Херемон, египтянин из Александрии, служивший писцом и жрецом, а впоследствии бывший учителем римского императора Нерона (37–68 гг. н. э.), придерживался другой точки зрения на эту традиционную историю. Согласно ему, богиня Исида во сне упрекала царя Аменофиса за то, что он позволил разрушить ее храм во время гражданской войны. Чтобы умилостивить богиню, было необходимо, по словам жреца, очистить Египет от всех «нечистых», которых в стране насчитывалось не менее 250 тысяч и которые выбрали своими предводителями Моисея и Иосифа или, на египетский лад, Тисифена и Петесефа. Толпы мятежников собрались в Пелусиуме — городе в дельте Нила, где к ним присоединились еще 380 тысяч восставших, коих «изгнал туда Аменофис». Совместными силами восставшие вторглись в Египет и вынудили его царей бежать в Эфиопию. Однако сын и наследник Аменофиса Рамсес, родившийся в пещере после смерти своего отца, возвратился в Египет с войском и разбил «евреев», изгнав остальные 200 тысяч в Сирию45. Понятно, что подобный рассказ не мог устроить Иосифа, как свидетельствует его комментарий к труду Херемона в книге «Против Апиона»46.
Латинский грамматик Помпей Трог в своей «Истории Филиппа» пишет, что Моисей был не египтянином, а сыном Иосифа, хотя культ, установленный им в Иерусалиме, носил название «sacra Aegyptia» («египетская святыня») Похитив священные сокровища из многих египетских храмов, Моисей со своими последователями покинул Египет, а войско фараона преследовало их по пятам. Но египтяне были вынуждены повернуть назад, поскольку навстречу им поднялась страшная буря. И все же причиной Исхода евреев из Египта была ужасная эпидемия, которая описана весьма подробно:
«Но когда у египтян появились струпья и кожные болезни, и они получили предупреждение от оракула, они изгнали [Моисея] вместе с его больным народом за пределы Египта, чтобы зараза не распространилась на других людей… И поскольку он [Моисей] помнил, что они были изгнаны из Египта из опасения заразиться от них, они [евреи] старались не селиться вместе с чужаками, чтобы по этой причине не сделаться ненавистными для местных жителей. Это повеление, возникшее вследствие особого случая, он [Моисей] постепенно превратил в непреложный закон и религию»47.
Здесь мы опять видим, что события, окружавшие появление чумы в Египте, побудили царя принять жесткие меры для восстановления порядка и усмирения египтян, которые решили, что причина моровой эпидемии — это пребывание в их стране огромного количества нечистых иноземцев. И единственный способ избавиться от бедствий — это, по их мнению, очистить свою землю от этих нежелательных «нечистых», среди которых были и сами египтяне, и «евреи». Они вместе вторглись на восточную часть Дельты, в тот самый регион, который известен в Библии как земля Гесем и где, по преданию, находились древние города Раамес и Пифом. Эти «нечистые» были силой изгнаны из Египта и отправились в скитания, пока им не встретились палестинские холмы, земля Ханаан, где они и поселились. Там они построили свою столицу — Иерусалим и установили собственные обряды и религию.
Ученые-библеисты от Иосифа Флавия до исследователей наших дней в один голос отвергают подобную версию рассказа об Исходе как превратное истолкование подлинной истории, изложенной в Пятикнижии. Но что, если так оно и было и эти истории сохранили до нас пускай фрагментарную, но истинную картину основания Израиля? Что, если эти рассказы египетских или эллинистических историографов и хронистов в действительности восходят к куда более древним источникам — более ранним, чем самые ранние версии Пятикнижия, которые в своем теперешнем виде возникли примерно в VII в. до н. э. (см. главу 22)? Что, если эти рассказы содержат ядро подлинной исторической информации, датируемой Амарнским периодом, а также отражают реальные события, действительно повлиявшие на формирование, свода Пятикнижия, которое, в свою очередь, повлияло на греко-египетские и греко-римские предания? Их идеи могут восприниматься еретическими и в наши дни, но что, если они соответствуют истине? Что, если в них сохранены подлинные события, окружающие возвышение Моисея и Исход евреев из Египта?
