не утруждать себя делом, отлично выполнимым опытными полководцами Ярали и Захарией. Некоторые настаивали на отъезде в Тбилиси, другие советовали ждать здесь. Разгоряченные князья наперебой старались высказать заботу и преданность царю.
Георгий X сидел растерянный, поддакивая князьям, беспомощно разводя руками, вздыхал, бессмысленно оглядывая небо, склонял голову, как бы не зная, на что решиться. Баграт вкрадчиво приблизился.
- Лучше вернемся, победителя с нетерпением ждет ликующий Тбилиси!
- Да, да... Мудрый Баграт прав... А ты что скажешь, Нугзар?
Эристави, Мухран-батони и Цицишвили давно с недоумением следили за происходившим. Неужели царь ничего не понимает?
Мухран-батони набросился на Баграта:
- Разве цари, не закончив войну, уходят домой?
- Очевидно, доблестный Мухран-батони проспал, война вчера закончена, возразил Баграт, ехидно посмеиваясь.
Амилахвари и Церетели, смотря на побледневшего Мухран-батони, дружно захохотали.