Скота, дочь фараона
Назовем еще один источник, который необходимо процитировать в связи с этой темой, — источник достаточно неожиданный. Это «Скотихронион», или хроника жителей Шотландии, написанная в середине 1440-х гг. Уолтером Бауэром (1385–1449), аббатом аббатства Инкольм, что в Северной Шотландии. Обращаясь к материалам гораздо более ранних источников, в том числе «Хроникону» Евсевия и «Истории Британии» Ненния, написанной ок. 800 г. н. э., он реконструировал историю скоттов (шотландцев). Однако его история начинается не в Шотландии и даже не в Ирландии, а в одном из древнегреческих царств, где мы встречаем персонажа по имени Гэйтелос (или Гэйл). Он был сыном, по всей вероятности, мифического короля по имени Неол или Эолай, как считается, — «бога не вполне в своем уме»48.
Не сумев завоевать авторитет на землях своего отца, молодой царевич, вне себя от гнева и пользуясь поддержкой ряда сумасбродов, совершает откровенные жестокости и злодеяния и становится причиной многих несчастий, охвативших его царство. Подданные царя крайне возмущены этим и изгоняют Гэйтелоса с родной земли, после чего тот отправляется в плавание в Египет, где поступает на службу к фараону и помогает ему изгнать армию эфиоплян, вторгшуюся в его владения. В знак благодарности фараон предлагает Гэйтелосу руку своей дочери Скоты, которую тот с радостью принимает49.
Как раз в это время происходит Исход, и фараон и его войско, преследуя и изгоняя израильтян из Египта, гибнут в Красном (Чермном) море, в полном соответствии с рассказом Книги Исхода. Поскольку Скота — единственная дочь фараона, Гэйтелос берет в свои руки контроль над Египтом. Однако египтяне прекрасно осведомлены о его жестокости и вскоре заставляют его вместе с супругой покинуть Египет.
Понимая, что он не может вернуться к себе на родину, где помнят совершенные им злодеяния, Гэйтелос решает «захватить новые владения на отдаленных окраинах мира и поселиться там». Для этого он готовит обширный флот из множества судов и отправляется в путь с женой Скотой и всеми своими приближенными50. По словам Роберта Гросстета (ок. 1175–1253), одного из ранних источников, цитируемого Уолтером Бауэром,
«в древние времена Скота, дочь фараона, уехала из Египта со своим мужем по имени Гэйл и большой свитой, ибо они слышали о несчастьях, надвигавшихся на Египет, и помнили пророчества оракулов и богов о грядущих казнях. Они отправились в море, вверив себя попечению богов. После долгого плавания по морю, продолжавшегося много дней, пребывая в сомнении, они, наконец, были рады высадиться на некоем неведомом берегу, ибо разыгралась непогода»51.
Это был берег Испании, где Гэйтелос и Скота возвели укрепленный город под названием Бригантия, стоявший на реке Эбро, на острове посреди которой высилась огромная башня, окруженная глубокими рвами52. Там они поселились и провели остаток своих дней. Спустя одно или два поколения двое сыновей Скоты, Ибер и Имес, отправились в Ибернию (старинное название Ирландии)53. Встреченных там жителей братья перебили или обратили в рабство, и впоследствии назвали это место Скота — в честь своей матери54. Ирландская версия этой истории, сохранившаяся в манускрипте «Лебор Габала Эренн» («Книга о захвате Ирландии»), называет фамилию ее мужа, «сына Мила», который вместе со своим отцом Милом, сыном Биле, отправился в Египет. Здесь он женился на Скоте, и они вместе странствовали по Средиземному морю до тех пор, пока не достигли ирландской земли — Дилриата. Здесь они вступили с битву со свирепыми обитателями этих мест — Туата Де Данаан, и хотя и одержали победу, Скота погибла в сражении, и в честь нее был насыпан курган, названный Могила Скоты55. Другие версии этой истории повествуют о том, что Скота сама отправилась из Испании в Шотландию либо непосредственно56, либо через Ирландию57. Ступив на твердую землю, Скота направилась в Эргадию, названную в честь ее сына Эрка и супруга Гэйтелоса58. Любопытно, что, по преданию, Скота захватила с собой из Египта так называемый sedile regium, камень «Ячменная лепешка», привезенный впоследствии из Шотландии в Лондон королем Эдуардом I (и возвращенный в 1996 г. в замок Эдинбург Касл в столице Шотландии, где его можно увидеть и сегодня)59.
Хотя история Уолтера Бауэра о Скоте, дочери египетского фараона, не оформилась окончательно вплоть до XV в., она была известна начиная с 800 г. н. э. Например, британский монах и хронист IX в. Нений сообщает, что когда египетское войско, преследовавшее израильтян, утонуло в волнах Красного моря, при этом присутствовал и могущественный «сановник из Скифии», т. е. Гэйтелос. Египтяне, которым удалось выжить, держали совет и решили изгнать его, чтобы он не напал на них и не захватил власть в их царстве. Вследствие этого он забрал свою жену, имя которой было Скотия, по имени которой, «согласно преданию, получила название Ирландия», и странствовал вместе с ней долгих сорок два года, пока, наконец, не высадился на побережье Испании60. Судя по подобным источникам, мы можем утверждать, что это не просто плод средневековой фантазии, а куда более древняя легенда, основанная на искаженном и превратном истолковании реальных событий. Но кем же в действительности была эта Скота и как она может помочь в уточнении датировки истинного времени Исхода?
Дочь фараона
По преданию, Скота была дочерью фараона, египетского царя, который утонул в Красном море, преследуя израильтян во время Исхода. Что касается его имени, то оно якобы было Ченкрес. Бауэр, используя неизвестную версию «Эпитомы» Манефона, сообщает, что он правил восемнадцать лет, а после него установилось семилетнее правление царя Ахорисиса, который наследовал трон после кончины царя по имени Асенкрис61.
Асенкрис Бауэра — это Асенчерес Манефона, то есть Эхнатон. Семилетнее правление Ахорсиса — это, по его мнению, правление Тутанхамона, тогда как загадочный Ченкрес, отец Скоты, — это, возможно, другое имя Эхнатона. Он не правил дважды; дело в том, что Манефон черпал материалы из разных источников, упоминающих о правлении разных царей XVIII династии, и хотя их имена звучали странно схоже, счел, что речь идет о разных персонажах. Итак, цари типа Эхнатона и, как мы уже знаем, Хоремхеба, упоминаются у Манефона по нескольку раз под разными именами. Так Скота оказалась дочерью Эхнатона, указывая, что чума, упоминаемая не только в истории о Гэйтелосе и Скоте, но и в различных греко-египетских и греко-римских версиях повествования о жизни Моисея, начиная с Гекатея Абдерского, оказывается связанной с его правлением.
Но имеет ли все это отношение к тому, что мы знаем о событиях их жизни в Амарнский период? Ответ, как это ни удивительно, будет положительным! Во-первых, сама идея о том, что одна из дочерей Эхнатона окончила свои дни на Британских островах, выглядит не столь странной, как это может показаться на первый взгляд62. Во-вторых, имеется неопровержимое свидетельство о том, что в конце Амарнского периода во всем Египте и на Ближнем Востоке бушевала чума.
Рука Нергала
Мы можем проследить распространение этой эпидемии чумы. Например, в одном письме Амарнского периода царя Аласийи (Кипр) Эхнатону упоминается о наличии чумы в его царстве, ибо царь говорит о «руке Нергала» — божества подземного мира, связанного с недугами и болезнями: «сегодня в моей стране он [Нергал] истребил всех людей, так что не осталось ни [одного] человека, способного работать в медных копях», чтобы делать слитки для царя63. Это утверждение показывает, что эпидемия уже получила широкое распространение на Ближнем Востоке и теперь распространялась и на острове Кипр, бывшем в те времена важным центром морской торговли во всем Восточном Средиземноморье.
А что же происходило в это время на материке? Слухи о страшной эпидемии приходили и из Сумуру64, городка на сирийском побережье, и из ливанского морского порта Библос, где они вселяли ужас в сердца как простых жителей, так и египетских чиновников65.
Мучения Мурсилиса
Кроме того, мы знаем, что после смерти Тутанхамона чума достигла Хатти, земли хеттов (современная Турция), куда ее занесли египетские пленники, захваченные в Ливане.
Это известно благодаря клинописному тексту на глиняной табличке, найденной в числе многих других на руинах городища Хаттушаша (современный Богазкёй), столицы хеттов, находящейся неподалеку от Анкары. Написанный царем по имени Мурсилис II, этот текст, известный как «Молитва Мурсилиса о чуме», представляет собой обращенное к хеттским богам моление восстановить порядок в «земле хеттов», избавив ее людей от чумы, свирепствовавшей в стране со времен его отца Суппилулиумаса66. Текст начинается так:
«Что же нам делать? В страну проникла чума. Земля Хатти жестоко поражена чумой. Люди умирают вот уже двадцать лет, со дней моего отца, [а потом] в дни моего брата, [и вот теперь] в дни моего правления, с тех пор как я стал жрецом богов. Хотя люди в земле Хатти умирают подобным образом, чума все не кончается. Что до меня, то я не в силах более терпеть агонию моего сердца и боль моей души»67.
Мурсилис пытается найти сверхъестественное оправдание, кроющееся за божьими карами, обрушившимися на его страну. Он вопрошает: быть может, он или его отец забыли приносить дары богам и каким-либо иным образом навлекли на себя их гнев. Чтобы выяснить, что же он может сделать, чтобы прекратить страшную чуму, Мурсилис обратился за советом к оракулу, который возвестил, что отец царя не исполнил свою торжественную клятву, данную от имени хетгского царского дома богу бури, и подчеркнул, что именно в этом кроется корень всех бедствий. Вследствие неблагоразумия его отца земля Хатти оказалась ввергнутой в сплошные беды, ибо, как сетует Мурсилис,
«отец мой послал пеших воинов и колесничих, которые напали на землю Амка, египетское владение [в Ливане]. Затем он вновь послал войска, и они опять напали на врага… Но когда они возвратились домой в землю Хатти, пленники, которых они привели с собой, занесли с собой чуму, и они [хетты] начали вымирать… С того дня и умирают люди в земле Хатти…»68
Потери, понесенные жителями земли Хатти, были по-истине громадными. Другой текст о чуме, написанный тем же Мурсилисом, говорит о смерти всех пахарей, работавших на полях, «так что некому было сеять или жать жатву для богов». Далее он сетует, что «женщины, которые растирали зерно и пекли жертвенные лепешки для богов, мертвы». Кроме того, царь жалуется, что «мертвы пастухи», как и те жрецы, что «подносили жертвоприношения богам»69. Это была ужасная природная катастрофа, и мы можем представить, что бедствия примерно таких же масштабов свирепствовали на всем Ближнем Востоке.
Согласно подсчетам британского египтолога Кеннета Кичена, вторая сирийская война между Египтом и державой хеттов, коей тогда правил царь Суппилулиумас, отец Мурсилиса II, имела место в год смерти Тутанхамона, то есть в 1339 г. до н. э.70 Таким образом, чума в то время уже свирепствовала на Ближнем Востоке, и поскольку именно египтяне занесли ее в землю Хатти, совершенно ясно, что она могла охватывать как египетские гарнизоны на севере империи, так и весь Египет. Но в какой степени это бедствие затрагивало население, обитавшее на берегах Нила? Видимо, мы никогда не узнаем этого, поскольку все официальные документы того периода были уничтожены по приказанию Хоремхеба.
Народ, отмеченный проклятием
И все же множество упоминаний о наличии чумы в Египте можно найти в сотнях писем Амарнского периода, написанных царями-вассалами фараонам Аменхотепу III и Сменхкаре в годы их правления. Так, одна глиняная табличка гласит, что жертвой чумы стала царица Тийе, родная мать фараона Эхнатона. Эта табличка, озаглавленная «Подобающее сопровождение для помолвленной царевны», была адресована Нафуруреа (так звучало имя Эхнатона по-аккадски) и была написана царем Вавилонии по имени Бурна-Бурийас. После сердечных приветствий фараону и его двору письмо начинается так:
«[После того как супруга] вашего отца была достойно оплакана, я послал Ху» а, [моего] гон[ца], и… переводчика [к вам]. [Я] написал [следующее] и сказал: «Дочь царя, которая [некогда была посла]на [вашему отщ]. Пускай они [ваши слуги — возьмут] другую [для вас].
[И вы сами] послали [Хама]ши, вашего гонца, и[… Михуни, переводчи]ка, [сказав: «…супруга] моего отца оплакана […] эта женщина […] сконча[лась] от [чу]мы»71.
Если чума унесла жизнь Тийе, матери самого Эхнатона и вдовы Аменхотепа III, что же говорить о простых людях? Сколько их погибло? Северная часть Египетского царства была в тисках невиданной по масштабам чумы, подобной которой никогда не бывало на Ближнем Востоке. Она беспощадно истребляла население, выкашивая направо и налево жизни бесчисленного множества египтян, посеяв хаос и ужас на последующие двадцать-тридцать лет. Какое же влияние это могло оказать на самого фараона Египта, бывшего Первым пророком Атона, земным воплощением жизнедарного бога-Света? Как воспринимали распространение чумы фараон и его уцелевшие подданные? Не видели ли они в этом знак того, что старые боги были разгневаны выбором царя, решившего поставить одного нового бога выше всех прежних? Историк и писатель Грэхэм Филипс в своей книге «Деяние богов», опубликованной в 1998 г., удачно характеризует возникшую тогда ситуацию:
«Эта чума, возможно, явилась причиной запустения Амарны. Хотя древние могли и не знать истинной причины появления болезни, они были в курсе, что смертоносная хворь передается от человека к человеку. Какого типа эпидемия это была, сказать трудно, хотя она, видимо, продолжалась довольно долго… Люди, для которых фараон был персонификацией верховного божества на земле и вокруг которого вращались все общественные процессы, могли счесть, что они и впрямь стали народом, отмеченным печатью проклятия»72.
При подобных взглядах вполне возможно, что рассказ библейской Книги Исхода об избиении египетских первенцев в ночь Пасхи непосредственно перед Исходом израильтян из Египта в определенной мере стал отголоском реальной чумы, которая в те годы беспощадно выкашивала население Египта и Ближнего Востока. Давайте прочитаем, как рассказывает об этих событиях сама Библия:
«И сказал Господь Моисею: еще одну казнь Я наведу на фараона и на Египтян; после того он отпустит вас отсюда; когда же он будет отпускать [вас], с поспешностью будет гнать вас отсюда73… В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота. И встал фараон ночью сам и все рабы его и весь Египет; и сделался великий вопль [во всей земле] Египетской, ибо не было дома, где не было бы мертвеца». (Исх. 11:1; Исх. 12:29–30)74.
Не сохранилась ли в этом рассказе Библии память о чуме, поразившей Египет как раз в Амарнский период? Если подлинный источник материалов, стоящий за греко-египетскими и греко-римскими повествованиями о жизни Моисея, действительно повлиял на содержание Книги Исхода, то это вполне возможно. Филипс предполагает, что рассказ об избиении перворожденных Богом Израилевым действительно был напоминанием об этой эпидемии75, и мы склоняемся к тому, что Филипс прав.
Возникает вопрос: могли ли египтяне в Амарнский период, подобно царю хеттов Мурсилису II, счесть, что эта чума явилась карой богов старого пантеона за то, что им более не подносились жертвоприношения? Может быть, возобладало мнение, что для того, чтобы умилостивить разгневанных богов, всех «нечистых» жрецов и последователей Атона, а также переселенцев из Азии, или «пришельцев», распространявших чуму в стране, следовало либо истребить, либо заключить в резервации или просто изгнать из Египта? А может быть, предвидя надвигавшуюся угрозу, многие из этих жителей, как египетского, так и азиатского происхождения, решили заранее покинуть Египет, спасшись бегством в Сирию и Палестину, где они в конечном итоге смешались с туземным населением? Быть может, к ним впоследствии присоединились другие изгои, которым удалось бежать из Силе, современной Кантары, пограничной крепости, расположенной на границе между Восточной частью Дельты и Синаем, где в правление Хоремхеба держали обращенных в рабство преступников и врагов царя76? Как мы уже видели, их предводителя можно отождествить с Орусом, или Ором из повествования Манефона о Осарсифе-Моисее, и весьма вероятно, что он несет ответственность по крайней мере за часть деяний, приписываемых Аменофису в рассказе Книги Бытия77.
Другими словами, по крайней мере, часть событий, описанных у Манефона, действительно имела место в правление Хоремхеба, а не его официального предшественника — Аменхотепа III. Это и делает его наиболее вероятным претендентом на роль истинного Фараона Исхода (перекликающегося с фараоном казней египетских), Исхода, который, по всей вероятности, начался несколькими годами раньше, когда Хоремхеб сделался главой египетского войска в начале правления Тутанхамона.
Быть может, это и есть те истинные причины Исхода, составляющие содержание папирусных документов, найденных Говардом Картером в гробнице Тутанхамона — документов, которые он пытался использовать в своих интересах весной 1924 г.? Все имеющиеся данные указывают на это неожиданное заключение, и чтобы продолжить изучение данной темы, мы должны покинуть границы Египта и выйти в Синайскую пустыню в поисках маршрута Исхода и следов появления Яхве, бога израильтян. Лишь выяснив корни формирования еврейской религии, мы сможем понять историческую реальность, стоящую за покорением Ханаана, и последствия этого с точки зрения той политической ситуации, которая сложилась во время открытия гробницы Тутанхамона.
=============================================================================================
=============================================================================================
Углубившись на территорию Судана, то есть древнего Нубийского царства, Аменхотеп III, отец Эхнатона и Тутанхамона, воздвиг в Солебе два храма: один — для себя самого, а другой — для своей Великой супруги-царицы Тийе. В его храме, посвященном богу солнца Амону, находятся ряды колонн, на которых приведен перечень названий различных топонимов в Африке и Азии1. Среди них названы и три места в «земле Шасу»2, название одного из которых условно читается как t3 ssw yhw, то есть «Яхве в земле Шасу»3. Яхве — это тетраграмматон, непроизносимое имя израильского бога, которое в данном случае связано с кочевым народом, называемым шасу, родина которого находилась в южной Трансиордании и именовалась Сеир4 или Едом5. Это был холмистый регион, простиравшийся между Акабским заливом на юге и Мертвым морем на севере, и в египетских текстах именуется «земля Шасу»6.
Вышеприведенная ссылка на Яхве — древнейшая из известных, и попытки понять взаимосвязь между племенами шасу и богом израильтян становятся вполне естественными, если мы пытаемся установить корни народа израильского. Как мы говорили в главе 15, шасу (название происходит от египетского s'sw — «кочевать»)7 упоминается на Стеле Мернептаха, датируемой ок. 1220 г. до н. э. На ней мы читаем: «Шасу из Едома» вышли из «крепости Мернептаха… к водным колодцам Дома Атона» в пограничном городе Тжекку, библейском г. Суккот, на границе восточной части Дельты, «как для удовлетворения их собственных нужд, так и нужд их скота»8.
Ежегодные передвижения шасу были обусловлены точным знанием сезонных изменений климата. Во время дождливого зимнего сезона они разбивали свои стоянки на богатых пастбищах в степях и на плодородных землях Трансиордании. Затем, в засушливый летний сезон, когда засуха была обычным явлением, они перегоняли свои стада на прибрежные низменности Палестины и, как мы знаем, даже на земли Восточной Дельты, где их передвижения, видимо, строго контролировались9. Однако шасу были не просто смиренными пастухами, каждый год перегонявшими стада на тысячи километров по пустыням; когда их численность резко возросла, они стали серьезной угрозой для египетских фараонов XVIII и XIX династий.
Египет в Ханаане
Даже в правления Аменхотепа III и Эхнатона (XIV в. до н. э.) египетские власти опасались, что палестинские холмы могут быть использованы деструктивными элементами, планировавшими вооруженные восстания. Как следствие этого египтяне стремились посадить своих вассалов-царей на престолы в Иерусалиме на юге и Сихеме на севере, чтобы держать под контролем эти неспокойные районы. Действительно, письма Амарнского периода ясно показывают, что египетские власти позаботились о том, чтобы возвести на престол в Иерусалиме правителя по имени «Абди-Хеба, который раньше прошел военную подготовку в Египте»10. Так Иерусалим стал важным стратегическим городом с подчеркнуто египетским влиянием. В городе был и храм, некогда находившийся на месте, сегодня занимаемом французским доминиканским монастырем Сент-Этьена (Св. Стефана). В ходе археологических раскопок с целью выявления масштабов и происхождения храма были найдены фрагменты колонн с капителями в виде лотоса и два алебастровых сосуда, а также осколки жертвенного столика, статуэтка из змеевика и стела, датируемая временем правления Мернептаха (ок. 1224–1214 гг. до н. э.)11.
Одним из наиболее неприятных врагов для египетских властей были хабиру, упоминаемые в письмах Амарнского периода, или «апиру древнеегипетских надписей. Как мы уже говорили в главе 16, они были вытеснены народами, говорившими на семитских языках, которые кочевали из одного соседнего города-государства в другой в надежде поступить на службу к богатым землевладельцам. Но, что еще более существенно, они создавали крупные военизированные отряды, готовые сражаться за любого местного князька, который предложит им большее жалованье. Они жили по своим законам и, как при поддержке местных правителей, так и без оной, терроризировали города-государства Ханаана, в том числе и те, которые были вассалами Египта. Документы Амарнского периода полны сообщениями о нападениях военизированных банд хабиру/апиру, и в одном из писем «Абди-Хеба, царь Иерусалима, рассказывает о своем возмущении тем фактом, что хабиру/апиру захватили города Аскалон, Гезер и Лахис и разграбили в них запасы продовольствия»12.
Шасу-враги